Палач невест

Праздник в честь Рождества в Малфой-мэнор был на удивление скромным и по-семейному теплым. Гарри с удовольствием общался с Андромедой и Тедди, расспрашивая последнего об учебе в Академии при Министерстве магии и о планах на будущее. Тедди отвечал, отчаянно стесняясь и пряча глаза. Тогда Поттер пожал ему руку и отошел к Нарциссе, которая пристально следила за тем, как общаются ее сын и внук. Пройдя мимо елки, Гарри закатил глаза и покачал головой – эльфы в своем стремлении выразить восхищение и любовь, как обычно, перегнули палку. Пушистая нарядная ель в Большой гостиной едва виднелась из-за груды ярких аляповатых свертков, где на каждом значилось только его имя. Гарри не понимал, чем заслужил такую любовь эльфов, но их благодарность не знала границ. Свертки для семейства Малфой и их гостей казались ничтожно малыми по сравнению с этой пирамидой Хеопса. - Нарцисса, простите меня за этот бедлам, - в который раз извинился перед хозяйкой дома Гарри. – Мне очень неловко, правда! - Ах, дорогой, оставьте это! Мне кажется забавным такое преклонение. Люциус бы тоже оценил, доведись ему это увидеть, - тут Нарцисса помрачнела и надолго замолчала. Гарри сочувственно сжал ее руку и украдкой огляделся в поисках Драко. Малфой стоял у камина и разговаривал с сыном. Скорпиус казался точной копией отца, но с более мягкими и немного смазливыми чертами лица. «Возмужает – станет очень красивым мужчиной. От девчонок, наверное, и сейчас отбою нет», - подумал Гарри, разглядывая Скорпиуса. Но тут младший Малфой вдруг скорчил такую знакомую презрительную гримасу и резко отшатнулся от Драко, как от зачумленного. Тот попытался удержать его за рукав, что-то шепча, но Скорпиус рванулся и, не стесняясь гостей, закричал: - Никогда тебе этого не прощу! Пошел ты, знаешь куда со своими подарками! – парень пронесся мимо, не глядя ни на кого, но Гарри услышал, как он процедил сквозь зубы: - Гребанный педик. Поттер посмотрел на Драко и увидел такую боль на его лице, что у самого что-то кольнуло в груди. Драко смотрел сыну вслед так, будто бы прощался с ним навсегда. Ему понадобилась минута, чтобы прийти в себя, снова нацепить маску радушного хозяина дома и извиниться перед гостями за поведение сына. Андромеда и Тедди сделали вид, будто бы ничего не произошло, но Гарри чувствовал, что сцена оставила неприятный осадок. Едва дождавшись десерта, они поспешили откланяться, ссылаясь на срочные дела. Хозяева дома сделали вид, что верят им. Как только закрылась дверь, Нарцисса извинилась и ушла к себе. Только сейчас Гарри заметил, как стара на самом деле мать Драко. Смерть мужа полгода назад и выходки внука не прошли для нее бесследно. Опираясь на руку рослого и сильного домовика, Нарцисса ушла в свои покои. Гарри и Драко остались одни в огромной гостиной. И вдруг Поттер почувствовал себя ужасно нелепо в этой праздничной обстановке, в тесном фраке, среди переливающихся серебристыми огоньками красивых и нарядных гирлянд, летающих музыкальных свечей и глуповато хихикавших феечек. Праздник и без того казавшийся вымученным и фальшивым, закончился катастрофой. Драко обвел комнату пустым взглядом и хлопнул в ладоши. Огни тут же погасли, гостиная погрузилась во мрак и тишину. Осталось только рыжее живое пятно света от камина. И длинная тощая тень Малфоя на полу. Гарри стало не по себе. Ему вдруг почудилось, что к Малфою тянутся темные недобрые силы, желая утащить его с собой туда, где нет света и нет надежды. Гарри шагнул к Драко и сжал его плечо. Ему показалось важным сделать этот жест, выразить Малфою свою поддержку. Тот молча поднял голову, его лицо было в тени, но светлые серые глаза, казалось, светились каким-то потусторонним светом. Драко сделал шаг навстречу и с еле слышным стоном уткнулся лбом в плечо Гарри, которому ничего не оставалось, как обнять его. Прошло всего три дня с тех пор, как дело о Палаче привело его к Драко Малфою. И вот уже три дня у Поттера никого не было ближе. Как быстро изменились их натянутые отношения, превратившись из отчужденных в теплые и доверительные. Гарри до сих пор не верилось в это, но последние события все больше убеждали его в этом. Малфоя хотелось защитить любой ценой, и Гарри чувствовал в себе силы и возможность сделать это. Рядом с Драко он казался сам себе значимым и нужным. Рядом с Драко с его манерностью, страхом, неудачливостью, порочными пристрастиями Гарри казался себе гораздо более мужественным и сильным. Становилось жарко, и Поттер не мог понять, жар ли это от камина или от Драко, все еще прижимающегося к нему, прячущегося на его плече от проблем и боли. Чтобы разорвать это неловкое молчание и отогнать от себя лишние ненужные мысли, Гарри спросил: - Что случилось с твоим сыном. Почему он вылетел отсюда, словно ужаленый? - Я расскажу. Я знаю теперь, что тебе можно доверять, Поттер. Только дай мне выпить, иначе я не выдержу и сделаю глупость. - Мы уже вчера неплохо набрались, если помнишь, - попробовал пошутить Гарри. – Ладно, пойдем в мою комнату, заодно осмотрюсь. Они вошли в гостевую комнату, хотя по справедливости ее нужно было бы назвать квартирой, и сели в кресла у маленького столика. Свет они не включали. Зачем? Гарри не хотелось видеть боль на лице у Малфоя, а Малфою не хотелось ее показывать. Гарри молча прошел за выпивкой к бару и, не глядя, схватил первую попавшуюся бутылку. С сухим хрустом свернул крышку и принюхался. Оказалось, что напиваться они будут коньяком. Он вернулся к столику и в лунном свете разглядел пузатые коньячные бокалы и маленькие тарелочки с тонко нарезанными лимонами, посыпанными тертым ароматным шоколадом. Гарри поневоле сглотнул слюну. - Я же говорил, что мои эльфы будут тебя боготворить, - усмехнулся Малфой. – Наливай, чего ждешь? Они долго пили молча, смакуя коньяк, закуску и боль. Каждый думал о своем, каждому нужно было помолчать, ощущая надежное тепло рядом. Когда Драко заговорил, Гарри вздрогнул: он уже стал привыкать к звенящей тишине, нарушаемой только звуком льющегося коньяка. - Однажды я имел глупость влюбиться в парня, будучи еще женатым, - голос Малфоя был тихим и немного хриплым. – Веришь-нет, Поттер, я просто потерял голову, обезумел от страсти и нежности. С нами, гребанными педиками, это тоже бывает, - горько усмехнулся он. – Я был не в себе, таскал его на все премьеры, ходил по ресторанам, возил его по курортам всего мира. Вел себя так, словно послезавтра конец света. Хотел все успеть, не оглядывался ни на кого. Отцу с трудом удавалось затыкать жадные рты газетчикам, но кое-какие сплетни все же просачивались в прессу. Мне было плевать. Я любил так, как не любил никогда, да и не полюблю уже, наверное. Астория плакала, пыталась наладить наши отношения, но я только отдалялся от нее. Мне казалось странным проводить время с ней, когда я могу быть с Ним! Я почти ушел из дома, останавливала только угроза лишения наследства. Я согласился поддерживать внешние приличия в обмен на то, чтобы от меня все отстали. Однажды я настолько обезумел, что привел своего любимого к себе, забыв, что дома гостит Скорпиус… - и Драко замолчал надолго. – Он вошел в комнату как раз тогда, когда его отец драл своего любовника в задницу так, что кровать грозила рассыпаться. Он стоял и смотрел на это, пока я не кончил и не скатился с любовника. Вот тогда я впервые увидел ненависть в его глазах. Я, бывший для него примером для подражания, оказался всего лишь грязным педиком, не стесняющимся приводить хахалей на супружеское ложе. Скорпиус сопоставил слезы и угнетенное состояние Астории, мои постоянные отлучки, грязные намеки в «Пророке». И возненавидел меня так сильно, как можно возненавидеть только низвергнутого идола. Астория в ту же ночь собрала вещи и ушла из моей жизни. Сегодня был первый раз с той самой ночи, как я увидел Скорпиуса. Увидел, чтобы выслушать новые оскорбления. - Он простит тебя. Он все еще тебя любит, потому так сильно и ненавидит. Когда он повзрослеет и отбросит этот юношеский максимализм, он найдет в себе силы простить тебя. - Нет, не простит. Я сам себя никогда не прощу. После этой истории Люциус слег и вскоре умер. Его смерть тоже на моей совести. Я не смог стать тем сыном и отцом, которым можно было бы гордиться. Я подвел двух самых дорогих мне людей. Я полный неудачник, Поттер. Так что, может оно и к лучшему, что я теперь вляпался в историю с маньяком. Приговорят к Поцелую - и дело с концом! - Не смей так говорить! Никто не заслуживает такой участи! И особенно ты! - Что ты знаешь обо мне, Поттер? – устало вздохнул Драко. – Мы встретились впервые за многие годы. Прошло всего три дня. - Поверь мне, я умею разбираться в людях, Малфой. И разве тебе не кажется, что мы стали ближе? – спросил Гарри и замер. - Значит, мне не почудилось? – после некоторого молчания произнес Драко, и Гарри облегченно выдохнул: ему было очень важно, чтобы Малфой чувствовал то же, что и он. - Нет, не показалось. Мы стали гораздо ближе, чем могли бы когда-нибудь предположить. - Знаешь, я очень рад этому. - Я тоже. Они снова пили молча, но теперь из этой тишины вокруг них исчезла гудящая, тяжелая горечь боли и утраты. *** Гарри Поттер сидел в своем кабинете и не мигая, словно змея, смотрел на мистера Ледерманна. Старенький зельевар поерзывал в глубоком жестком кресле, чувствуя себя весьма неуютно и некомфортно. А кто бы так себя не чувствовал под холодным изучающим взором Главного Аврора страны? Наконец, Гарри пошевелился, протянул руку к бумагам и уставился в них, продолжая молчаливую пытку. Вот тут-то мистер Ледерманн занервничал гораздо сильнее: Мерлин его знает, что понаписали эти недоучки из Отдела внутренних расследований! - Значит, вы утверждаете, что не знаете, каким образом в вашем зелье обнаружились компоненты, едва не отравившие мистера Малфоя? – Поттер сдвинул очки на кончик носа и пристально посмотрел в бесцветные от старости глаза Ледерманна. Он долго тренировал этот пронизывающий взгляд, позаимствовав его у Дамблдора, вот только у директора Хогвартса никогда не было таких холодных и колючих глаз. Мистер Ледерманн вздрогнул. - Смею предположить, молодой человек… - Послушайте, мистер Ледерманн, - перебил его Гарри, поморщившись, - мы с вами не у тетушки на именинах, извольте соблюдать субординацию. - Но я думал, что мой возраст и квалификация несколько смягчают эти и без того нетвердые требования… Хотя, ладно, чего еще можно ожидать от… - мистер Ледерманн вовремя остановился, иначе Поттер точно бы задержал его еще на несколько дней за оскорбление при исполнении. И без того он провел Рождество в камере, чувствуя себя еще более одиноким, чем после смерти жены двадцать лет назад. Старенький еврей поправил сползающие очки и напомнил себе, что этого молодого выскочки еще и в проекте не было, когда он помог раскрыть свою первую сотню дел. Мистер Ледерманн вздохнул и продолжил со все более звенящей учтивостью: - Я склонен полагать, что мое зелье тут ни при чем. Технология отработана столетиями зельеварения и отшлифована до безупречности лично мной, а это дорогого стоит, господин Главный Аврор! Не бывало такого раньше и не будет впредь, чтобы из рук Ледерманна выходило неправильное зелье! – Старик приподнялся в кресле, блестя глазами и воздев узловатый, чуть дрожащий от волнения палец к потолку. Реакции не последовало и зельевар снова сел в неудобное для его старческих костей кресло. Он снова вспомнил, что на кону и какое именно преступление пытается раскрыть Главный Аврор. Что ему именитый зельевар, если от его действий зависело, поймают ли жуткого маньяка? Пусть уж как хочет, так и разговаривает, лишь бы толк был! - Давайте оставим патетику в стороне и попытаемся вместе разобраться в проблеме, - словно подслушав его мысли, сказал Поттер и подался чуть вперед, демонстрируя полную готовность слушать. Это был его любимый прием – огорошить человека подозрениями и намеками, а потом якобы расположиться к нему, мол, нужно подумать, кто же тогда виноват? И люди, мысленно уже примерявшие тюремную робу, говорили много и страстно, желая отодвинуть подальше призрак стылой камеры, уже замаячивший перед ними. Но то ли Ледерманн видел его попытки насквозь, а то ли был настолько убежден в своей правоте, что он не стал цепляться за этот «шанс». - Вот теперь это разговор, мистер Поттер, - старик чуть придвинулся на краешек кресла и уставился в глаза аврору. Некоторое время он молчал. – У меня было время подумать в той заплесневелой одиночке и вот до чего я додумался, молодой человек. Никто решительным образом не мог испортить мое зелье. - Значит, его испортили вы? - Я этого не говорил, - отпустил нервный смешок старик. – Я говорю, что яд был принесен извне и добавлен непосредственно в воду, которой запивал мое зелье мистер Малфой. А доступ к этому стакану имели все, кто был тогда в доме. Вот и думайте, молодой человек, кто и зачем пожелал сорвать следственный эксперимент и у кого были на то причины. Гарри погрузился в долгие раздумья. Все, сказанное зельеваром он уже продумал и на сто рядов просчитал все возможные варианты, но ему нужно было услышать это от специалиста, от человека, которому незачем топить Малфоя. Ледерманн подтвердил его подозрения, что тут не обошлось без предательства в их рядах. Видимо кому-то очень уж не терпелось схватить знаменитого Палача Невест. - Как скоро мистер Малфой сможет дать новые показания? - Боюсь, уже никогда. - То есть? – такого ответа Поттер не ожидал. - Яд, добавленный в воду, сделал мистера Малфоя весьма чувствительным к любому из компонентов Зелья Правды. Причем, этот токсин очень устойчив и вывести его из организма полностью не удастся никогда. Мистеру Малфою теперь строго противопоказаны любые из зелий, в которые входят ингредиенты из Веритасерума. Иначе он просто умрет, если не оказать ему помощь мгновенно. Поттер смотрел на старичка, являющегося самым видным экспертом в своей области в Европе. Ледерманну незачем лгать. Значит, кто-то действительно готов пойти на все, лишь бы повесить на Малфоя эти убийства. Кто же мог быть настолько жесток, кто мог так страстно хотеть его смерти и позора? Кто имел прямой доступ в Малфой-мэнор и кто мог убрать незадачливого свидетеля-эльфа? Кто? Отпустив старика домой, Гарри выписал повестку для Малфоя. Когда он вписывал в бланк имя, все мысли были о том, что скажет ему Драко, когда узнает о его подозрениях? Но это его работа – проверять все версии, невзирая на личности и симпатии. Он отдал дежурному повестку на имя Скорпиуса Малфоя и заперся у себя в кабинете со стаканом бренди. *** - Здравствуйте, мистер Малфой, - вежливо поздоровался Гарри со Скорпиусом. - И вам здравствуйте, мистер Поттер, - помолчав, ответил Скорпи. Похоже, он испытал облегчение, когда не увидел своего отца в кабинете у Главного Аврора. Ему ли не знать, как в последнее время сдружились бывшие школьные враги. - Вы знаете, почему я вас вызвал, мистер Малфой? - Не имею ни малейшего понятия, сэр, - отрапортовал Скорпиус. – А и правда, для чего? - Вы в курсе, что ваш отец подозревается в серии жестоких убийств? - Об этом в курсе вся Британия. И я, как и все, только и жду, когда вы прекратите устраивать цирк и передадите дело в суд для вынесения приговора. - Ну, до этого еще очень далеко… А вы, я смотрю, уже вынесли собственный вердикт? - Мне абсолютно безразлично, чем там занят этот человек, пока он не лезет ко мне и маме. Получит Аваду – я не заплачу. И мне все равно, кто пошлет это проклятие - палач или случайный прохожий, которому надоело смотреть, какие пируэты вы выплясываете вокруг этого пидора. - Вы, похоже, очень злы на отца? - У меня нет отца. Он умер для меня в тот самый день, когда без зазрения совести притащил свою подстилку на супружеское ложе, в наш родовой дом. - Но ведь он не перестал от этого быть вашим отцом, не стал вас меньше любить? Почему вы судите так поверхностно? - А вам какое дело? Вы что, тоже решили согреть его постель? - Вы забываетесь, молодой человек! – Гарри так врезал по столу кулаком, что боль от удара отдалась у него в голове, но он продолжал сверлить яростным взглядом испуганного Скорпиуса, понявшего, что перегнул палку. - Я вам еще раз повторяю, - сумел справиться с испугом Скорпиус, - мне нет дела до этого человека. Он умер для меня. - Но он тем не менее жив-здоров и не оставляет попыток сблизиться с вами, объяснить вам, как вы заблуждаетесь, - голос Гарри стал обманчиво-мягким и спокойным. - Я никогда его не прощу за то, как он опозорил мою мать и меня! Каждый раз, когда он присылает нам сову, мама потом плачет у себя в спальне. Она думает, что я не знаю, но я все слышу, когда она забывает поставить Заглушающие чары. И с каждым ее всхлипом я ненавижу его все больше и больше! - То есть настолько сильно, что намеренно отравили его в собственном доме? – легко и почти весело спросил Гарри, впившись взглядом в Скорпи. - Да! То есть, нет! Конечно же, нет! Как вы могли такое про меня подумать? – смертельно побледнел Скорпиус. - Но вы сами только что расписывали, насколько сильно ненавидите отца за измену и предательство. Только вы настолько близки к нему, что прекрасно осведомлены о его расписании, о его поездках и встречах. Только у вас есть абсолютный доступ в Малфой-мэнор, ко всем подвалам и лабораториям, и к шкафам с зельями и ядами. И только у вас есть настолько сильный мотив, чтобы начать воплощать свою месть. Хладнокровно, раз за разом подстраивая все так, чтобы тень подозрения, а после и абсолютной уверенности в виновности легла на него. И я не вижу на вашем пальце кольца младшего лорда Малфоя, благодаря которому мы и заподозрили вашего отца. Где ваше кольцо, мистер Малфой? - Ч-что вы хотите сказать? – мертвым голосом кое-как проговорил перепуганный Скорпиус, окончательно растерявшись. – Вы намекаете, что я – Палач? Это бред какой-то! - Я не намекал. Вы сами это сказали. - Ну, нет! Такие штучки со мной не пройдут! – Скорпиус сделал движение, чтобы встать из кресла и с оскорбленным видом покинуть кабинет, но Гарри холодно зашипел не него, прервав движение в зародыше: - Сядь на место, щенок! И вдруг он каким-то неуловимо-опасным движением очутился рядом. Только что сидел за столом, чуть приподнявшись в кресле, и смотрел на него, а тут, секунду спустя, стоит рядом и буравит таким пронзительным, таким холодным, почти ненавидящим взглядом. Скорпиус нервно сглотнул, почувствовав себя совсем ребенком. Он вдруг понял, почему теневой мир магов прозвал Главу Аврората Демоном. Человек, стоявший сейчас рядом с ним, и был самым настоящим демоном. Холодным, расчетливым и ненавидящим тебя по той простой причине, что ты встал у него на пути. Все рефлексы, все чувства Скорпиуса сейчас вопили: сиди и не шевелись, и может быть, пронесет, и останешься жив. Впервые в жизни Скорпиус, маг в черт его знает в каком поколении, ощутил, что такое суеверный, вынимающий душу страх. - Где ты был с одиннадцати дня до шести вечера в день последнего убийства? – едва слышно прошипел сквозь зубы Поттер. - Я-я-я, не помню, - начал заикаться Скорпиус. Ему вдруг так захотелось, чтобы случилось чудо и этот момент оказался страшным сном, от которого просыпаешься с бешено колотящимся сердцем, в поту, но неизмеримо счастливый от осознания, что это только лишь сон. И чудо, вопреки всякой статистике, случилось: громко переругиваясь с дежурным, на пороге возник Драко Малфой собственной персоной. Он, наконец, смог стряхнуть с себя молоденького аврора, не пускающего его в кабинет шефа, и громко заявил: - Закрой рот Скорпиус и молчи! Во имя всех богов заткнись! *** - Как ты мог, Поттер! Как ты мог! – Драко не находил себе места, ходя из угла в угол своей библиотеки и призывая все громы и молнии на довольно щурившегося Поттера. – Как ты посмел вызвать моего сына? Как у тебя вообще возникла мысль, что это может быть он? - Я обязан рассмотреть все варианты, - четко проговорил Поттер, разглядывая нервного Малфоя. - Черта с два ты там что-то обязан! Надо же было додуматься до такого! - Повторяешься, Малфой, - Поттер отхлебнул немного виски и мысленно поставил себе галочку, что пора бы прекратить уже эти посиделки с горячительными напитками, а то недолго и спиться. - Да пошел ты в жопу, Поттер! - Сам туда вали. Я дороги не знаю. - Ах, ты еще и издеваешься? – Драко чуть ли не с кулаками подступил к Поттеру. Но тот продолжал спокойно сидеть в кресле и, близоруко прищурившись, смотреть на него снизу вверх. Ну не бить же по морде сидячего? И Драко снова начал бегать из угла в угол, проклиная тот день, когда вообще увидел Поттера в магазине мадам Малкин. Надо было тогда придушить мерзавца сантиметром, и не стало бы стольких проблем! Драко снова уставился уничтожающим взглядом на Поттера и вздрогнул: тот явно прекрасно читал по его лицу, все, о чем он думал. Плюнув на него, Драко уселся в свободное кресло, нервно подергивая ногой. - Я вот не могу понять, чего ты кипятишься? Все же хорошо. Твой Скорпиус сразу нюни распустил, как тебя увидел и под крылышко к папочке. Видимо сопоставил, что страшнее: подозрение в серийных убийствах или простить своего недостойного папашку. Как видишь, страх победил. - Да пошел ты, психолог херов! – огрызнулся Драко, но согласился про себя, что Поттер был прав. Едва завидев его на пороге, Скорпиус с такой надеждой воззрился на него, что Драко только за этот взгляд был готов добровольно сознаться во всех нераскрытых преступлениях со времен Мерлина. А уж после того, как Поттер, мудак чертов, промурыжив их еще час вопросами с подковыркой, отпустил восвояси, Драко был готов обнять весь мир за робкие извинения сына, за его бегающие глаза и жаркий румянец стыда. Только примирение с сыном и удержало Малфоя от того, чтобы не заавадить Поттера тут же, в библиотеке, когда вернулся домой. По правде говоря, Драко рассчитывал, что у Поттера хватит совести съехать к его приходу, но видимо там, где воспитывали этого дебила, совесть была в строжайшем дефиците. - Если ты рассчитываешь, что я стану тебя благодарить за этот балаган, что ты устроил… - Да я и не рассчитываю, - промурлыкал Поттер. – Хотя, версия, конечно, была шикарная… У твоего сына были и мотив, и средства, и возможность… Прям хоть в учебники вставляй! Если бы не твердое алиби на несколько из убийств. - Ах ты, гад! – Драко схватил со стола графин с виски и запустил его в дубовую голову Поттера, но тот ухитрился перехватить тяжелый хрустальный сосуд, не расплескав и капли. - Не нервничай, Малфой. Лучше, давай выпьем? - Алкоголик, - проворчал Драко, уже успокоившись и поняв, что все, произошедшее получилось к лучшему. – Наливай, чего уж, смотреть на него что ли? Снова, как несколько дней назад они молча выпивали в кабинете Драко. Но теперь из этой тишины исчезла добрая доля обреченности. *** - Твою мать! – Драко отбросил утреннюю газету так, словно она была ядовитой змеей. - Ты потише там матькайся. Я чуть овсянкой не подавился. Кстати, а почему сегодня снова овсянка? - Я думаю, тебя сейчас будет интересовать совершенно другой вопрос… Что-то во взгляде и тоне Малфоя заставило Гарри обойти длиннющий стол и прочитать отброшенную газету. На передовице красовалась огромная, на пол-листа, надпись: «Частные дела аврора Поттера или почему главный подозреваемый по делу Палача все еще на свободе? Только у нас шокирующие факты и аргументы, из которых вы сами сделаете вывод, может ли дальше Гарри Поттер вести громкое дело по поимке маньяка, будучи в весьма близких отношениях с самым знаменитым геем страны?»