Ловушка для ведьмы

Он бесшумно упал на дорогу прямо с веток ближайшего дерева – как рысь на добычу. Упал на четвереньки и замер. Поднял голову, потягивая ноздрями воздух. Чуткий, настороженный как змея перед броском. В темных глазах существа светился цепкий и быстрый ум. Ракели хватило одного беглого взгляда. Вампир. Опасный противник, так непохожий на похотливых безмозглых зомби, которыми полны кладбищенские тропы и окрестные леса. Его кожа имела тот же болотистый оттенок, что и шкура живых мертвецов, но была гладкой, без тени ноздреватости или гнили. Череп вампира блестел, присыпанный лунным серебром, острые уши слегка подергивались в такт ударам сердца женщины. Но и Ракель отличалась от молоденьких ведьмочек, способных лишь ослепительно улыбаться заезжим инквизиторам, и моментально ударяющимся в рыдания, едва заслышав глухой рев вурдалака. - Ну, подходи, тварь, - спокойно предложила она, покрепче сжимая свой посох с обсидиановым навершием. - Раз уж вы просите, миледи Бусье… - тонкие губы вампира дернулись в кривой усмешке. Он распрямился с какой-то стрекозиной грацией, сделал шаг, едва приминая мох и траву. Ракель вздрогнула. - Откуда ты меня знаешь? – невольно вырвалось у нее. Вампир не спешил нападать. - Вы знаменитая ведьма, миледи. Извели немало мертвечины и даже пятерых моих братьев, – в звучном голосе ночного гостя прорезались хищные нотки. – Но сегодня вы ошиблись. - Хочешь убить меня? – презрительно осведомилась Ракель. - Убить? Нет, миледи, – глаза вампира разгорались подобно углям, попавшим в струю ветра. – Хотел встретить вас. И встретил. Теперь хочу овладеть вами. Недаром же вы одеты столь соблазнительно. Ракель прекрасно знала, как выглядит со стороны. Длинная сиреневая юбка до лодыжек, глубоко декольтированная агатовая блуза с белым лифом, широкий лиловый пояс и длиннополая иссиня-черная шляпка, перевязанная искристой лентой. Фигуру она также имела сочную и приметную – тугие высокие груди и крутые бедра вкупе с длинными сильными ногами и непослушной гривой рыжих волос заставляли многих мужчин подолгу глядеть ей вслед. Но мало кто знал, что повседневная одежда ведьм ничем не отличалась от одеяния мещанок. А все глубокие вырезы и разрезы на платьях использовались лишь для охоты. Зомби чуяли ведьм гораздо лучше, ковыляли к ним намного настойчивее и шумели при этом гораздо громче. Похоть и влечение к живым молодым телам оставались их единственной страстью помимо желания впиться в жертву тупыми сточенными зубами. Так что любой повеса, завидевший выходящих в ночь ведьм, предпочел бы это зрелище созерцанию жриц продажной любви. Но представься ему возможность побывать на ведьмином шабаше, он не нашел бы там ни следа развратной распущенности. Сегодня же красота ведьмы привлекла к ней более крупную дичь, чем рассчитывала сама охотница. Но женщина не растерялась. Нежить не зря знала и опасалась Неистовую Матерь, как прозвали ее те, кому посчастливилось мчаться обратно в зияющие пустоты склепов под вопли погибающих соратников. - Овладеть мной? – искренне рассмеялась Ракель, возвращаясь к разговору, – да я скорее погибну, чем отдамся в твои грязные лапы, урод. - Я не ждал понимания, миледи, – ровным голосом ответил вампир. - Но я не предоставлю вам возможности погибнуть. Вы останетесь живы, и я наслажусь вами – с вашего согласия или без него. Его вежливая речь дико контрастировала с пылающими огнями глаз. - И последнее, - тон вампира срывался на рык, губы змеились над сверкающими иглами клыков, – вы, кажется, ждете легкой победы, миледи Бусье. Напрасно. Меня зовут Штефан. Запомните это имя. - Неужели? – Ракель мягко покачнулась на носках сандалиев, проверяя равновесие. Сила уже пробудилась внутри. Текла по венам, пульсировала, звалась на волю. - Сам Штефан Стражинский? Старейшина двух веков от роду…Ты ждешь моего испуга, тварь? - Жду! – дико, по-звериному заревел вампир и взметнулся в длинном прыжке… Обсидиановый завиток на конце посоха вспыхнул, расплескав рельефные тени по обеим сторонам лесной дороги. Вампир извернулся в воздухе, жутко клацнул челюстями, но Ракель ждала этого, и Штефан с обиженным воем покатился по густому мху. - Понравилось? – злая улыбка исказила породистые черты женщины. Вампир с поразительной легкостью вспорхнул на ноги, казалось, притяжение земли не довлело над его гибким текучим телом. - О да! Превосходно, - прорычал он, - тем слаще будут твои конвульсии подо мной и тщетные мольбы прекратить! Ракель надменно прищурилась. - А ты самоуверен, Старейшина. Отведала твоего яда, теперь попробуй мою стряпню! Посох снова засветился и три призрачных черепа метнулись к вампиру, наполняя ночной воздух мягким золотистым сиянием. Штефан похоже оценил мастерство противницы. Он был сосредоточен и больше не тратил времени на слова. Его когтистые лапы окутались бледным ореолом. Старейшина использовал Тление. Три неуловимых выпада, три попадания на подлете, три погасшие мертвые головы. Прежде чем женщина успела среагировать, Штефан хлестко и точно ударил Разложением. Заклятие не имело власти над живой плотью, но идеально подходило для намерений вампира. Невидимая плеть хлестнула по женщине, оставив пару царапин на рукавах блузы, порвав лиловое полотно пояса, и снеся верхушку остроконечной шляпки с перевязью. Ракель скрипнула зубами. - Вы уже горите ответной страстью, миледи? – издевательски поинтересовался Штефан. – Гляжу, вы начинаете раздеваться. - Ну, что ты - просто летняя жара… - тут досада ведьмы взяла верх над хладнокровием, и остроумие обернулось незамысловатым ругательством, – ах ты, мерзкий, отвратительный ублюдок! Посох послушно замерцал, направив на врага еще два черепа. Штефан с легкостью ускользнул от первого и сбил второй. В этот момент третий – уже не желтый, а ярко-красный, словно впитавший в себя осязаемую ярость женщины, ужалил его предплечье. Вампир глухо взвыл, на жилистом запястье чернела полоса обожженной кожи. - Вижу, понравилось! – засмеялась Ракель, – иди ко мне, любовничек, у меня есть еще! Знаешь, этой ночью, мне неохота под кем-то дергаться или о чем-то молить! - Самоуверенная девка! Да как ты смеешь… - Вот так и смею! Два желтых и с едва заметным запозданием – третий красный. Комбинация заклятий, принесшая Ракели первый заметный успех. Вампир оборвал гневную отповедь на полуслове, рыча, отбился Тлением от первых двух, и, изогнувшись невероятной дугой, с трудом миновал третий череп. Алая вспышка бессильно сгинула в придорожном кустарнике. - Дура, этот фокус уже не поможет! Разложение снова вцепилось в одежду ведьмы своими мертвенно-ледяными пальцами. Улыбка Ракели погасла. Она пригнулась, ожидая новой атаки, но вампир не спешил. Такой опытный боец как Старейшина прекрасно знал, что сила ведьм – заемная и если под рукой нет амулетов или талисманов, охотнице неоткуда взять новую силу, свыше запасенной заранее. Лишь королевские маги могли черпать энергию стихий. Но эти ученые мужи преподавали в столичных Академиях и не спешили гоняться за неупокоенными по темным закоулкам. - Ты нравишься мне все больше, шалунья, - тихим рокотом рассыпалось в ночи. Ведьма не удержалась и мельком взглянула на свое одеяние. Юбка уже не скрывала стройных колен Ракели, сползая на них рваной бахромой. Пояс исчез напрочь, захватив с собой нижний окоем блузки, и выставив на всеобщее обозрение полоску загорелой кожи на животе женщины. От шляпки осталась только средняя часть, а рукава обзавелись новыми прорехами. Лиф также перечеркнуло нитью вампирской магии, и тяжелые выпуклости женщины, открылись в манере самых смелых ночных бабочек из квартала удовольствий Датра. - Да, скоро ты будешь выглядеть надлежащим образом! – восторжествовал Штефан. - Гореть тебе в аду! – ведьма азартно раскинула руки, более не стесняясь полуобнажившегося бюста, и выпустила навстречу вампиру целую череду сотканных из света и лишенных кожи голов. Желтый, затем неожиданно красный, подумай, что у меня уже не хватает силы, увернись, да, вот так, и вот тебе еще красный и желтый вдобавок! Поцелуи багрового и золотистого черепов заставили Старейшину содрогнуться от пламенной боли, кожа на его левом боку подернулась пеплом и задымилась, он припал на правую ногу. В живительные ароматы леса вплелась едкая вонь горелой плоти. - Подавись, мразь! – захохотала ведьма. – Каково оно? Раздеть женщину, но не смочь воспользоваться ее наготой? Приятно? - Мы еще не закончили, - просипел вампир, – Слышишь меня, ты, неприступная стерва? Я еще насажу тебя как несмышленую куропатку на вертел! Посмотрим, как ты запоешь тогда! - Ну, ты же галантный кавалер, и не сможешь позволить себе такую грубость как насаживать куда-то там одетую женщину? А раздеть меня полностью – похоже, кишка тонка, верно? – не удержалась от фривольной издевки Ракель. - Я возьму тебя, грязная шлюха Бусье! Ты будешь моей! – проревел выведенный из себя вампир. Ладони его худых мускулистых рук вязли в бледном тумане пробуждающегося заклинания. Ракель решила не дожидаться и напасть самой. Что бы придумать на этот раз? Силы осталось не так много, придется действовать наверняка. Два желтых и два красных следом. Старейшина уже не рисковал скользить между клацающими светящимися челюстями, не осмеливался применить Тление. Понимал – не успеть. Он позорно бежал, спасался в надежде достичь близких деревьев. Невероятно, но ему удалось. Черепа с гулкими всхлипами врезались в ствол ясеня, за которым укрылся вампир. Подлесок вздрогнул, залитый яростным светом. Как по команде смолкли сверчки, козодой напротив зашелся хриплым перепуганным криком. Ясень застонал. Скрученные от невероятного жара листья превратились в ломкое ажурное кружево, ветви почернели, кора свисала сочащимися древесным соком струпьями. - Бежишь, трус?! – выкрикнула Ракель вне себя от бессильной злобы.- Получай! - Нет, это ты получай! – костлявый силуэт возник с другой стороны ясеня так быстро, что женщина успела разглядеть лишь смазанный росчерк Разложения. Ракель глухо охнула. - Ага! – захохотал Штефан. – Говоришь, раздеть не смогу? Шляпка растворилась в зловонной пучине заклятия, водопад рыжих волос женщины рассыпался по ее гладким голым плечам. От превращенной в безрукавку блузки остался лишь полунамек лифа, юбка больше напоминала изорванную набедренную повязку, под которой сверкали белизной узенькие трусики ведьмы. - О, нет! – забывшись, вскрикнула женщина. Ее лицо залил плотный румянец стыда. Одной рукой она пыталась натянуть останки подола, другой тщетно водворяла на место беззастенчиво открывшуюся левую грудь. В конце концов, она преуспела в своем начинании, правда верхнее полукружье нежного розового соска все равно виднелось над краем ненадежной материи – столько пышной плоти просто не могло уместиться в разорванном вырезе блузы. - Ха-ха! – громом раскатилось над лесом. – Что ты скажешь теперь, моя милая? Раздеть тебя я уже смог. Может быть, скоро ты будешь стоять передо мной на коленях и умолять не брать тебя силой? - Не дождешься! – гневно закричала Ракель. – И ты еще не раздел меня, слышишь? Посох окутался светом – настолько прозрачным и ярким, что стало понятно: этот заряд – последний. Четыре алых черепа прянули в Штефана, щерясь разверстыми пастями. Но ярость сыграла с ведьмой злую шутку. Лишь один из них нашел цель, отхватив мочку острого уха и опалив щеку. Три других веером ушли над встревоженным лесом и угасли на черном бархате звездного неба. Ракель непроизвольно сжалась в клубок, ожидая ответного удара, но вампир опять не спешил. Он откровенно наслаждался ситуацией. - Сдаешься так быстро? – с деланным удивлением проговорил Штефан, подходя ближе. – Нет, Ракель, прошу, не порти мне удовольствие... Кожа на его боку уже не напоминала жеваный кусок мяса, он восстанавливался с немыслимой для человека скоростью. - Сдохни, гад! Сдохни, будь ты проклят! – женщина гордо выпрямилась, перехватывая посох. – И пусть никто не скажет, что Неистовая матерь… Поддавшись эмоциям, она слишком поздно осознала свою ошибку. Убрав руки с последних клочков ткани на груди и бедрах, ведьма оставила себя беззащитной для очередного Разложения. Прицельный выпад Штефана достиг цели. На роскошном теле Ракели не осталось ни единой ниточки – чего и добивался вампир. Пропали даже ремни сандалий, обвивавшие ее стройные лодыжки. Огромные груди ведьмы вывалились наружу, свисая чуть ли не до пояса мягкими манящими каплями. Нежная прелесть ее полных нижних губ оттенялась рыжей порослью между крупными бедрами женщины. Ракель согнулась в три погибели, выронив посох в дорожную пыль. От смелой ведьмы не осталось и следа, ее сменила голая красавица, лихорадочно закрывающая свое богатство от жадных глаз насильника. Но если ее правой руки еще хватило, чтобы спрятать самое сокровенное, то пальцы левой едва закрывали спелые крупные бутоны сосков. Неслышно ступая, Штефан приблизился вплотную. Сгреб за волосы, накручивая огненные пряди себе на кулак, запрокинул голову ведьмы к серебряному диску луны. - Упрямая сучка. Ты проиграла. Ты здесь, передо мной, раздетая и полностью беззащитная. Будешь умолять о пощаде? Собрав остатки воли, Ракель попыталась отрицательно замотать головой. - Сучка, - повторил вампир с едва заметным оттенком восхищения. И тут же костяшки его свободной руки впечатались в солнечное сплетение женщины. Ракель задохнулась от неожиданности, колени стали ватными, ноги разом ослабли. - Вы...ро...док, - с трудом проговорила она, и, потеряв сознание, осела на дорогу. Штефан деловито взвалил ее на плечо и, подобрав посох, растаял в лесу... Ракель пришла в себя на неведомой ей лесной поляне у стреляющего искрами костра. Ведьма по-прежнему была обнаженной, привязанной к собственному посоху, лежащему как перекладина между двумя, вкопанными в землю рогатинами. Ее локти были накрепко прикручены к посоху тройной петлей сыромятных ремней. Еще один ремень проходил в ложбинке над ключицами так, чтобы она не могла наклониться вперед. За пределами светового круга от костра сгущалась чернильная ночная мгла, и Ракель поняла, что лишилась сознания совсем ненадолго.А потом ее размышления прервались, потому что от костра отделилась поджарая тень. Штефан. - Проснулась? – его голос звучал достаточно мягко, без той ожесточенности раненого зверя, как во время их недавней битвы. Ракель молчала. - Вижу, что проснулась, – отметил Старейшина, обходя ее кругом и снова становясь перед ней. Он молчал, но темные глаза оценивающе скользили по круглым формам женщины.Ведьма ответила дерзким презрительным взором, но уже спустя минуту не выдержала и потупилась. Румянец опять затопил ее прелестное лицо. - Какой смысл краснеть? – поинтересовался вампир. – Или ты стыдишься своей красоты? Наверное, стоило промолчать, но Ракель не совладала с собой. - Я стыжусь, что на меня пялится такой урод, причем пялится так, словно никогда голой бабы не видел! Штефан рассмеялся низким горловым смехом. - Я вовсе не урод, даже по вашим меркам, и ты это знаешь. А насчет баб – я повидал их достаточно еще при жизни. Но такой… таких… -Задницы и сисек! – в сердцах подсказала Ракель, сплюнув ему под ноги. -Да, - вампир говорил осторожно, будто пробуя слова на вкус. – Столько добра я еще не видал. Старейшина аккуратно взялся за навершие посоха и повел им из стороны в сторону. Привязанная Ракель пошатнулась, ее бюст качнулся в такт движению, и правая грудь огладила левую, слегка расплющившись. - Ты что творишь, недомерок больной, а? Вампир не ответил. Он с интересом пожирал Ракель глазами, но явно не спешил прикоснуться к ней. Вместо этого Штефан снова взялся за посох, только на сей раз поддел его, а затем несколько раз поднял и опустил обратно на рогатки. Ракель чертыхнулась. Она уже поняла, что так занимает вампира, но обмануть законы природы никак не могла – пришлось смириться с тем, что ее массивные груди послушно запрыгали вверх-вниз. - Извращенец! – выругалась она. – У тебя, что не встанет без этого? Костер с треском переварил очередное полено, и в его взметнувшемся свете Ракель увидела, что мужское достоинство Штефана полностью готово к бою. Она сглотнула ставшую вязкой слюну. Только сейчас до нее стало доходить, что все это время вампир был полностью голым, но почему-то это бросилось в глаза только сейчас. Ведьма перепугалась не на шутку. - А ты молодец, что не кричишь и не умоляешь остановиться, - серьезно, без тени насмешки проговорил Старейшина, - а то мне уже показалось, что ты слаба духом. - Иди к дьяволу! – окрысилась Ракель, не сразу поняв, что в данном случае выражение совершенно бессмысленное. – Смысл кричать, если ты, мерзкий говнюк, все равно покатаешься на мне? - Похоже на то, – согласился Штефан. – Итак, это смелость отчаяния. Или осознание неизбежности. Как тебе больше нравится? На этот раз она попыталась доплюнуть до него и у нее почти получилось. - Увы, - вампир сокрушенно покачал головой, - чем больше на женщине одежды, тем больше загадок. Не хочешь долго разгадывать – раздевай. - Ох и ублюдок же… - устало протянула Ракель. – Давай уже действуй, скотина! А то у меня все руки затекли. - Ты очень груба. Я не могу овладеть такой грубиянкой. Боюсь, сперва мне придется научить тебя хорошим манерам. Штефан бесшумно скользнул за пределы светового круга. Ракель услышала тихий скрип, пробивающийся сквозь шорох листвы. - Ты чего там творишь? – потребовала ответа ведьма. - Сейчас узнаешь, - спокойно ответил вампир. – Если конечно, ты не надумала извиниться за свое поведение. - Чего? – опешила Ракель. Дружелюбие вампира и обыденность его речи придавали происходящему совершенно гротескную окраску, особенно после яростной схватки. – Мне – извиниться? Ты вообще спятил, что ли? Костер выбрасывал вверх сизые струйки дыма, время утекало шелестом ветерка. Где-то неподалеку треснула быстрая скороговорка цикад. Штефан вернулся обратно, и она опять не успела разглядеть момент, когда он возник перед ней. Словно соткался из колеблющихся теней. В его руках лежали четыре очищенные от сучков веточки, с обмотанными пенькой концами. Одна из них принадлежала боярышнику и топорщилась остриями колючек. Старейшина, хмыкнув, выкинул ее и подошел к пленнице, демонстрируя ей остальные. - Хочу, чтобы ты попросила меня овладеть тобою, - миролюбиво объявил вампир. - Не дождешься, маньяк, - запинаясь, пробормотала Ракель. Самый тонкий из прутиков опустился на ее великолепные груди, и, не выдержав, сломался с протестующим звуком. Ракель взвизгнула как перепуганная девчонка. - Не рассчитал, – повинился Старейшина. - Прекрати немедленно! – приказала женщина. Следующий прутик последовал за собратом. - Скотина! Ай…ай…айяйяй! Последний прутик охаживал ее колышущийся бюст, Ракель визжала и извивалась на своем посохе, словно танцовщица на шесте, но никуда не могла деться – ремни держали крепко. Вампир шлепал ее крайне аккуратно, и женщине не было больно, напротив – внизу живота начинало зарождаться предательское тепло. Она раскраснелась, навершия ее грудей предательски затвердели. - Прекрати, - выкрикивала она севшим голосом, - прекрати, ай! - Тебе больно? - Да! – закричала Ракель. - Лгунья, - укорил ее Штефан. - Ой! - прутик звонко шлепнул ее по шелковистой ягодице, но надолго там не задержался, возвращаясь к порозовевшим от частых прикосновений грудям. - Да! Ай! Ай! – ритмично повторяла Ракель, дергаясь в такт ударам прутика и с ужасом понимая, что уже не старается избежать следующего шлепка, а наоборот подставляет под него набухшие блюдца сосков. Вампир опять щелкнул ее по объемистой попке, оставив заметный след на загорелой плоти. - Ой! – немедленно отреагировала женщина. - Занятно, - усмехнулся вампир, - ты звучишь как музыкальный инструмент. В одном месте «ай», в другом «ой». Теперь прутик менял мишени, не давая ей сосредоточиться, чтобы опровергнуть последнее высказывание Штефана. - Ай...Ой… Ай… Ой… - повторяла совершенно обалдевшая Ракель. Между ее ног блестела роса. – Прекрати же, гад… Ай… Хватит… Ой… Вампир бережно взялся рукой за ее горло, сдавливая его, ограничивая доступ воздуха. Ракель затряслась, со свистом делая вдох. Штефан отпустил ее шею, несильно, но настойчиво потянул за водопад рыжих волос, запрокидывая голову, как тогда на дороге. Прутик замелькал так часто, что Ракель не успевала издать отдельный звук на каждый шлепок. - Ой… Ай… Ой… Ааааа… Легкий хруст обозначил конец сладостной экзекуции. - А другие слова ты знаешь? – Вампир улыбнулся, отбросил измочаленную веточку. – К примеру, «уй»? Он легонько, словно перышком ущипнул ее чуть ниже точеной раковины пупка. - Уййй… - послушно отозвалась связанная жертва. - Вот видишь, если постараться, твой репертуар растет. Штефан принялся стаскивать ремень, удерживающий шею женщины. При этом он слегка наклонился и его верткий язык оплел сосок правой груди Ракели. - Оооо… - простонала пленница, покусывая губы, - зачем… зачем? Ремень соскользнул наземь, и Ракель обрела возможность взглянуть вниз – на то, как шершавое жало вампира, обработав одну полновесную грудь, замелькало вокруг другой. Женщина дрожала, по мышцам живота прокатывалась мягкая рябь. Видя, что жертва скоро достигнет конца от одной только ласки грудей, вампир отстранился от Ракели с небрежностью истинного мучителя. - Затем, что я старомоден, миледи. И мне куда приятней, чтобы ты кричала от наслаждения, а не от стыда и боли. Ведь тебе нравится то, что я делаю? - Нет… Говоря это, женщина неосознанно выгибалась, стараясь дотянуться до вампира, подставить ходящий ходуном бюст под мелкую россыпь поцелуев. Штефан отстранился ровно настолько, чтобы увенчанные бисером пота прелести Ракели практически касались его кожи. Ремни скрипели – ведьма уже натягивала их, пытаясь прижаться к Старейшине. Тогда вампир сделал маленький шаг навстречу. Ракель рванулась на ремнях, практически повисая на них, и сильным движением запрыгнула на Штефана, оплетая его своими красивыми ногами. - Если ты скотина, сейчас же не возьмешь меня, как последнюю шлюшку, я тебя убью, - дрожащим голосом предупредила Ракель, – развоплощу… - То есть я выиграл? – невозмутимо осведомился Штефан. - Да! – Ракель бесстыдно выгнулась бедрами навстречу Старейшине, стараясь прижаться к нему своим цветком. – Трахни меня! - Тогда проси меня об этом, как договаривались! - Прошу… - она задыхалась от страсти, – пожалуйста… - Убедила. Вампир шагнул к ней со сводящей с ума неторопливостью. Пока он колдовал с ремнями, привязывавшими ее к посоху, она впилась в его тонкие губы глубоким поцелуем. Их языки сплелись тугим узлом. Вампир оказался не холодным, напротив, он был горячее ведьмы. Она тихо мычала, будучи не в силах оторваться от его жесткого требовательного рта. Мускусный животный запах Штефана больше не пугал ее. Развязать ремни никак не удавалось, вампир освободил одну ее руку, и Ракель немедля обхватила рукой его мужское достоинство, направляя его в себя. Громко охнула, достигнув цели. Штефан подхватил руками ее под задницу, смял податливую плоть. - Негодяй! – прошептала Ракель, увлеченно целуя его. Мясистые бедра пришли в движение, повинуясь нажиму Штефана. Ракель, получив желаемое, завопила так, что с опушки докатилось отчетливое эхо. - О Боже! Боже, как хорошо! – дикой кошкой надрывалась женщина. – Глубже! Глубже! Вампир послушно всаживал свое копье в тугое лоно ведьмы, расплющивая ее нижние губы. Буйный мех рыжих волос между ног Ракели хрустел при каждом нажиме. Ракель умудрилась сбросить петлю со второй руки и с наслаждением вонзила ногти в спину Штефана. Теперь она висела в петле на шее, и давно бы задохнулась, если бы не поддерживающие ее руки вампира. - Я… хочу… Оох!... Кольцо… - совершенно обезумев, орала она, прыгая верхом на вампире, - …Штефан!... Аах!... Кольцо… - Какое кольцо? - хрипло выговорил Старейшина. - Обру... чальное… Мне… Уже тридцать четыре… Оххх… Я… Оооо!... Не могу… так… Ах! - Все, что хочешь, - заверил ее Штефан, ловя ртом ее мечущиеся груди. Поймал, сжал губами напряженный коралл соска. Гулко запечатал ладонью по заднице. - О Боже! – простонала Ракель, закатывая глаза под лоб. – Я с-сейчас к-кончу... Штефан елозил руками по ее потной спине, все быстрее накатывая на себя тучные бедра женщины. Наконец Ракель не выдержала, рванулась с глухим воплем, по ее ногам прянула стремительная дрожь. Практически тут же не сдержался и вампир, трясясь под напором выходящего семени. Сооружение из рогатин и посоха рухнуло, отпуская свою жертву, и любовники в изнеможении повалились в траву… P.S. Не ведомо, так ли все было или нет, но одно известно совершенно точно. Утром следующего дня знаменитая Рашель Бусье выбралась из лесу растрепанная и нагая. Не отвечая на вопросы перепуганных сестер из Гильдии, завалилась спать и проспала два дня кряду. А затем исчезла, прихватив с собой все имеющееся гильдийское золото и священную реликвию - ритуальный свадебный наряд. P.P.S. Также имеется неподтвержденное свидетельство некоего Людвига фон Вешторт, который возвращался в свои имения с десятком рыцарей свиты. В сумерках отряд наткнулся на чрезвычайно занимательное действо – привязанный к дереву вампир и громко наслаждающаяся им полногрудая рыжеволосая красавица. Бравый Людвиг решил, что женщина во власти морока и напал всем отрядом в надежде спасти красавицу и порешить супостата. Как бы не так. Подлый вампир приказал даме развязать его, что она тут же охотно проделала, явно, будучи в темной власти чудовища, а сам вампир устроил рыцарям настоящий кошмар. Когда же конный Людвиг уже готовился со спины снести кровопийце голову с плеч, оказавшаяся ведьмой дама пришла в себя и схватилась за свой посох, очевидно, собираясь помочь Людвигу. Вот только промахнулась, и удар жуткого черепа пришелся не в вампира, а в коня самого Людвига. Вампир подхватил пленницу на плечо и умчался с ней в чащу. Людвиг выжил и до седых волос рассказывал всем о смелой женщине. «Не каждой бабе дано превозмочь вампирячье колдунство. Вот только стрелять своими магическими штуковинами их не учат вовсе. А то не сносить бы клыкастому молодчику башки» Если же рядом не было жены досточтимого рыцаря, он неизменно добавлял: «А видели бы вы, как она трахалась! Лес ходуном ходил. Вот это баба, всем бабам баба!»