Муж, Вождь и Иккинг

- Стой, стой! Стой! Астрид проснулась, разглядев в полумраке напротив себя лицо новоиспеченного мужа. Глаза Иккинга были крепко зажмурены, а пальцы так сильно вцепились в одеяло, что казалось, еще чуть-чуть, и они прорвут толстую ткань. Лунный свет, ливший в комнату сквозь небольшое оконце в крыше, падал прямо на лицо вождя, и кожа и волосы Иккинга казались посеребренными и неестественно бледными. У Астрид по спине пронеслась липкая волна мурашек – в отличие от других девчонок она терпеть не могла лунный свет и всякие там прогулки под светом звезд. Она никогда никому этого не говорила. А все из-за того, что ночью серебристый свет луны и звезд будто бы умерщвлял Иккинга, лишал его ярких волос рыжины, а зеленые глаза – веселой искорки. Она предпочитала видеть своего мужа под яркими лучами, когда в его прядях отражалось солнце, а глаза так и блестели зеленью травы. - Остановись! - продолжал бормотать Иккинг, ворочаясь в постели, - Да что на тебя нашло, брат… Ах да. Еще Астрид ненавидела ночи, потому что Иккингу снились кошмары. - Стой, - совсем жалостно прохрипел Иккинг, будто сдаваясь своему невидимому врагу. - Иккинг, - толкнула его Астрид. – Иккинг, проснись! - Ст… Что… Что? – приоткрыл сонные глаза Иккинг, не понимая, что происходит. Его пустой взгляд заметался по комнате, и Астрид нежно провела рукой по его щеке. - Тсс, - шепнула она, наблюдая, как в зеленых глазах вспыхивает понимание. Иккинг быстро заморгал, прогоняя остатки сна, и тяжело вздохнул. - Я тебя разбудил? – спросил он, запуская руку в волосы, будто пытаясь сбросить с себя крупицы липкого страха, что мучили его во сне. Астрид лишь улыбнулась. - Прости, - выдохнул Иккинг. Астрид ненавидела ночи, потому что Иккингу снились кошмары. Но был в них и большой плюс – в темноте он был таким открытым, каким никто его не видел, кроме нее. И, разве что, Беззубика. С наступлением ночи Иккинг сбрасывал с себя тяжкий груз, бремя вождя, ответственность за все племя и становился самим собой – молодым викингом, обычным человеком со своими радостями и печалями. В ту минуту, когда он садился на кровать и снимал «железную ногу», его плечи будто бы расправлялись, а в глазах появлялось умиротворение. Но Астрид знала, что настоящую свободу он испытывает не здесь - с ней в их доме, - а далеко-далеко в облаках. Где есть только он, дракон и ветер. Астрид не винила его – она сама хорошо знала, что такое полет, и какие ощущения он дарит, но иногда ей было обидно. Она хотела стать для Иккинга всем – женой, другом, сестрой. Но она знала, что это было невозможно, и никогда бы не призналась ему, что ей обидно. - Опять тот же кошмар? – тихо спросила она. Иккинг лишь промычал что-то, придвигаясь к Астрид и прижимаясь к ее губам. Поцелуй вышел каким-то порывистым и скомканным – Иккинг слишком желал выкинуть нехорошие мысли из головы. Через секунду он отстранился и уткнулся ей головой в грудь так, что рыжие волосы защекотали Астрид нос. Она могла бы выгнать у него из головы эти самые нехорошие мысли, что никак не хотели оставить его, но она знала, что Иккинг все равно будет наполовину там, в прошлом, переживать тот день, когда погиб его отец. Будет прокручивать в голове возможные варианты развития событий, винить себя, корить за то, что раньше не задумывался о драконьей иерархии. Ведь они и раньше видели вожака драконов – Красную Смерть, в битве с которой Иккинг потерял ногу. Они знали, что все драконы подчиняются своему вожаку и делают то, что тот велит… А Астрид хотела, чтобы он был целиком и полностью ее. Она собиралась сказать «ты не виноват», но вовремя передумала. Иккинг лишь промычал бы в ответ что-то невнятное просто для того, чтобы она не пыталась больше его переубедить. Он был упрямым, как осел, и все время винил себя в том, что было неподвластно его контролю. Иногда Астрид, несмотря на всю свою викинговскую сущность, не могла перебороть подступавшие к горлу злые слезы. Она, наверно, была самой сильной девчонкой на Олухе, самой смелой и отважной бунтаркой, но она была бессильна перед этой чертовой Иккинговой добротой и самоотверженностью. Она не знала, как помочь ему нести бремя вождя, хоть он и не раз убеждал ее, что она во многом ему помогает. Ее бесил тот факт, что он взваливает на себя большее количество проблем, чем может решить, а ей достаются какие-то жалкие задачки вроде «А ты отведи всех домой», «А ты займись подготовкой к празднику», «А ты…». Но когда казалось, что просвета уже не будет, всегда на помощь приходил он – верный друг, самый лучший боевой товарищ, которого можно придумать. Беззубик. Он будто чуял – хотя почему «будто»? В конце концов, Беззубик был драконом, зверем, который доверял своему шестому чувству, - и всегда спасал положение. Стоило ему ткнуться в теплую Иккингову ладонь, как лицо вождя расплывалось в улыбке, а глаза начинали сиять истинным счастьем. Ночная фурия всегда прогоняла мрак ночи в глазах своего всадника. И тогда Астрид довольно улыбалась и уходила в тень. Ей было совестно, что она ревнует мужа к дракону, но она знала – эти двое связаны друг с другом, как никто другой. Она никогда не сможет стать для Иккинга тем, кем стал Беззубик. Но в то же время сердце грела и другая мысль – Беззубик не сможет заменить Иккингу и ее, Астрид. Они были двумя существами, которые не были в жизни Иккинга взаимозаменяемыми. Не будет Астрид – не будет Иккинга и Беззубика, не будет Беззубика – не будет Иккинга и Астрид. Не будет Иккинга – не будет Олуха. Нащупав левой рукой две косички в волосах Иккинга, Астрид нежно за них потянула, сказав: - Звезды соскучились по тебе. Не хочешь их навестить? Она почувствовала, что Иккинг расплылся в улыбке. Он поднял голову, заглядывая в ее голубые глаза. - Э-э… - неуверенно протянул он. – Ты не против? Астрид мотнула головой. - Иди уже, - она спихнула его с кровати, и вождь Олуха бухнулся прямо на пол. Иккинг засмеялся, потирая ушибленное плечо. - А ты… Ты не хочешь со мной? – спросил он, протягивая руку к своей «ноге» и ловко присоединяя ее к культе. Астрид очень хотелось сказать «да», но Иккингу нужно было побыть одному. То есть, поправка: Иккингу нужно было побыть свободным. В последние месяцы, когда он стал вождем, и они с Астрид поженились, у него не было и минутки свободной, чтобы просто насладиться жизнью и побороздить небесные просторы. Астрид понимала, как сильно Иккинг соскучился по Беззубику. - Не-а, - сказала она, натягивая одеяло до самого подбородка. - Ну ладно, - улыбнулся Иккинг. – Я… Я недолго. Наверно. В общем, это… - он почесал висок, а потом махнул рукой на кровать, - Ты отдыхай. - Ага. Иккинг быстро оделся и ушел, а через пару секунд на крыше послышался громкий топот – ночная фурия сползала по черепице к своему хозяину. Астрид стрелой бросилась к окну – в темной синеве неба маячил черным пятном силуэт дракона и маленького, но такого важного для Астрид человечка на его спине. А потом воздух прорезал громкий радостный вопль – Иккинг изливал небу и дракону свою душу. Конечно же Астрид совсем не спала этой ночью, все думая о своем муже. Муже. Муж. Ее муж. Ее Иккинг. Это было непривычно и ново, но ей жутко нравилось называть его своим мужем. Эта была новая ступень, новый уровень жизни, перед которой она трепетала – и от страха и от восторга. Муж. А еще теперь он был вождем. В-о-ж-д-е-м. Вождь. Это слово Астрид тоже нравилось, хотя оно отнимало у нее «мужа». Если бы Иккинг был просто Иккингом, он был бы целиком и полностью ее мужем. Простым и любимым мужем. Не то чтобы он становился менее любимым, будучи вождем, но так она видела его гораздо реже, хоть и старалась проводить рядом с ним как можно больше времени. И все же он был просто Иккингом. Все еще им оставался, и Астрид знала, что ничто не сможет изменить одного – его самого. Каким бы тяжелым ни был его жизненный путь, какой бы суровой не была к нему судьба, какие бы сюрпризы ему не подкидывала и с какими бы сложностями не сталкивала, Иккинг всегда останется добрым, теплым и смелым. Останется великим покорителем драконов. И ее гордостью. Под утро она задремала, не заметив, как что-то защекотало ей нос. Открыв глаза, она увидела перед собой яркие рыжие пряди, на которых плясали солнечные лучи. Ноздри заполнили запахи холода, рыбы и пота – Иккинг пах ветром и свободой. Астрид успела уловить непонятное выражение в его зеленых глазах – лукавые искры, каких она давно не видела, - а потом Иккинг потянул ее за волосы, утыкаясь носом в шею и целуя кожу под ухом. На лице Астрид расплылась улыбка, пальцы потянулись к пропитанным солеными брызгами волосам мужа, а в груди разлилось тепло. Теперь, освободившись от своих ночных кошмаров и сбросив с себя груз ответственности, Иккинг был ее – целиком и полностью. По крайней мере, на те пару часов перед тем, как проснется весь остров. Астрид любила утро, каким бы оно ни было – пусть за окном хлещет дождь, сыплет снег, воет ветер или светит редкое солнце. Она любила утро, потому что таким был Иккинг – солнечным, мягким, теплым и добрым. А еще иногда диким и непредсказуемым, но он все равно оставался им – ее мужем, вождем и Иккингом. А остальное было неважно.