Перо Феникса

Больно. Какая же все-таки страшная штука боль. Она лишает всего: разума, выдержки, контроля над собой и ситуацией. Не та легкая боль, которая подстегивает, не-е-ет, убивающая боль – убивающая желание жить. Выживать. Заставляющая признать себя слабым и беспомощным. Сдавшимся. Человек поднял голову, кривясь от боли, закусывая губы, чтобы предательский стон не вырвался наружу. Ночь выдалась темная, да и откуда взяться луне, если весь день небо закрывали облака? День ли? Это был сегодняшний день или отрезок времени, прожитый вечность назад? Вечность одного дня. Лицо снова исказила гримаса боли. Или ухмылка? Гримаса ухмылки. Разве можно так сказать? Хруст сухой ветки придал сил, вбросив в кровь столь нужную сейчас дозу адреналина: человек замер на несколько секунд, а потом аккуратно поднял голову, убеждая себя, что это лишь звуки не враждебной ему природы. Он прятался несколько часов – даже рано наступившие пасмурные сумерки, сбивавшие с ориентира, давно прошли. И сейчас не вечер, ночь. Долгая спасительная ночь. Человек хотел верить, что он смог запутать своих преследователей. Вера в себя – единственное, что заставляло упрямца карабкаться и бороться за жизнь. Было холодно. Его мокрая одежда и обувь гарантировали, что если не сдохнет от раны, то гибель от пневмонии тоже весьма вероятна. Человек посмотрел на левую руку, висящую плетью – разодранная рубашка, выполнявшая функцию повязки, не могла остановить поток крови. Сама по себе рана не опасна – человек это знал, опасны ее последствия, и тут он был бессилен. Необходима помощь, хотя бы в виде транспорта. Чужого. Сейчас ему как никогда было плевать на право собственности. Однако в лесу подобным разжиться – из области фантастики. Человек удалился достаточно, чтобы рискнуть пробраться к шоссе: сил не хватит, чтобы оцепить несколько сотен километров. А если его и ждут, то вряд ли их будет больше, чем двое в машине на десяток километров. Нож, который демонстративно висел на бедре, с него сняли сразу же – да это и не страшно. Функция у него такая – притуплять бдительность. Пристегнутые к лодыжкам – вот это уже реальность. Если вырубить одного, взять его оружие, то со вторым проблем не будет. А если все-таки они не купятся? Если их будет больше? Каковы шансы на успех? Может, стоит еще подождать? Нет, ответил человек голосу разума, не стоит. Прошло не менее четырех часов – с каждой минутой охват территории будет увеличиваться. Людей не хватит. А его собственные силы начнут таять в геометрической прогрессии. Цель на данном этапе была определена: шоссе. Человек еще раз прислушался, но за последние минут двадцать-тридцать никакие звуки его не насторожили. Медленно поднявшись в полный рост, он пошел, ориентируясь на общеизвестные приметы, на юго-запад: именно там, как он помнил по карте, и находилось шоссе. *** Человек шел больше часа. Ветер периодически то стихал, то усиливался. Пелену облаков, висевшую днем, теперь разорвали сильные порывы. Иногда появлялась луна, освещая путь, а потом так же внезапно исчезала, оставляя в полной темноте. Тошнота и слабость были единственными спутниками человека, а едой послужила горсть лесных ягод. Отправляя ее в рот, раненый думал, что будет забавно, получив огнестрел, скончаться от поноса. По его расчетам, шоссе должно быть уже не очень далеко, но сперва путь преградили странные в лесном массиве сооружения – металлические штыри, торчавшие из земли, покосившиеся холмики, кое-где валявшиеся обломки плит. Кажется, мрамор. Человек пытался вспомнить на картах погост, но ничего подобного в памяти не всплывало. Может, просто несколько одиноких могил или кладбище домашних животных? Человек снова скривился: кому надо тащиться со своей сдохшей кошкой в такую глушь? Гораздо вероятнее, что здесь могли хоронить жертв автокатастроф. Так, чтоб душа могла найти приют рядом с местом гибели. Осторожно пробираясь через оплывшие могилы, человек попытался рассмотреть даты, но условия освещения не позволяли: луна опять играла в прятки. О размерах кладбища в темноте можно было только гадать, но не маленькое - это точно. Человек шел, надеясь, что его шаги не слышны за шумом ветра и шелестом травы. Ветер, достаточно сильный, дул в лицо, и стук лопаты о землю человек услышал раньше, чем увидел копальщика. Первая паническая мысль – найден! – сразу была оттеснена на второй план: копальщик один и занят только своим делом. Он стоял в яме по пояс, рядом лежал крупный светлый сверток. Завернутый в ткань гроб, подумал раненый. Он не рискнул ни продолжать движение вперед, ни отступить назад, – лишь наблюдал. Когда могила – а что еще можно рыть на кладбище? – была готова, копальщик выбрался из ямы и с усилием столкнул сверток. Предмет (?) упал с глухим стуком, и копальщик начал обратный процесс. Не поворачиваясь лицом к наблюдателю, могильщик методично кидал землю. А к мукам раненого, кроме боли и холода, добавились комары – не имея возможности пошевелиться, человек оказался совершенно беспомощен перед лицом мелких вампиров, активизировавшихся в период очередного штиля. Впрочем, так человек мог переключаться между своими страданиями, а это уже какое-никакое, но разнообразие. Наконец могильщик закончил свое дело – ритуальных прощаний наблюдатель не увидел, но “украшение” могилы состоялось. Копальщик водрузил перекошенный крест, причем его совершенно не заботило, что тот встал криво. Землю, вместо того чтобы оформить аккуратным возвышением, он примял, положил слой земли с травой, а сверху накидал веток. Вряд ли эта маскировка могла обмануть при тщательном осмотре, но сомнительно, что кто-то будет выискивать следы. Хотя?.. Могильщик, взяв лопату, пошел прочь от наблюдателя. Тот, отпустив на несколько метров, прячась, отправился за ним. Первый не чувствовал слежки – ни разу не обернувшись, он привел раненого к небольшому дому, черному и тоже покосившемуся. Гулко стукнула дверь, и снова тишину нарушал только шелест травы и листвы деревьев. Раненый колебался: о такой глупости, чтобы попросить пристанища у хозяев домика (и кладбища) не могло быть и речи, но можно поискать приют в близлежащих постройках – рядом виднелся еще один ветхий домишко, и на нем даже не висел амбарный замок, а к стене самого дома была прислонена лестница, которая вела на чердак. На всякий случай наблюдатель обошел дом: четыре окна, одно чуть подсвеченное, три других тонули в темноте. Лишь на одном из них угадывалось светлое пятно. Дождавшись, когда и в последнем окне погаснет свет, раненый влез на чердак. С трудом стянув с себя одежду, помогая зубами, он разложил ее так, чтобы хоть немного подсохла, зарылся в колкое сено, устроив поврежденную руку на груди, и закрыл глаза. Три часа, приказал он себе, и отключился. *** Умение спать именно столько, сколько требовали обстоятельства – это своего рода талант. И даже больше, чем талант. Самочувствие оставляло желать лучшего: боль, которую уставшее тело притупило на несколько часов, тугой волной разлилась по организму, и хотя беглец знал, где источник, болело все. В небольшое чердачное отверстие пробивался неяркий сумеречный свет. Судя по всему, было не больше пяти утра. Человек, воспользовавшись гостеприимством хозяев без их ведома, не собирался показываться на глаза, чтобы отблагодарить. С трудом поднявшись, морщась и беззвучно охая, он взял свою одежду, как и следовало ожидать, противно мокрую. Закусив губу, человек оделся и подполз к окну. Обзор открывался превосходный: над лесом висел густой туман, что само по себе радовало, двор пустовал. Замерев на несколько секунд, прислушиваясь к своей интуиции, раненый почувствовал, что можно. Он никогда не анализировал свое чутье, просто слепо доверял ему. Молясь про себя, чтобы обитатели дома не вышли насладиться рассветом, человек осторожно спустился по лестнице и, еще раз оглядевшись, направился прочь. Уже почти скрывшись за деревьями, он обернулся, чтобы убедиться в своей незаметности, и взгляд зацепил то самое светлое пятно на окне. Судя по очертаниям, это был большой плюшевый зверь – заяц, кажется. Странное место для ребенка, отметил для себя человек. Совсем не подходящее. Однако проблема воспитания подрастающего поколения не могла вытеснить остальные: шоссе, машина, рана. Ему понадобилось минут сорок, чтобы добраться до автострады. Машин в столь ранний час немного, но на обочине стоял одинокий грязный фургон когда-то белого цвета. Человек смотрел на автомобиль и прикидывал, что предпочтительней: угон или автостоп. Оба варианта имели свои недостатки. Человек принял решение: от водителя в любом случае следовало избавиться, вопрос только когда? Мужчина лет сорока-сорока пяти подошел к машине и щелкнул брелоком. Он обернулся, увидев в стекле силуэт позади себя, но уже в следующее мгновение осел на асфальт от хорошего удара по затылку. Несколько минут ушло на то, чтобы оттащить тело за деревья и забрать документы и ключи. Человек знал, что рана не смертельна, и если здесь не водятся дикие животные, то ударенный скоро придет в себя. А дальше мужчине помогут. Самому же необходимо было добраться до цивилизации и медицинской помощи. Мотор заурчал, и машина рванула по шоссе. Все оказалось проще, чем могло быть.