"Baby, baby you’re caramel macchiato, Still, near my lips, your scent is sweet, Baby, baby, tonight."
Был довольно ветреный день. Маленькие кристаллики трепетали в холодном воздухе, охватившем весь Сеул. Народ толпился во всех теплых помещениях, которые только можно было найти, растирая руки и пряча их в шарфы, пальто и головные уборы. На кануне Рождества все улицы были переполнены людьми, пытающимися найти подарки для своих близких. Не обходилось и без тех, кто готов был обменять деньги на теплый напиток, чтобы разогреть суставы и смягчить морозные покалывания игривой температуры на своих лицах. Вместо того, чтобы присоединиться к обществу рождественских шопоголиков, Чонин предпочёл спокойно работать, создавая бурю пыли из молотых кофейных зерен и доваривая их до совершенства. Терпкий и пряный аромат тянулся по всему кафе, создавая теплую и уютную атмосферу. Чонин работал искусно, изобретая замысловатые завитки из сливок по краям богатого напитка. Он жил, чтобы видеть чувства на лицах клиентов, когда они делают глоток приготовленного им кофе, и хихикают, облизывая щекочущую пенку на верхней губе. Он любил смотреть, как они наслаждаются таким простым лакомством, согревая свои вены и покрасневшие щеки варьирующимися вкусами: крепкими, как доппио, или мягким и насыщенным вкусом бреве. Шаркающей походкой Кенсу зашёл в кафе с усыпанной снежинками головой, которые начали сразу же таять на сухих волосах его макушки. Чонин тут же одарил его жемчужно-белой улыбкой, сопроводив это словами: -Вам как всегда? Кенсу кивнул с разрумяненными щеками и легкой ухмылкой. Сняв перчатки и расстегнув пальто, которое было несколько великоватым в плечах, он сел на стул, дожидаясь свой карамельный маккиато. Чонин приготовил свежий помол, чего не делал ни для одного клиента, кроме Кенсу. Он опять же нашёл в нём что-то особенное, что-то как эти мерцающие большие глаза, расползающиеся в улыбке пухлые губы, высокие скулы и глаза в форме полумесяца. Чонин добавил в напиток немного больше карамели, чтобы сделать вкус более стойким и приятным, и немного больше сахара, чтобы сделать его слаще. Сладким, как Кенсу. С яркой улыбкой он преподнёс сахарный кофе клиенту с выразительными глазами, наблюдая за тем, как его розовые губы окутываются мягким кремом. Не раздумывая, он протянул руку и вытер его с губ. Карие шары Кенсу увеличились в размерах, но он только улыбнулся и захихикал, украсив щёки невесомым румянцем. Ничто не мешало этим двум смотреть друг на друга и смеяться, как дети, так часто, что Чонин почти забывал о других клиентах. - Секундочку. Чонин исчез, получая заказы других клиентов. Кенсу кивнул и сделал больше глотков из своей чашки. Странные чувства. Кенсу так нравилось описывать тех порхающих бабочек в его животе, когда Чонин смотрел на него, улыбался или смеялся. Как бы то ни было, Кенсу знал, что это чувство неоспоримо присутствует в нём. Когда его чашка уже давно опустела, а Чонин до сих пор не вернулся, рука полезла в карман, вытаскивая старую квитанцию. Он нашёл за прилавком ручку и, прежде чем выйти из кафе, настрочил несколько слов на обратной стороне помятой бумажки. Ледяная погода пропитала его тело холодом. Когда Чонин вернулся к прилавку, был немного опечален отсутствием Кенсу, но заметив записку, засунул её глубоко в карман джинсов в нетерпении поскорее прочитать. Всю оставшуюся часть дня, когда он обслуживал клиентов, улыбка не сходила с его лица. Как только солнце наконец-то показалось на авеню, заливая город яркими лучами, Чонин решил, что сейчас самое время выполнить задание, написанное на обратной стороне квитанции. Один стук в дверь. Сонный Кенсу был немного удивлен высокому человеку, стоящему в дверном проеме. - Привет, - с добротой поприветствовал Чонин, выскальзывая из своих ботинок. Кенсу, который всё еще не оправился от своей летаргии, пошёл переодеваться во что-то более подходящее, нежели клетчатые боксеры и белая майка. Чонин не мог сдержать смех: он никогда не видел Кенсу таким несобранным. В то время пока тот приводил себя в порядок, Чонин отправился на кухню, высыпав на стол различные ингредиенты. Его глаза с интересом рассматривали милую и маленькую квартирку. Такую же милую, как Кенсу. Наконец-то вновь появился Кенсу, сотворивший небольшой беспорядок из разбросанных на полу вещей, выбрав праздничный джемпер, который Чонин оценил своей улыбкой. - Я, кажется, скучал по тебе, - признается Чонин между глотками домашнего кофе и шумом мультиков в телевизоре. - Да? – слышится низкий шепот Кенсу, прежде чем рука прокрадывается вокруг его плеч, и внимание возвращается к парню, чьё тело лежало рядом с ним. - Да. Пальцы проскальзывают сквозь тёмные волосы, играя с беспорядочными локонами. Находясь в ничтожном расстоянии друг от друга и закрывая глаза, их губы мягко сталкиваются, обмениваясь спелым ароматом карамели с оттенками ванили. Они не могут застенчиво не улыбнуться после завершения первого поцелуя. Чонин притягивает его ближе, позволяя голове Кенсу уютно устроиться на его рубашке, испорченной домашним запахом крепких кофейных зерен. Кенсу с искренней улыбкой прильнул к груди Чонина, чувствуя, как вплетаются в чёлку его пальцы. Кенсу знал, что есть вещь, которую он любит немного больше, чем пикантный вкус кофе на языке, и эта вещь, скорее даже человек, и есть создатель этого напитка. Ким Чонин."Baby, baby, you’re more than the scent of café latte, Do you remember this feeling, this comfort? Baby, baby, tonight"