Эскимо

      Эскимо.       Белый пломбир, покрытый густым слоем черного шоколада. Всего два цвета – белое и черное. Два цвета – основы пейзажей Бриггса. Два главных цвета Ее жизни. И еще кое-что...       Но это не суть важно. По крайней мере, Майлз утверждает, что над головой есть еще и голубое небо. Голубое – как Её глаза. Но - не только Её?       А в эскимо нет голубых оттенков. Все, как в шахматах, строгое разделение – черное и белое.       Добро и зло.       Только вот «Зло» - горячий шоколад – вполне приемлем для северных скал, а холодная белая масса чревата ангиной. На территории Бриггса нет места эскимо, это своего рода запретный плод.       И таким же запретно-манящим кажется Он, этот Алхимик из Аместриса. Белый плащ. Черные волосы. Такой же двуцветный, такой же двуличный, как и эскимо.       Или кино. Ведь его картинку не назовешь скучной. Возможно потому, что так некстати мешается кличка – Багряный? Но в кино и кровь – черная. Современное искусство в движении из двух противоположных цветов, разложивших весь спектр.       Черный-серый-белый.       Белый-серый-черный...       Как в кино, любоваться Им только со стороны. Ведь все же, фильмы – такие глупости, они не для Неё.       Как эскимо – мечтать Его попробовать. Хотя бы просто лизнуть. Но – всегда помнить о последствиях поедания мороженого в стужу.       Оливия помнит все это. Оливия смотрит в небо, чтобы отвлечься от белого холста, запятнанного вражеской кровью. Но небесное полотно – два сияюще-голубых зрачка. Холодные, как зимнее небо, и такие же недостижимые.       Не Её – Его.