Однажды десять лет спустя

- Так что же общего между коровой и капучино? - учительница выглядит строгой: юбка-карандаш, белоснежная блузочка, гладкий тугой пучок волос. За десять лет Миура Хару определённо стала дисциплинированней. А вот в школе сейчас преподают настоящую чепуху. - Молоко! - мальчишка с третьей парты, очень живой и пугающе напоминающий Сасагаву Рёхея, трясёт рукой и аж подпрыгивает от нетерпения — так хочет ответить. - В них есть молоко! - Верно, молодец, - Хару сдержанно улыбается, счастливый мальчик плюхается на своё место. Хм, а Кёя был уверен, что всё дело в начальной «К». Ересь, как есть ересь. - Следующий вопрос... Отличные «жучки» у этого Верде. Надо будет ещё заказать. А знаете, что общего между крышей и курением? Ну, кроме начальной «К», конечно. То, что ты можешь забросить это на долгие годы, но стоит только раз «оскоромиться» - и всё, ты опять попал, и слезать уже не хочется. Хибари немного ёрзает — от долгого лежания в одной позе затекли мышцы, и снова смотрит в оптический прицел. Никаких изменений. Урок идёт своим чередом, дети принимаются за письменную работу. Хару что-то читает, время от времени внимательно оглядывая класс — видимо, следит, чтоб никто не списывал. На школьном дворе тоже тихо: пожилой, но подтянутый вахтёр-сторож-охранник провожает взглядом каждого прохожего, двое крепких мальчишек из Дисциплинарного комитета неподалёку от ворот «обрезают» пышные кусты жасмина. Приятно видеть, что его наследие по поддержанию порядка в Средней Намимори живо до сих пор. Соседние крыши отлично просматриваются. Все они пусты. Неужели Саваду дезинформировали? - Только один день, Хибари-сан, - кажется, Тсуна мысленно успевает благодарить всех возможных богов за то, что Хибари вообще ответил, в пять-то часов утра. - Вечером за ней прилетит Ямамото. Можно, конечно, спросить какого чёрта. И как Савада узнал, что Кёя на этой неделе навещает родителей. И кому вообще могла понадобиться Миура Хару, двадцать четыре года, образование высшее, учительница английского языка в Средней Намимори, не замужем, детей нет. Можно, но бессмысленно. - Да, - говорит Хибари и вешает трубку. Возможно, Савада в своей далёкой Италии ждёт, что Хибари спрячет Хару в маленькой тихой гостинице, или в собственном подвале, или увезёт куда-нибудь подальше от Намимори. Впрочем, даже Савада вряд ли умудрился остаться таким же наивным, как в школьные годы чудесные. Пока варится кофе, Хибари успевает просмотреть досье Хару, тощее и скучное. К семи утра школьная территория и близлежащие здания (особенно верхние этажи и крыши) досконально осмотрены, в классе 1-С установлена прослушка, а Кёя, с термосом холодного чая, снайперской винтовкой и большим запасом терпения, лежит на крыше городского архива в ожидании того, кто же явится убивать Миуру Хару, двадцать четыре года, далее по списку. И вот уже почти полдень, чай кончился, терпение на исходе, а киллер так и не показался. Желание забить кого-нибудь до смерти растёт с каждой минутой. Его выдержки хватает ровно до двенадцати тридцати пяти. Вместе со звонком на большую перемену Хибари поднимается, аккуратно устраивает винтовку возле ограничительного бортика и отправляется вытрясать из Хару всё, что ей может быть известно об этом покушении, будь оно неладно. Вахтёр-сторож-охранник изучает почти настоящее удостоверение сотрудника секретной службы так тщательно, словно хоть что-то в этом понимает. - Я должен доложить о Вашем визите директору, - он лезет в карман за сотовым. - Как Вам будет угодно, - Хибари оказывается за его спиной раньше, чем мужчина успевает нажать хоть одну кнопку. - Я пока здесь осмотрюсь. Мальчики из Дисциплинарного комитета крепче сжимают огромные садовые ножницы. Достойная смена, достойная. - Подозрительных лиц на территории не замечали? - он проходит между ними, не дожидаясь ответа, и точно знает, что следом они не бросятся. - Никак нет! - доносится уже издалека. Тетсу составляет отличные досье. Маленькая скамейка, на которой Хару обычно обедает или просто отдыхает, отыскивается именно там, где он указал — неподалёку от входа, среди упрямого жасмина и подростко-устойчивого шиповника. Хибари и Хару оказываются на крохотном не заросшем кустами пятачке почти одновременно — тропинка по левую руку от Кёи ведёт прямо к школьному зданию. Но девушка, естественно, не замечает протянутой буквально перед её носом тончайшей лески-растяжки. Секунды распухают до размеров недель; кажется, он успевает вспомнить всю свою жизнь, вплоть до первого похода в парк развлечений в трёхлетнем возрасте. Тогда тоже было жарко. И сладко пахло, только не цветущим жасмином, а сахарной ватой и яблоками в карамели. - Хару! - Хибари Кёя называет девушек только по фамилии, но где вы видели хоть одну, которая не обернётся при звуках собственного имени? - Хибари... - тонкий взвизг камушка под каблуком, мягкая волна распущенных волос и кончики пальцев, задевающие невидимую леску. Миллион иголок в спине, руках и вообще везде: до Ролла шиповнику далеко, но он честно старается, и это больно. Особенно, когда ударная волна вдавливает в тебя взрослую, не страдающая анорексией девушку, а вокруг летают кубометра полтора горящих щепок от скамейки, веток, листьев и чего-то там ещё. Он хлопает Хару по спине, сбивая пламя, чутко слушает воздух и быстро ставит девушку на ноги, почти сразу поняв, что второго взрыва не будет. Они удивительно легко отделались — должно быть, Савада и вправду кому-то там молился; или подрывник оказался недостаточно опытным. Тетсу быстро это выяснит: отлично он не только досье составляет. - Х-хибари-сан! - большие карие глаза полны слёз, и он без слов разворачивает девушку спиной, внимательно разглядывая драную, подпалённую блузку: неужели такой сильный ожог? Или он умудрился случайно сломать ей пару рёбер? Хотя, наверное, это просто шок... - В-волосы! - через кусты кто-то шумно продирается — видимо, тот самый вахтёр-сторож-охранник, или учитель физкультуры, или ещё кто-то экстремально сильный и не очень умный. - Как же Хару теперь, с такими волосами? Её длинные тёмные локоны и вправду спеклись в неряшливый комок, от которого несёт палёным рогом. Всего-то. Как не устаёт повторять Ямамото Такеши, женщины — просто нечто. Разве хоть один мужчина будет, чудом избежав смерти, рыдать об обгоревших волосах? А у этой уже слёзы в три ручья. Чудачка. Хибари Кёя совершенно не умеет успокаивать плачущих девушек. - Моя мама говорит, - он суёт в перепачканную ладошку Хару нисколько не пострадавший носовой платок, - что взрослая женщина с длинными волосами нелепа, как пожилая русалка. - П-правда? - шмыгнув носом, доверчиво спрашивает Хару. - Правда. Наверное, она сейчас прицепится к слову «пожилая». - Хибари-сан считает Хару взрослой? - она по-детски вытирает нос краешком платка. Из кустов шумно вываливает какой-то мужик с испуганно вытаращенными глазами, издалека слышатся звуки полицейской сирены, кусты опять трещат, кто-то кричит, громко и непонятно. - Конечно, - Кёя едва заметно пожимает плечами. - Ведь люди доверяют тебе своих детей. И Хару, сразу перестав плакать, просто стоит в самом центре всего этого хаоса и смотрит в глаза Хибари. Смотрит так уверенно и спокойно, что он почти уже готов доверить ей своих.