Надежда на счастье

Боже, как же долго я здесь не был! Дело в том, что полгода назад я уехал в соседнюю деревню на подработку, а вот сейчас возвращаюсь домой. Теперь самому даже не верится! - О чем задумался, Глебушка? – позвал меня голос дяди Пети, сам старик сидел на краю повозки и крепко держал поводья, умело руководя лошадью. Та смело рысью бежала по неровной каменистой дороге и иногда недовольно ржала, когда дед натягивал поводья особенно сильно. - Да, так. Просто очень рад вернуться домой, - глубоко вдохнув воздух, я тепло улыбнулся и удобно уселся в старенькой телеге. Рассматривая главную улицу, по которой мы ехали, меня пробирала ностальгия и с каждой секундой, я с удивлением понимал, как же я соскучился по дому. - Похоже, не только ты, - усмехнулся старик, проводя одной рукой по отросшим седым усам, а другой держал узду, - Вон как кобылка моя скачет, - кивнул он на свою старенькую лошадь, шустро перебирающую копытами, - Даже скотинка вон скучает. Я только улыбнулся, наблюдая за людьми, любопытно смотревшими на нас, когда мы проезжали мимо их домов. А тем временем старая телега с диким скрипом неслась по размытой увалистой дороге. - Глебушка, - вновь позвал меня старик, - Тебе же только двадцать восемь как стукнуло, молодой еще. Ты еще никак не женился? Я опять внимательно посмотрел на старика и пытался понять, шутит тот или нет. Но тот выглядел крайне серьезным и очень заинтересованным в своем вопросе ко мне. - Что вы, дядь Петь! – возразил я, смиряя его любопытность, - Я и больше не собирался. Хватит с меня, - горько усмехнулся я, подняв голову к небу, а в голове неосознанно стали всплывать моменты того рокового дня, который мне хотелось бы очень стереть с памяти. Уж слишком больно вспоминать. - Вить, я на подработку. До вечера не жди, - кинул я мужу, натягивая тяжелые ботинки. В эту же секунду из сеней выскользнул мой супруг с нашим полугодовалым сыном, Арсением, на руках и недовольно заявил: - Знаю я твои подработки! Даром ведь все делаешь всем, а они то и с удовольствием тобой пользуются! Может, мне хоть поможешь, и вообще у нас вон крыша избы скоро протекать будет, нынче такие дожди пошли! - Вить, ну не могу я! Не могу отказать в просьбе, ведь не зря говорят: Делай добро, и оно к тебе вернется. А крышу нам я обязательно успею подлатать, - хмуро ответил я, стараясь не обращать внимания на все пререкания супруга. Я встал со скамьи и, взяв свою темно-зеленую куртку с вешалки, стал собираться на выход. Но вдруг Сеня разрыдался, и Витя, до этого стоящий напротив меня и недовольно смотря за моими собираниями, поспешил уйти, но напоследок все же обиженно бросил: - Ой делай, что хочешь! Тебе всегда были дороже чужие люди, чем мы с Арсением! Я лишь покачал головой и снисходительно улыбнулся. Ведь сам прекрасно знает, что не так. Я вообще стараюсь, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась, поэтому и устраиваюсь еще и на подработки: кому избу починить, кому дрова наколоть или же забор подпереть. Вот сколько помню Витю – всегда он был таким: вспыльчивым, настырным и иногда даже резким. Но что поделать, полюбил я его такого. А он мне прелестного сына-омежку подарил. Не ребенок, а чудо! Глазки голубые, как у папы-омеги, а волосы черные, почти смоляные, мои. Помню, раньше был ветреным альфой, да каюсь. Но Витька смог не только изменить меня, но и женить на себе, ну а после со временем, конечно, и любовь пришла. Помню, когда только познакомился с Витькой, тот сразу заявил, что женит меня на себе. Я поначалу все отнекивался и отшучивался, а когда однажды сосед мой, Мишка, стал ухаживать за Витькой, делать всевозможные подарки и осыпать комплиментами , так я в тот же день предложил тому жениться. Не знаю, что мной тогда руководило, то ли ревность, то ли привычка по тому, что Витька всегда рядом был – не знаю, но я, помню, быстро спохватившись, нарвал самых красивых полевых цветов в поле и заявился к Вите домой. А тот после моего предложения, счастливым весь день проходил и успел уже всем нахвататься, что все-таки сумел меня окольцевать и все же добился своего. Но я нисколько не жалею, ведь Витя оказался примерным семьянином, что важно, очень любил детей и самое главное – был верным мне. Хоть мы с ним и не были истинными, но в постели Витя был очень хорош, а когда я узнал, что мой муж ждет ребеночка, подхватил того на руки и стал кружить, обещая тогда ему, что сделаю его самым счастливым на свете. Но счастье наше долго не продлилось. В один из вечеров, я возвращался от тети Шур: старушка попросила в очередной раз дрова в баню наколоть, как услышал новость среди прохожих, как чей-то дом горит. Я поначалу признал это за простую пустую сплетню, пока не услышал крик дяди Пети, о том что это именно мой дом горит. Не веря своим ушам, я словно на автомате, побежал в сторону своего дома, с каждым метром от которого дым все приближался, а тревога в груди все нарастала. «Мой Витя...Сеня!» - все крутилось у меня в голове. Я молил Бога, чтобы лишь бы все с ними было хорошо. Я даже поклялся, чтобы буду уделять больше времени своей любимой семье, если с моими родными ничего не случится. Ведь сам я сирота и кроме Вити и Сени у меня больше никого нет. Подбежав к дому, я отварил калитку и замер, наблюдая, как пламя огня уже охватило весь дом. Тогда я понял, что потерял все, что у меня было: любимого мужа и сына. Помню, как все продолжал проклинать себя, стоя на коленях перед горевшим домом, за то, что оставил их и ушел без надобности. Так я и потерял свою семью, дом и какую-либо надежду на счастье, за что продолжаю винить себя уже как пять. Дом я отстроил заново, но с тех пор я ни разу еще ни женился, да и не было никакого желания. Я бы не пережил этого снова. Меж идущими потоком мыслями, вдруг я почувствовал я какой-то тычок с боку и возмущенный возглас. - Эй, ты меня слушаешь? – сердито одернул меня старик, смотря на меня своими выцветшими блекло-голубыми глазами. - А? Да, слушаю, дядя Петь, - ответил я, отвлекаясь на старика и пытаясь вспомнить, с чем тот уже успел поделиться со мной. - Я говорю, что сейчас уже молодежь не та, - брюзгливо пояснил дед, демонстративно отворачиваясь от меня. Да, есть у дяди Пети такая черта, как обижаться на ровном месте, но славу Богу, что дед быстро остывает. - Может быть, - поддакнул я. - Не та, я говорю, - снова возразил старик, - Вон даже погляди на того Сашку. Да, ну красивый мальчишка, весь такой ухоженный, городской приехал, но какой уже наглец и разгильдяй! Только девятнадцать лет стукнуло, а уже всю деревню наверно обходил, да и после этого еще понес, Бог знает от кого! – возмутился старче, недовольно качая головой, - Да омеги пошли уже не те, раньше выше семьи ничего не ставили. А сейчас секс им подавай да гулянки, эх нынешние деньки, - тяжело вздохнул дед. - А что за Сашка? - поинтересовался я, когда телега в очередной раз подпрыгнула на кочке, подбросив нас со стариком так, что пришлось держаться за повозку. - Ах, точно! Я забыл тебе сказать, – развел руки дед, что-то припоминая, и легонько дал кулаком себе по лбу, - Да, как только ты уехал в соседнюю деревню, к Шурке приехал ее внук из самой Москвы! – заметил дед, указывая пальцем в небо, - Так этот избалованный омежка в тот же день переспал с Колькой, с Лесной улицы который. Родители его на воспитание бабке скинули, а он наоборот и здесь совсем расслабился. Так и понес же после этого всего! – возмутился дед, а потом вдруг хватился за сердце, - Только не дай Бог от моего Гришки! Мне такие снохи и подавно не нужны! - Если ребенок то от Гриши, может и родней тогда скоро обзаведетесь, да и дедом дважды станете, - заметил я, весело наблюдая за реакцией деда. Как тот даже припрыгнул на телеге от возмущения и сильнее хлыстнул кобылу, все повторяя: - Не дай Бог! Не дай Бог!