Маски

Шурша гравием, дорогой внедорожник подъехал к бару, отражая металлическим тёмным боком неоновый блик вывески. Алекс затянулся крепкой сигаретой, выпуская густую струю дыма, чувствуя горечь на кончике языка. Опустив стекло до конца, он расслабленно откинулся на спинку кресла, стряхивая пепел. Ночной жаркий мексиканский воздух ворвался в салон порывом, облизывая, даря опьяняющее предчувствие встречи. Из клуба доносилась громкая музыка, распаляя воображение. Каждую ночь здесь собираются люди, которых лучше обходить десятой дорогой: наркоторговцы, торговцы оружием, бывшие военные, ныне наёмники — охотники за душами. И Алекс — среди них, только что сбывший с рук партию кокаина. Наконец, тяжелая рабочая неделя подошла к концу, теперь можно разрешить себе глоток кислорода, на недолгие часы отпустить себя из стальной хватки, окунуться в омут серых глаз, по которым тосковал так мучительно. Тосковал по этой бесстыже красивой бляди, которая никогда не снимет маску, которая всегда примет твою игру. Которая еще не была в твоей постели... Ожидание закипело в венах, подгоняя, не давая усидеть на месте больше ни минуты. Алекс с силой хлопнул дверью дорогого авто, сигнализация пикнула, и машина заснула. Шумное море разврата с готовностью приняло нового гостя, обволакивая его тут же оглушающей музыкой, переливчатым мигающим светом, клубами дыма, зазывными, но искусственными, фальшивыми улыбками, гомоном голосов, звоном битого стекла. Алекс занял своё излюбленное место: не в первых рядах и не в отдалении, чтобы Рихард мог без труда отыскать его взглядом. Номер Круспе почему-то всегда был в одно и то же время, на стыке вчерашнего и сегодняшнего дня — в полночь. Алекс вскинул руку, глянув время на дорогих часах. Без трех минут. Сердце забилось в глотке, волнение заворочалось холодным комом где-то под рёбрами. — Выходи же, Рике... — выдохнул Алекс едва слышно. Официант, мелькнув светлой одеждой, светящейся под ультрафиолетом, поставил на столик бутылку виски и лед в стаканчике, зная предпочтения завсегдатая этого места, но Алекс даже не наградил его мимолётным взглядом. Сцена пустовала несколько минут, но, наконец, в зал полилась новая мелодия, и на подиум выплыл Рихард, грешный в своей неотразимости. Он, качая бёдрами, затянутыми в латекс, прошёл к пилону, кидая взгляд в зал из-под пушистых ресниц. Алекс так и обмер, не отрывая от него жадного взгляда. Сегодня что-то новенькое. На плечах у танцора кольцами расположилась змея, завораживая зрителя. Казалось, они чувствуют друг друга, изящно неспешно двигаясь, неотразимые в своей грации хищники. Алекс закинул лёд в стакан, и кубики начали тихо потрескивать, теряясь, тая в алкоголе. Горло обожгло дешёвое пойло, разливаясь жаром по пищеводу. И без того карие, почти чёрные глаза потемнели еще больше, когда Алекс поймал взгляд Рихарда, тот чуть улыбнулся ему уголками губ, крепкими пальцами расстёгивая на себе пуговицы, демонстрируя совершенный в чёткости линий торс. — Ты не человек, — прошептал ему Алекс одними губами, — люди не бывают такими... Он даже слова не смог подобрать, чтобы выразить обуревающие его чувства. Чистый, кипящий восторг. Круспе, продемонстрировав вожделеющей публике мощный сильный торс, схватился руками за шест, отрываясь от сцены. Мышцы перекатывались под светлой, чуть влажной от пота кожей, свет чертил на его теле абстракции, что выводило из терпения, хотелось касаться, ласкать, зацеловывать тело, которое сотни раз было уже в чьих-то руках. Змея очертила плечи, плавно переползая, обвивая собой крепкий торс, кажется, как и сотни липких взглядов, лаская его. Рихард провел ладонью по напрягшимся соскам, и Алекс сглотнул ставшую вязкой слюну. Рихард опустился обратно, спрыгивая со сцены на ближайшие столики к зрителям, ловко избегая лишних касаний, но не оставаясь без денег. Настоящий профессионал. Да, Алекс это знал. Когда Вессельски понял, что Рике медленно, продолжая танец, направляется к нему, в глазах потемнело от остро нахлынувшего возбуждения. Круспе скользил по нему взглядом, добравшись до нужного столика, непринужденно избавился от латексных брюк, демонстрируя стройные, крепкие ноги. Кажется, от этой картины свело гортань, дыхание перехватило, кровь запульсировала в висках. Круспе скользнул к нему на колени, обхватывая сильными ногами. Питон переполз к Алексу на бедро, отчего картинка перед глазами совсем поплыла от удушающих эмоций. Как Рихард закончил танец, Алекс и не заметил, оставаясь оглушенным его хитрыми улыбками, полувзглядами, наглыми касаниями и таким же наглым неожиданным побегом. Алекс понял, что дошел до предела, достиг своей максимальной температуры плавления. Сегодня он впервые будет близок с Рике. Полукруглые двери с тихим шелестом закрылись за спиной, отрезая их от шума, оставляя наедине в приглушенном свете. Сердце у Алекса билось молотом, грозя взорвать грудную клетку. Рихард обжег его шальным взглядом, приникая к чувственным четко очерченным губам. Он знал, шестым чувством ощущал, что Вессельски появляется здесь ради него. Уже много недель только ради него одного, впервые оказавшись в этом баре в жаркой Мексике случайно, исключительно для того, чтобы надраться. Но сейчас все изменилось. Круспе ласкал сильное тело жарким ртом, дразнил пальцами, вырывая у Алекса предательские стоны, отпущенные наружу с неохотой, сквозь зубы. Вессельски утопал в эйфории, в ласкающих его руках и губах, терялся в оглушающем возбуждении. Круспе опустился на колени, и влажный щедрый рот доставил столько удовольствия, сколько Алекс никогда не испытывал до этого. Он положил тяжелую ладонь Рихарду на темноволосый затылок, задавая темп. Почувствовав, что начал балансировать на грани, оттянул его, и Рике полоснул его стальным взглядом серых глаз. — Я хочу быть сверху, — прошептал он мягко, но настойчиво Алексу в самое ухо. И Алекс согласился. Он просто не мог отказать. Рихард мягко прошелся рукой от шеи к пояснице вдоль позвоночника, лаская, заставляя нагнуться и развести ноги. Влажный язык очертил круги на ягодице, поддразнивая, отчего Алекс взвыл, впиваясь ногтями себе в ладони. Язык нырнул в ложбинку, и Алекс утонул в удовольствии. Им необходимо было сбросить маски, Алекс устал держать себя вечно в узде, в напряжении, в своей стальной хватке. А Рихард устал подчиняться чужим желаниям, устал маскировать грозди синяков на бедрах от чужих рук. — Ну же! — рявкнул Вессельски, не в силах терпеть. Рывок, и Круспе оказался в жаркой, тесной глубине тела своего партнера, наградив Алекса довольным стоном, двигаясь, причиняя боль. Но Вессельски как никогда принимал её, хотел больше, сильнее, желал раствориться в этом человеке. Они рычали в два голоса, показав друг другу свои истинные желания, на это мгновение, пока они вместе, становясь собой. Рихард сделал последний толчок и взвыл, горячо изливаясь в тело, которое доставило этим вечером столько удовольствия. Столько давно забытого удовольствия. Он с наслаждением почувствовал, как и Алекс под ним бьётся в оргазме, захлебываясь воздухом. Через какое-то время они привели себя в порядок, повисло неловкое молчание. Вессельски томился неловкостью, не хотел уходить, и нельзя было оставаться. Рихард решился первым нарушить тишину. — У меня закончилась рабочая смена, — улыбнулся он уголками губ, сверкнув своим лисьим взглядом. — Я хорошо варю кофе по утрам, — немой вопрос повис в воздухе. Алекса затопило восторгом, но он сдержанно кивнул и увлёк Рихарда к выходу в сторону своего внедорожника.