СТОП! ОСТАНОВИСЬ! Друг! Если ты читаешь это, и читал мои предыдущие работы, не спеши готовить помидор! Я знаю, что эта работа не то, что сильно, она вообще отличается от моих работ. Просто мне захотелось немного отдохнуть от психологии и социологии, от раскрытия глубокого смысла и просто постебаться! Простите меня за мою слабость, и не критикуйте слишком рьяно. К этой работе я не отношусь так серьезно, как к остальным. Это чисто поржать и всем вместе посмеяться Спасибо за внимание, а теперь читай!
Обычное, ничем непримечательное утро для мира шиноби, и знать не знало, к какому хаосу оно простирает солнечные лучи. Распластав свои кости где-то на окраине страны листа, Хидан удивлялся тому, как быстро мир приходит в гармонию, после окончания четвёртой мировой войны шиноби. На протяжении многих лет, он зубами прокладывал себе путь, сквозь метры земли, в которую он был заживо захоронен ненавистным Нара. Боль, приходившая к нему каждые пятнадцать минут, была для него подарком от священного бога. И вот, наконец, к моменту когда время потеряло свой счёт он-таки смог явиться миру, который сильно изменился.***
Седовласый нукенин был сильно опечален тем, что кончилось время беспредельного убийства и шалостей, что дозволял он себе раньше. Выкарапковшись из ада, шиноби поначалу попытался найти своих приспешников из «Акацуки», но вскоре узнал, что нет больше на свете таковых. Разозлившись донельзя, он решил самостоятельно промышлять своими чёрными делишками. Однако какого было его разочарование, когда он узнал, что мир погрузился в нирвану. Просто приторная утопия захватила умы этих тупоголовых баранов, предназначенных для жертв его священному богу. Лёжа на сочной траве, он вспоминал недавнее прошлое, когда злившийся на всех и вся, пребывая на нуле, он зашёл в одну из кафешек, что предназначались для отвязных головорезов. Именно там всегда можно было найти работёнку для белоручек и не только… Но распахнув ставни с визгом: «Ну что, сладкие, готовьте свои попки!» он увидел сброд криминального мира. Сплошные шмурдяи и низкопрофильные воры, взирали на столь брутального и не на шутку сексапильного мачо. Вместо красивых, распутных путан, его ждала мясистая хозяйка этого заведения, которая может бы и не прочь, но явно не в его вкусе. По счастливой случайности, именно там он и набрёл на одного паренька, который был обречён заканчивать своё существование, как пёс на побегушках, у той самой необъятной хозяйки. Вальяжно раскидав смерд, мешавшуюся под ногами, он запрокинул свои культяпы на стол, ударив по нему подзывая к себе официантку. Заметив такое броское появление, этот самый давнишний знакомый, тот час же оказался подле Хидана, чтобы поприветствовать дорогого ему гостя. — Серый, брат! Как я рад тебя видеть! — начал его окликать задолго до того как приблизится брюнет. — Чё ты орёшь, придурь? Я только из полной жопы вылез, а там глухо как без ушей, — притормозив его напор, переигрывающее зажал он уши. — Давно тебя видать не было, — подойдя в плотную, обрадовался он. — Лесси, пиво мне и моему другу! — окрикнул он девушку, что любезно поклонилась и поспешила принести мужчинам выпивку. — Я ж говорю: был в заднице, но мой бог меня хранит, — оправдался Хидан. — Хороший же у тебя бог, что в зад загоняет, — сожалеючи произнёс знакомый. — Ты какого хавалку на божку мою распускаешь? Хочешь, чтоб я тебя на протеин для его фаллического безумия пустил? — как всегда, остро реагируя на оскорбления его языческих наклонностей, ответил седой. — Нет, нет! Что ты! Я просто не подумал, прости, — замахал он руками перед носом. — Чё как баба, сопелки свои голубые распускаешь? Лучше скажи, где тут подработать можно? А то слышал у вас скоро розовые пони по радуге из сахарной ваты летать начнут от мира во всём мире, — неприятно скривившись от представленного ужаса, он поспешил отмахнуться от этих мыслей. Его собеседник тот час же задумался на тему подработки для столь необычного заказчика. Обычная работа была ему не по душе, поэтому надо было срочно вспомнить что-нибудь поистине достойного бессмертного. — Чери, алё, не тормози. У меня масла не хватит поддерживать твой двигатель! — тряся черныша за плечи, разгневался Хидан, от медленной скорости его соображения. — Есть тут одно дельце. Правда, не уверен, что в твоём вкусе. Убивать никого не надо, но платят хорошо. Плюс трехразовое питание, комната и одежда, — словами прекратив нападки, со стороны гостя, он не ожидал, что получит столь неоднозначную реакцию. — Чери, чуешь, чем пахнет? — притянув его к себе ближе, спросил нукенин. — Нет, — честно ответил бывший злодей. — Говном, что ты щас от страха наложишь в штаны! Мой бог не любит лжецов, а ты тут и еда, и одежда, и деньги, и без убийств, сука, сказки на ночь для даунов постарше! — разоравшись во всё горло, казалось, что неуравновешенного члена организации «Акацуки» было слышно на всю округу. — Хидан-сан, я тебя не вру, падлой буду, за слова отвечаю!***
Вот так и началось увлекательное приобщение Хидана, к церковному миру. Работа как оказалось достаточно лёгкая. Ему предстояло в течении месяца отработать на испытательном сроке священником в церкви, что стоит на окраине Конохи. Задача элементарна — сидишь в кабинки для исповеди, слушаешь, как люди говорят о сокровенном и в конце, как подведение итогов, оглашаешь: «Иди с миром сын мой (или дочь моя), да отпустят тебя грехи, и да пойдёшь ты чистый за порог храма божьего». Казалось бы, что может быть элементарнее этого? Да ничего в жизни! К тому же, на радость бессмертному шиноби, ещё давалась еда, личная комната и одежда, что он посчитал довольно несексуальной. Поэтому и решил её перемодулировать. Главный отец-настоятель, вынес ему предупреждение, аргументируя тем, что священнику не полагается выглядеть так, чтобы грехи, как магниты слетались. Да и никто кроме мужчин его не увидит. Конечно, просьба была проигрнорированна, ведь как может свет честной не видеть столь вожделеющего любви и страсти тела? Первая неделя прошла достаточно тихо. Люди приходили к новому священнику с какими-то обыденными делами, но Хидана раздражало больше всего то, что они приходили снова и снова. И каждый раз с одними и теми же проблемами. «Грёбанные идиоты, никак не могут запомнить, что, сука, пора прекращать, мать его, расхерачивать свой череп об одни грабли!» — крутились мысли в его голове. Из-за непрекращающегося потока прихожан, в кабинке, где было очень удобно спать, его постоянно беспокоили. Поэтому сейчас, отдыхая на границе Конохи, он был на взводе из-за тупости мира людского. — Всё, загребли, чокнутые грешники. Каждый день эти дебилы говорят об одном и том же! Гомодрили недоразвитые, спать, суки, не дают! Я вам покажу, что такое ад, вы у меня, мать вашу, грехи не изливать, а в жопу себе засовывать будете! Гордо встав с земли, он быстро направился в уже привычное для него место. Прибыв после окончания службы, он успел надеть на себя свою сексуальную папаху и был готов вступить на стражу собственного сна. Спустя всего пятнадцать минут блаженства, створка, что находилась на уровне головы, скрипнула. Хидан недовольно поморщил нос, но даже и не думал подняться. — Святой отец, я согрешила, — послышался тонкий и робкий голос по ту сторону кабинки. — Ёпт, какая оригинальность! Тут все грешат, и если ты не хочешь разделить шестой по счёту в трактате грех с сексуальным священником, тогда не жалуйся! — скрестив руки на груди, посапывая, ответил он ей. — Святой отец, это обитель бога, я хочу покаяться. Неужели мой грех настолько ужасен, что вы не то что отпускать, вы слышать его не хотите? — голосок той маленькой и нежной женщины, стал куда более дрожащим. — Чё ты ко мне пристала, женщина?! Я о твоих, сука, махинациях со сдачей уже всё знаю! Да дуло мне в анус, я в курсе какое состояние ты сколотила на фразе «Мелочь буду должна»! Херли ты каждый раз приходишь, и хвастаешься?! В монетный двор ада тебе, сучелло, путь будет заказан, алчная ты химера! В преисподние, от тебя вилки прятать будут, чтобы ты, падла, их не переплавила! Шла лесом ждать своей очереди в тартар, там таких как ты крыс полно, они, сука, за душами как ты замуж ради обручалок из золота бегаешь. ШЛА ВОН! — после минутного помешательство разума, горе священник услышал громкое посапывания. — Так мой грех не отпущен, святой отец? — с надеждой в голосе обратилась к нему грешница. — Иди, мать его, отсюда быстрее, пока рученьки не спиздили лишнего, дочь моя! И да перестань ты, падла, ныкать мелочь ото всех посетителей! И да, сука, побыстрее выходи за порог храма! — Хидан опомнился лишь тогда, когда молодая женщина в слезах выбежала из кабинки. Он, наконец, вспомнил, что ему снился сочный пудинг, который он сегодня запитонил на завтрак. Ах, как сладострастен был тот сон, что виделся ему в мечтах. Однако грёзы были нещадно разбиты в момент, когда вновь скрипнула перекладина. — Святой отец, я согрешила, — послышался неуверенный голос, знакомый ему за эту неделю. — А, это ты, хрюша! Ну, что опять сожрала сегодня? — обратился он уже к знакомой девушке, что звали Хината. Она была примером для подражания, и очень честолюбива, но имела такую слабость за плечами — кушать сверх меры. Конечно, она потом усердно тренировалась, дабы не было заметно чревоугодие, но она не могла отказать себе в паре кусочков торта, пакетике печенья, десятка конфет и одного большого бисквита на завтрак. — Печеньки, — только и услышал он, опираясь на свою ладонь. — Хватит, сука, каждый день, жрать свои грёбанные печеньки! ГОРИ В АДУ, толстая женщина! Ты себя, блять, заправляй, заправляй да по крепче, на обеде у дьявола, всегда гости кайфуют, когда на столе свинья, да пожирнее лежит! — Я... я не толстая, — запинаясь, ответила она. — ТО-О-О-ОЛСТАЯ! Хотя нет, ты жирная! Нахрена ты вообще свою загребаловку открываешь, когда их видишь?! — возмутился мужчина. — Они…Они… меня привлекают… — навзрыд ответила Хьюга. — Ещё скажи, что они, сука, с тобой говорят! Тебя мужики должны привлекать, а не печеньки! Слушай сюда, свинья ты перекормленная: либо ты прекращаешь жрать, либо ходить сюда. В противном случае, я лично приду к тебе, и отжахаю так, чтобы ты за ночь сбросила всё то, что нажрала! Ясно тебе, грехоподобная гниль!? — Святой отец, я… я… — девушка, которая слабая на эмоции, разрыдалась прямо в кабинке. — Иди, сука, с миром, дочь моя, да отпустят тебя та трава, что ты куришь, после которой тебя так на пожрать тянет, что тебя от коровы не отличить скоро будет! И да пиздуй-ка ты скоренько за порог храма, пока не сожрала кого-то из храма служителей! — Хината, подтёрла хрустальные капельки и смиренно покинула место исповедальни, словно грех ей и правда отпущен. Радостный тем, что вот сейчас-то ему удастся отдохнуть от этих мирских забот, Хидан вновь распластался на маленькой и неудобной скамеечке и, приспустив свою шапку на глаза, обнял сам себя чтобы предаться сладкому вкушению сновидений. Уже оказавшись совсем рядом с пъедисталом, где его ждал этот вкуснейший пудинг. Алтарь, что был венцом творенья господа, манил навстречу лукавому с посыпкой на макушке. Оставался всего шаг, прежде чем он сможет взять в руки этот плод искуситель его мыслей, как вдруг: — Святой отец, я снова согрешил, — грубый мужской голос, сожалеющий о содеянном. — Какое счастье, сын мой! Ты миллионный посетитель, грех отпускается автоматически! — даже не соизволив подняться, недоделанный священник лениво махнул рукой, быстрее жаждя вернуться в сон. — Опять ваши шуточки, я к тебе пришёл грех отпускать, Иуда! А ну, быстро выслушал! — раскритиковав собеседника по ту сторону, блондин, чьё имя было Наруто, потребовал исповеди. — Отымей меня архангел, это же та непробиваемая заноза в заду, — понимая кто пришёл к нему на исповедь, он лениво приподнялся, чтобы поскорее отделаться от приставучего Узумаки. — Ну, давай, изверг, кайся. — Дело было вот как: я решил пригласить Сакуру-чан на свидание! Иду, значит, такой, приглашаю, а она, знаете что?! — ведя эмоциональное повествование, кьюби грозился уничтожить святыню. — Что? — наигранно удивился Хидан. — Согласилась! — радостно отозвался малой, по ту сторону перегородки. — Да что ты говоришь! Неужто и отрокам сатаны в этом мире есть счастье?! – поражённый такой глупой информацией, округлил глаза нукенин, и пытался быть как можно более убедительным, чтобы этот выродок убрался быстрее. — Что ты сказал? — Продолжай, говорю, — отмахнулся священник. — Так вот, гуляем мы, значит, по городу, а тут — бац! — Саске нарисовался! Ну, мы, конечно, подошли, поздоровались, а этот паразит знаете что сделал?! Он поцеловал Сакуру в щёку! Я готов был убить его прямо там за это! — краснея от злости и гнева, Наруто был готов располосовать всю церквушку от злости, что таилась в нём. — А чё ж не убил? — пофигистично спросил Хидан. — Так, это... Он же друг, это грех, — замялся Узумаки с ответом. — А, я б тебе такой грех отпустил, — располагаясь на своей скамеечке, успокоительно ответил ему сребровласый. — Не, убивать я его точно не хочу, — задумавшись над обстоятельствами, сказал блондин. — Тогда какого, мать его, хрена, ты мешаешь мне спать?! Гореть тебе в аду, и чесаться от диких танцев мандавошек у тебя в паху! Он же не отымел её у тебя на глазах, как ты того не можешь, а панику разводишь будто наоборот. Достали, исчадье ада, ты, сука, меня со своим Саске уже достал, то посмотрит он не так, то сделает не то. Тварь ты поганая, хочешь своего друга, так и скажи! — поднимая голос на всю округу уже в третий раз, на удивление у нукенинна не садился голос, а лишь становился громче. — Ты чего сказал, козлина белозубая!? ТЫ меня за этих не принимай, раз сам такой, — взъелся пуще прежнего кающийся. Хорошо что между мужчинами, была решетка, пусть и из дерева, но она прочно отделяла мужчин от неминуемой расправы. Продолжая свою словесную перепалку, никто и не думал отступать, а уж тем более проигрывать. — Ангелы к тебе и перья не навострят. Твой гомосексуальной заднице место на пламени из вил дьявола, пидарёшка! — лбом уперевшись в резьбу, продолжал перепалку Хидан — Ты нарываешься, батюшка, небось сам дохлячек тот ещё, что один кол, и ты не в состоянии сражаться, — встав отностильно своему оппоненту, шипел во вседозволенье Наруто — Зато тебе к колу в заду не привыкать! — мастерски парировал он. — Ну всё, старик! Рассенга-а-а-а, — генерируя в руках, сферу из чистой энергии, Наруто уже был готов снести всё к чертям. Бывший член организации «Акацуки» был готов вспомнить старое и яростно ринуться в бой, но прежде чем он успел достать свою забытую косу, в кабинке напротив резко распахнулась дверь, и после того как глаза привыкли к яркому свету, можно было различить силуэт никто иной, как Пятой Хокагэ. — Наруто! Ты что творишь в святилище господа?! — по голосу блондинки, было понятно, что к кому-то сейчас херы полетят, как родные. — Бабуля, это всё священник! Он меня гомосеком называл! — попытался спасти свою репутацию блондин, но был нещадно вышвырнут одним броском прямо в двери церкви. — Ещё бы сказал, что он матом ругается! — фыркнула Цуна и, войдя в кабинку, закрыла дверь вновь погружая это пространство во тьму. Хидан изрядно напрягся, ведь раскрой его личность Цунаде или сделай он так, как ей не понравится, будет чертовски плохо. — Святой отец, я согрешила, — сложив ладони крестом, она боком развернулась к резьбе. — Откройся, дочь моя, — со скрежетом в зубах произнёс он, а во рту от этих слов, словно устроили голуби слёт. — Мой грех страшнее, чем что-либо. Он заставляет меня трепетать в ужасе при одном его упоминании. Он повергает всех в шок, снося все преграды на своем пути к намеченной цели… — интригующее начало, дало возможность отступнику, поразмыслить над тем, что ужасного прячет в шкафу Хокагэ. — Я пью, — после такого эпичного начала, услышать такой банальный конец для священника было полным разочарованием. — Святые люциферки, тайну тысячелетия объявляю считать раскрытой! — не сдержав в себе потока грязи и язвительности, решил он неумолимо, высказать всё. — Я не понимаю вас, святой отец, — ошарашено отозвался где-то в глубине голос Сенджу. - Да ты ж пьёшь так же много, как срут кролики ежегодно! Да изыдет в тебе дух алчности и пьянства, старая женщина! ГО-О-ОРИ-И-И-И! ГОРИ на адском барбекю, изображая соевый соус с высоким содержанием спирта! Тебе уже обеспечена роль бездонного запаса бухла на каждого члена адской пирушки! — взбесившись не на шутку, от того, что человеку так и не дали поспать да ещё и лезут со своими явными минусами, как с откровением. — Святой отец! — грозно воскликнула принцесса в тоне, присущем только ей. — Вы забываете, с кем говорите. — Мрази! Мрази, порочные мрази заполонили этот чёртов мир! Зачем я вообще согласился на эту дьявольскую авантюру?! — неожиданно даже для Хокагэ, она услышала как священник чьё лицо скрывает мелкая резьба и полу приоткрытая заглушка, бьётся головой об стенку. — Святой… отец? — вопросительно обратилась к нему Цуна, как бы понимая, что с ним не всё в порядке. — С миром шагай отсюда, синяк конченный! Да отпустит тебя похмелун, что не отпускал до селе! И да мандуй дорогой трезвой и праведной за порог храма божьего, сучка алчная! — не прекращая истерики, закричал парень. Признаться, для неё это было явной неожиданностью, и она напрочь забыла обо всём, что только что услышала в свой адрес. Хокагэ не может себе позволить вывести из себя священника, даже если тот немного того. Доказательств этого не будет, поэтому она просто поспешила смыться под шумок, дабы не привлекать к себе внимания. Тем временем Хидан, уже начал кайфовать от боли, что пронзает его череп с каждым ударом. Но услышав как его мини-опочивальню покинули, он вздохнул спокойно. На ум сразу стали приходить мысли о том, что вся эта затея изначально было обречена на провал. Что за обещанную халяву, плата слишком высока. А он, как последний дурак, купился на эту уловку. Да, раньше жизнь была совершенно другой, просто надо было кого-то убить, а теперь приходиться приспосабливаться к миру, чтобы он не выкинул тебя. — Святой отец, я согрешила, — раздался тяжело дышащей голос, который принадлежал явно девушке. Он даже не заметил как она вошла, что уж там говорить о её разговоре. Для себя Хидан решил, что это последняя грешница, которую он принимает; потом смоется отсюда подальше. — Удиви, — пофигистично сказал он, пустыми глазами взирая на потолок. — Я вожделею мужчин, — после этих слов, священник сразу пренавострился, внимательно слушать что она говорит. — Не всех, только священников. Я знаю, этот грех страшен в проявлении своём, но мне так хочется снять с них эту рясу, что скрывает наверное идеальные тела. Прикоснутся к их коже, что прячется от солнца. А потом сесть, на упругое чрево и не слазить до тех пор, пока он господа молить не начнет о пощаде. И даже после не отпускать. Девушка явно ожидала услышать всё что угодно, кроме жалобного писка, который раздался за стеной после громкого глотания слюны. Нукеннин был просто потерян на несколько минут для этого мира, отдаваясь в мечты о прекрасном. Девушки у него не было давно, а после таких горячительных речей, желание просыпается только одно. — Как зовут тебя, дочь моя? — с трудом сдерживая похоть в голосе, спросил он. — Кими, — робко ответила девушка. — Ты знаешь предназначение церкви? — томящим голосом выделяя каждое слово, спросил он. — Не совсем поняла вопрос, — предубеждая накатывающуюся волну, тяжело вдохнула она. Не став терять ни минуты, Хидан вышел из своей кабинки, отдаваясь лучам солнца, что пробивались сквозь божественную мозаику. Потянулся, чтобы размять кости, а после решительно открыл соседнею дверь, где должна была находиться девушка его мечты. Как оказалось, она была красива донельзя. У неё были большие черные глаза, длинные смоляные волосы; тонкая талия, с припухшими бёдрами и объёмная грудь, которую он сразу оценил в третий размер. — Святой отец, что вы делаете? — возбуждённая его неоднозначным и чертовски сексуальным видом своего настоятеля, девушка нервно потянула на себе кофту. — Я, детка, пришёл делать мечту реальностью. Заперевшись в этой тесной и весьма неуютной кабинке, Хидан чертовски бурно провёл свой последующий час, в сопровождении Кими, которую жизнь научила многому. Расслабляясь в тот момент, пока у его прихожанки, был занят рот, он думал о том, что есть всё-таки плюсы в этой чертовской работе. Если таких как она тут прибавиться, то можно и укорениться в этой ненавистной ему Конохе, для продолжения своего существования. К тому же, он теперь священник, лицо неприкосновенное. Всю церковь, заливала страстные крики молодых, что слились в грехопадении прямо в храме бога Шиноби. Чистые прихожанки вели себя неоднозначно: кто убегал весь краснея, а кто завидно слушал эти вскрики любви. Священники грозились покарать его за такое отношение к службе, но он-то знал, что для бессмертного кара — это жизнь. И ведь всегда можно подойти к братьям священникам и сказать одну только фразу:«Святой отец, я согрешил»