I'm just sleeping

Трудно дышать, темнеет в глазах. Нужно сделать последний рывок, лишь бы дотянуться до трубки телефона, которая, словно дразня, находиться так близко, в каком-то полуметре от постели Гарри. Наконец-то тонкие пальцы схватили цель, так необходимую парню именно сейчас. Сейчас, когда к нему пришло осознания своего положения. Когда пелена спала с глаз, и он наконец-то понял, что ценные крупицы его времени почти исчерпали себя. Победоносно улыбнувшись, парень схватил прохладный телефон и, дрожащими пальцами набрав номер, с облегчением опустился на подушки. Мгновенно тело пронзило болью, болью, которая совершенно не нужна была ему прямо сейчас, ему нельзя было отвлекаться на нее. Чтобы там не говорили врачи, чтобы там они не врали себе или его близким, Гарри умирал. Он уже давно принял этот факт как должное, и, до сегодняшнего дня, смерти не боялся, хоть и знал, что рано или поздно она придет. Не боялся, до тех пор, пока не почувствовал, что смерть, преследовавшая его последние месяцы, наконец-то достигла своей цели, и теперь вежливо стоит у его постели, ожидая, что Гарри сам отдаться ей. И он был согласен взять ее за руку и уйти. Сразу же после того, как сделает то, на что ему не хватило смелости раньше. Сделает то, о чем мечтал все это время, прикованный к постели, напичканный лекарствами и одолеваемый нестерпимой болью. В конечном счете, разве можно уходить из этого мира, не исполнив свою мечту? Послышались ленивые гудки и, почти сразу же, где-то на гудке втором, человек на том конце поднял трубку. - Алло, Гарри? – парень мгновенно улыбнулся, услышав знакомые нотки тревоги в голосе собеседника. Такие родные и искренние. – Что-то случилось? Тебе плохо? Я могу... - Все в порядке, Бу. – спокойным голосом соврал Гарри, скривившись из-за очередной волны боли, сковавшей его грудь. – Я просто… - он слегка замешкал, в точности не зная, что именно сказать Луи. Он всегда был рядом, когда это было нужно Хаззе. Всегда мог помочь, даже странно, что после такой безграничной заботы с его стороны, Гарри все равно поддался болезни. Парню даже было немного стыдно перед Лу, из-за того, что он решил сдаться, уступить смерти. Но зачем продолжать сражаться в уже проигранном бое, когда оружие не помогает от врага, а все, что осталось – это надежда? Лучше улыбнуться врагу и сдаться, в надежде, что вы сможете стать друзьями. Гарри проглотил слюну и, укусив губу, как можно спокойнее прошептал: - Можешь подъехать ко мне в больницу? – и, тут же быстро добавил, услышав, как Луи испуганно втянул воздух, приготовившись предположить самое страшное, что могло случиться с зеленоглазым. – Со мной все в порядке, мне просто нужно поговорить с тобой. Луи согласился и, сообщив, что примчит в миг, бросил трубку. Гарри снова усмехнулся, умиляясь неисчерпаемой заботе своего друга. Хоть Томмо и старательно скрывал тот факт, что переехал из самого престижного района Лондона в более убогий и бедный, лишь потому, что так был ближе к Гарри, зеленоглазый все равно узнал об этом поступке. И о тысячах других, которых совершил или пытался совершить Луи, лишь бы только продлить жизнь Гарри. И хоть кудрявый парень только снисходительно улыбался, узнавая все новые и новые факты из попыток Томлинсона помочь ему, по ночам, когда мир погружался в сон и не мог видеть Хаззу, он тихо плакал в подушку, чувствуя, как его, и без того больное сердце, разрывается от гнетущего страха за Луи. Он проплакал всю ночь, узнав, что Томмо предлагал пересадить Гарри свое сердце, лишь бы зеленоглазый жил. Он был готов пожертвовать собой ради Стайлса, хоть врач и сказал, что это не возможно. Что же он сделает, узнав, что Гарри все-таки сдался? Сдался. Грустная улыбка опять появилась на губах парня. Даже сейчас, признав, что он скоро уйдет и готовясь покинуть этот мир, Гарри не хотел думать о слове «умрет». Хотя, как он может умереть, если у Луи будет продолжаться биться сердце? Люди, любят, не умирают. Ведь их другие половинки сердец продолжают жить, а это значит, что и они тоже частично остаются на земле. Он не умрет. Просто его сердце перестанет бороться, а легкие работать. Это не смерть, ведь часть его все еще будет оставаться на земле. Хлопнула дверь и в комнату вошла та самая часть его сердца. Бледный и худой, словно болел не Гарри, а он, Луи тут же расцвел, увидев лицо своего друга. - Гарри… - прошептал он, садясь на краешек кровати зеленоглазого, но держась как-то отрешенно, словно боясь, что приблизься он ближе, он может сломать Стайлса. Что же будет, если план Гарри сработает, и он все-таки решиться попросить то, о чем мечтает? Будет ли Луи так же отстранен, откажет ли он умирающему? - Привет, как ты? – с улыбкой произнес Гарри, едва заметно сжимая ладонь голубоглазого. - Отлично. – ответил тот, но по нему видно было, что это ложь. Его глаза покраснели, словно он постоянно плакал, кости выпирали даже сквозь свитер, скулы так четко просвечивались на лице, словно он уже несколько дней не ел. – Как ты себя чувствуешь? Лучше? От слуха Хаззы не укрылось, с какой тревогой задавал этот вопрос Луи, словно боясь услышать самый страшный ответ. - Лучше. – с улыбкой ответил он. – Но я попросил тебя прийти не поэтому… - его голос дрожал. Что, если он не правильно понял заботу Томмо, что, если он всегда воспринимал его только как друга и, засмеявшись, уйдет от Гарри, оставив его одного? – Я хотел тебе сказать кое-что очень важное. Кое-что, что я должен сказать тебе, перед тем, как умру. - Ты не умрешь! – тут же воскликнул Луи, вскакивая, но Гарри только отмахнулся от него. - Не перебивай смертельно больного. – с улыбкой сказал он, но тут же посуровел и тяжело вздохнул. – Я люблю тебя, Луи. И я люблю тебя с того самого момента, как встретил твои голубые глаза. Я никогда не был романтичен, а с тех пор, как заболел и перестал читать книги про любовь, с красивым и хорошим концом, так вообще забыл, насколько сильны слова любви. Дело в том, что как только я узнал о болезни, я решил, что не вправе разбить твое сердце. Да, я был влюблен в тебя и тогда, и все это время. Но мое время на исходе и я решил уступить самому себе и сам исполнить свое последнее, предсмертное желание. Да я бы и сам не простил бы себе, если бы умер и не сказал тебе, что влюблен в тебя. По щекам Луи текли слезы. На мгновение Гарри показалось, что это слезы ненависти, но услышав тихий, дрожащий, словно последний лист на ветке, голос парня, он понял, почему тот плачет. - Не могу поверить, что ты был настолько глуп и не сказал мне об этом раньше. Поверить не могу, что провел все это время, думая, что ты просто не отвечаешь взаимностью на мои чувства. – он засмеялся, его смех прозвучал неестественно печально и даже скорбно. Скорбь. Вот это здесь было к месту, ведь они практически находились на похоронах своей любви, которая только расцвела, как ей сразу же нужно было завясть, так и не раскрыв до конца свои лепестки. Как банально. Они были обречены с самого начала и все равно верили. – Я тоже люблю тебя, Гарри. И ты даже не представляешь, как сильна моя любовь. Гарри почувствовал, как миллионы бабочек расправили крылышки в том месте, где должно было находиться его больное сердце. На мгновение ему показалось, что даже боль исчезла, уступив ему, позволив продолжать жить и любить. Ему показалось, что даже смерть была готова покинуть постель Гарри, лишь бы позволить ему и его возлюбленному просто любить друг друга. Но смерть была непоколебима. И времени, оставшегося у Гарри, оставалось запредельно мало. - Луи, я хочу, чтобы мы сделали кое-что… - в его голосе сквозила мольба. Голубоглазый на мгновение непонимающе уставился на любимого, но, словно прочитав его мысли, тут же испуганно отскочил от него, словно боясь, что только от мысли об этом может причинить ему боль. - Нет! Ни за что! Гарри, ты болен, я не думаю, что ты сможешь… В глазах кудрявого отразилась такая мольба, что уверенность Луи тут же пошатнулась и он неуверенно осел обратно на кровать парня. - Бу, прошу тебя. Это единственное, что я хотел бы сделать перед смертью, за исключением, конечно, признания тебе в любви, но это я уже сделал. Я уверен, что выдержу это. – он нежно провел рукой по волосам задумчивого парня и добавил. – Это моя последняя просьба. - Ты не умре… - начал Томмо, но увидев глаза Гарри, остановился. – Ладно. Хорошо, но если тебе неожиданно станет больно или ты плохо себя почувствуешь, мы тут же прекратим. В комнате стало темнее, шторы были плотно закрыты, а в замке повернут ключ. Они двигались медленно и нерешительно, словно неопытные подростки. Луи прикасался к возлюбленному с такой нежностью и аккуратностью, словно боялся сломать его. Он неспешно стащил с него пижаму, помогая поправить катетеры и многочисленные трубочки, и сам быстро освобождаясь от одежды. Потянувшись, он поцеловал Гарри, такого желанного, родного, недостижимого до сих пор. На щеках Луи все еще были слезы, его пальцы неуверенно прикоснулись к пенису Стайлса, когда губы жадно цеплялись за губы любимого, словно это был единственный якорь, сдерживающий его на этой земле. Гарри тихо простонал, почувствовав прикосновение Томмо. Голубоглазый слегка спустился вниз, по дороге покрывая тело парня поцелуями. Он провел языком по возбужденной плоти Хаззы, затем прижавшись губами к головке его члена, он услышал громкий стон любимого и стал действовать увереннее. Проведя языком вдоль пениса, но взял его целиком в рот, посасывая, заглатывая, из-за всех сил стараясь сделать приятно Гарри, извивавшегося от удовольствия и страсти. Неожиданно, с его пухлых, покрасневших губ сорвался стон: - Сделай это. Войди в меня. Луи еще раз провел языком по члену Стайлса и, оторвавшись от него, он нежно перевернул своего мальчика на живот. В его сердце появился страх: что, если он причинит боль Гарри, если заставит его страдать. Он не сможет простить себе, если Гарри умрет в его объятьях, по его вине. Но услышав тихую, едва различимую мольбу зеленоглазого, Томмо решился. Медленно, очень медленно, стараясь причинить как можно меньше мук и так настрадавшемуся парню, Луи вошел в него сначала одним, затем двумя пальцами. Под ним Гарри едва сдерживал крик, его телу явно было трудно привыкнуть к инородному телу в себе. Наконец-то Луи почувствовал, как тихие поскуливания прекратились, а Гарри сам себя насаживает на пальцы. Медлить больше нельзя было. Смазав собственный член слюной, Луи поднес его к заднему проходу Гарри, он постепенно вошел в него, чувствуя, как парень под ним дрожит. На этот раз Гарри не смог сдержать крик. Луи уже испугался, что плохо разработал любимого и приготовился паниковать, как Гарри слабо прошептал: - Все в порядке, продолжай. Пути назад уже не было. Луи начал неторопливо двигаться в Гарри, позволяя тому привыкнуть. Наконец он начал тихо постанывать от удовольствия и толчки убыстрились. Еще никогда он не чувствовал такой близости с Гарри. Такого бесконечного счастья, что он с ним. Волны удовольствия накрывали обоих, они постанывали, тихо бормоча какие-то слова любви. Их губы нашли друг друга, когда оба были на вершине оргазма. Вскрикнув, Луи кончил, крепко сжав плечо Гарри, который кончил через пару секунд после любимого. Устало повалившись на больничную постель, два парня, улыбаясь, крепко сжимали друг друга в объятьях. Казалось в этом светлом, счастливом мире нет места ничему печальному, несчастливому. Даже этим двоим казалось, что все хорошо. - Я не причинил тебе слишком много боли? – взволновано спросил голубоглазый, крепче сжимая худую руку любимого в своей. - Нет, ты был великолепен. – прошептал тот, закрывая глаза. – Я так люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты помнил это и не делал глупостей. - Я тоже люблю тебя. – голос Луи прозвучал встревоженно. – Эй, ты засыпаешь? Гарри? Ответа не последовало, спокойное дыхание Гарри становилось все более прерывистым. Пятнадцать вдохов в минуту. Десять. Пять. Его хватка ослабла, на губах застыла спокойная улыбка. - Нет, Гарри, прошу тебя! – Луи резко вскочил, сжал ладони Гарри, словно моля его, чтобы он снова сжал их. – Не умирай, я люблю тебя! - Я и не умираю. – прошептал тот, его голос звучал отдаленно, словно сквозь стену. – Я просто сплю… Он последний раз вдохнул, выдохнул, и его сердце остановилось, перестав сражаться с болезнью. Поддавшись смерти, которая так долго наблюдала за событиями в этой небольшой больничной палате. Запищали аппараты у постели, оповещая окружающих о том, что жизнь больше не бьется внутри этого хрупкого, зеленоглазого парня, на лице которого застыла невероятная маска спокойствия. Он и правда будто уснул и сейчас видел красивый и яркий сон. А возле него надрывался от рыданий Томмо, не согласный с тем, что Гарри больше нет. Прибежали медсестры и врач, отпихнули сражающегося Луи. Слезы обжигали горло и щеки. Сколько он проплакал слез до этого. По сравнению с ними, его слезы сейчас были океаном, возле озера. Он надрывался и кричал что-то невнятное, в пустоту, надеясь, что всепоглощающая темнота, дыра, на месте, где раньше было сердце, откликнется и поможет. «Я не умираю. Я просто сплю.»