***
Уайтчепел - район в Ист-Энде, восточной части Лондона. Место расселения беженцев и иммигрантов. Это самый грязный район в городе из-за того, что ночные горшки жители с утра опорожняли на улицу. Огромное количество скотобоен и скорняжных мастерских делали воздух смрадным. Я живу на Уайтчепел-Хай-стрит - в самом сердце нищеты и разврата, среди вонючих борделей и трущоб для бедняков. Кончина Тёмной Энни была ужасной. Её худощавое тело представляло жуткое зрелище. Кроме страшной раны на шее, в области живота наблюдался разрез, разваливший всю нижнюю часть туловища на два куска. Убийца вырезал у женщины матку вместе с частью влагалища и мочевой пузырь. Я снова посмотрел в окно и начал рассуждать. "Еще одно убийство. Боюсь, это только начало. На этот раз вырезана матка. Кажется, коллекция отца пополняется. Считаю ли я его палачом? Да. Восхищаюсь ли я им? Нет. Но я его понимаю. Возможно, он пытается очистить Лондон от скверны и грязи, в которую тот погрузился, начиная с нашего гниющего и зловонного Уайтчепела. Я называю этого человека "Чистильщик". Какое пафосное слово для обычного преступника и душегуба, - я невольно улыбнулся. - Ах, этот мерзкий Ист-Энд с его грязными "падшими женщинами". Я ненавижу это место больше всего на свете и рад, что есть хоть кто-то, кто делает его лучше." Вышел из дома - никого. Свернул на Нью Роуд, тоже ни души, дошел до Уолден стрит. За целый час прогулки мне по пути попался на глаза всего лишь один бездомный старик, и то, как только встретил меня, свернул в противоположном направлении. Я подозвал кэб, который отвез меня в Спиталфилдс. Пока мы ехали, кучер заметил, что люди осторожно выглядывали из домов и с опаской всматривались в окна экипажа. Затем, я попросил доставить меня в Степни. Мы долго пробирались по бесконечно убогим улочкам и мрачным переулкам, но, когда меня оставили на пустой площади, я понял,что паника выплеснулась за пределы района и ужас сковал всех жителей города. После недолгой прогулки по Степни, я отправился в свой "родной" Уайтчепел, но по дороге заскочил к отцу на ланч. Его дом №22 находится на Бетти-стрит. Это глухое место на востоке района, состоящее из нескольких жилых домов, булочной и пары торговых точек с мясными магазинами. Когда я вошел, он жарил бифштекс. Надеюсь, это не внутренности Энни Чэпмен. - Это теленок, которого я купил в лавке Хоггарта, - сказал отец, будто прочитав мои мысли.***
Сегодня 29 сентября 1888 года. За эти три недели произошло очень многое. Сразу после убийства десятки полицейских были брошены в Уайтчепел для опроса свидетелей. Их задачей было отыскать того, кто мог видеть мужчину в окровавленной одежде. Как уточняют газеты, на второй день им это удалось. Некий Альберт Кадош около пяти часов утра услышал разговор во дворе дома и выглянул в окно. Он увидел внизу Энни Чэпмен, стоящую вместе с мужчиной. Ее клиент, по словам Кадоша, был невысок - ростом 165 см., примерно 40-летнего возраста. На нем была темная одежда, а в руках он держал саквояж. После этой новости начали задерживать всех, кто подходил под это описание. Арестовали и моего отца тоже. Конечно, я обеспечил ему алиби, сказав, что те вечер и ночь он провел у меня, да и соседи видели как "мой друг" заходил, но через час с четвертью мой опекун вылез в сад из окна гостевой комнаты и скрылся в неизвестном направлении. Понятия не имею, где этот человек провел оставшееся время (точно не отправился домой), ведь когда я проснулся, он уже сидел у меня в столовой и попивал кофе. Но все же к концу месяца напряжение среди жителей города потихоньку спало. Район был наводнен полицейскими патрулями, люди считали, что они под надежной охраной. Улицы снова стали многолюдны, ярмарка порока продолжала процветать. Казалось, что нет никакой злой силы, способной помешать этому. Но не тут-то было.***
30 сентября 1888 года - самый отвратительный и кошмарный день за всю историю Уайтчепела. Я всю ночь не мог уснуть, думал о том, почему убийства прекратились, чувствовал, что это затишье перед бурей, и не ошибся. Утром меня разбудила плачущая гувернантка. - Ах, мистер Вуд, это было ужасно! - всхлипывала она. - Вы, вы не поверите! - Что случилось, мисс Шортер? Вот, выпейте воды. - Этот человек убил двух девушек, представляете? Двух за одну ночь! - она еще очень долго плакала у моей кровати, так что на завтрак я спустился в кальсонах. Отец, который как всегда сидел за столом и пил кофе, не удержал свой гомерический смех, увидев меня: "Прошу простить, но чем вы там занимались?". Я промолчал. Когда девушка спустилась вслед за мной, он встал, поклонился и поцеловал ей руку: "Вы сегодня прекрасно выглядите, мадемуазель Шортер." - Я слышал, сегодня нашли два трупа. Это как-то ново, - сказал я, чтобы прервать приставания отца. Я знаю, что он ненавидит женщин больше всего на свете и не понимаю, зачем ему липнуть к бедной гувернантке. - Вот, здесь все написано. - Резко отхватил отчим, кидая в меня газету. - Так-так, - сказал я и начал читать вслух самые важные вырезки из статей. - Сегодня ночью полиция начала расследование убийства еще двух проституток..... Элизабет Страйд, также известная как "Долговязая Лиз", родилась в Швеции 27 ноября 1843 года..... Тело 44-летней женщины было обнаружено приблизительно в первом часу ночи только что наступившего 30 сентября в Датлфилдс..... Труп нашел польский еврей Луис Демшуц, который вел телегу по улице Беренр-стрит..... Ага, вот! - сказал я, ставя ударение на последнее слово. - Убийца нанёс ей только одну рану. Он располосовал горло бедной женщине точно так же, как и всем предшествующим жертвам. Больше никаких повреждений на теле несчастной не нашли. Судя по безмятежному выражению на лице, убитая до последней секунды своей жизни не ожидала нападения. - Читай дальше! - потребовал отец. Он был так возбужден, слушая мой голос. - 45 минут спустя констебль Эдвард Уоткенс, патрулировавший площадь Майтр-Скуэр, прямо посреди улицы увидел то, что заставило его ужаснуться.....В луже крови лежала женщина....Юбка задрана, живот вспорот, внутренности вынуты, а горло перерезано......Многие полицейские были заняты другой жертвой в 400 метров от площади.....Неведомый убийца вырезал у нее матку, а затем, сделав глубокий разрез брюшной полости, удалил левую почку. Женщину звали Кэтрин Эддоус, и ей было 46. - Вот, еще одна газета. - Все полицейские патрули были подняты по тревоге, чтобы по свежим следам начать охоту на убийцу. Через полчаса на улице Гоулстон-стрит, прямо на тротуаре был обнаружен окровавленный кожаный передник. Прямо над ним, на высоте человеческого роста, на закопченной стене была сделана мелом следующая надпись: "Эти евреи — это такие люди, что не будут обвинёнными зазря". Кровь на переднике была еще совсем свежей, не было сомнений, что эта вещь брошена Убийцей из Уайтчепела. "Хм, это все, конечно, печально, но у Кэтрин Эддоус вынута почка. Надеюсь, отец не позовет меня сегодня на обед". Когда я прочел все статьи, он куда-то поспешил, но перед уходом крикнул мне:"Приглашаю тебя на ужин, сегодня в 18:00, я сделаю рагу по-венски". "Ох, нет. Пусть это будет просто совпадение".***
Сегодня 1 октября, понедельник. Я проспал, так как мисс Шортер ушла за покупками. И зачем, черт возьми, в такую рань идти за покупками! Когда я попытался приготовить завтрак, обжегся и не мог найти хоть что-то, что напоминало бы бинт. Этот день просто отвратителен, ненавижу понедельники, кто вообще их придумал?! После неудачного начала дня я помчался на работу. Зайдя в больницу, я "перепрыгнул" через два лестничных пролета и поднялся на нужный этаж. Там, идя по темному коридору, по обе стороны которого были расположены деревянные двери, мне пришлось пробираться через толпы больных и врачей. Я подошел к нужной двери, на которой висела табличка: "Джон Вуд. Психиатр." и открыл ее. Воздух был затхлый, видимо, кабинет на выходных не проветривали. Из моего окна простирался вид на самый дорогой бордель во всем Ист-Энде. Конечно, я там бывал пару раз, но не думаю, что человек с медицинским образованием должен ходить в такие места, хотя многие мои коллеги всех возрастов светились там неоднократно. После обеда никаких пациентов не намечалось, поэтому я мог спокойно прочесть газету, которую захватил из дома по дороге на работу. Они опубликовали письмо, датированное 25 сентября, под названием "Письмо начальнику": "Дорогой начальник, Я продолжаю слышать, что полиция проследила меня, но пока не может определить мое местоположение. Я смеюсь, когда они выглядят такими умными и говорят о том, что они на правильном пути. Я бился в конвульсиях от той шутки о кожаном фартуке. У меня заканчиваются шлюхи, но я не перестану рвать их до тех пор, пока меня все-таки не арестуют. Последняя работа была великолепной. Я не дал той девушке времени даже закричать. Как они могут меня поймать? Я обожаю то, чем занимаюсь, и хочу продолжать. Вскоре ты услышишь обо мне и моих веселых играх. На последнем деле я сохранил немного красной жидкости в бутылке из-под имбирного пива, чтобы ей писать, но она стала густой как клей, и я не могу ее использовать. Надеюсь, красная ручка подойдет, хаха. В следующий раз я отрежу уши у девушки и пошлю их полиции просто ради забавы. Сохрани это письмо, пока я занят работой, а потом полностью обнародуй его. Мой нож такой приятный и острый, что я бы занялся делом немедля, будь у меня возможность. Удачи. Ваш покорный слуга Джек Потрошитель С твоего разрешения под псевдонимом P.S. Не отправляю это письмо пока не сведу всю красную пасту со своих рук, чтоб ее. Пока безрезультатно. Сейчас они говорят, что я доктор. Хаха". Этот почерк похож на почерк отца, но странно то, что письмо написано абсолютно безграмотным человеком. Насколько мне известно, отчим учился в специализированной гимназии в США и должен знать английский в совершенстве. Следующий вечер я провел в замешательстве. Я искренне верю, что мой опекун является так называемым "Джеком Потрошителем". Во-первых, у него есть на это мотивы - он всегда ненавидел свою бывшую жену и мою мать в придачу. Она была одной из "падших женщин" и занималась проституцией как до свадьбы, так и после нее (именно поэтому я не могу говорить, что этот человек мой кровный родственник, да и он это скрывал, и дал мне другую фамилию, объясняя это тем, что не хотел впутывать меня в свои проблемы). Во-вторых, в молодости он подрабатывал в больнице, которая специализировалась на абортах и других гинекологических операциях. Позже начал самостоятельную медицинскую практику в качестве лекаря травника, но по сути - шарлатана. Псевдодоктор делал незаконные аборты, не имея лицензии (а однажды был обвинен в отравлении своего пациента, но тогда ему удалось выкрутиться из рук правосудия). Проще говоря, у него были прекрасные знания в анатомии. С этими мыслями я просидел всю ночь, поэтому так и не смог уснуть.***
Сегодня 9 ноября, пятница. После четвертого убийства прошло уже больше месяца, а преступления не повторялись. Паника понемногу стихала, люди стали выходить на улицу, надеясь, что убийств больше не будет. Утром не происходило ничего необычного, и я со спокойной душой отправился на работу. Сегодня мне повезло: до обеда пациентов было немного, так что к 10:30 был полностью свободен. Когда я собирался вздремнуть, то услышал дикий крик. Это был вопль не женщины и даже не ребенка, орал мужчина. В его крике слышался страх и отчаяние, и я помчался на этот голос. Мужчина стоял через дорогу от моего места роботы, на Филдгейт-стрит, возле доходного дома. Я толкнул дверь, и та открылась. Я вошёл и замер на месте. Волосы на моей голове зашевелились от ужаса. Помещение напоминало собой скотобойню. Везде в беспорядке валялись испачканные в крови вещи, а хозяйка лежала на кровати среди смятых простыней. Её тело представляло из себя кусок растерзанного мяса. Она была полностью выпотрошена, а ее внутренности лежали на столе и стульях. Лицо было изуродовано, а кожа с живота и бедер - срезана. Я стоял на месте несколько минут, а если человек, проходящий мимо, заглядывал в комнату, то он кричал громче предыдущего. Полиция появилась практически мгновенно. Место происшествия было тщательно осмотрено, но никаких следов, которые могли бы изобличить преступника, найдено не было. Из разговора полицейских я понял, что убийца забрал с собой как трофей сердце девушки. Жертву звали Мэри Джанет Келли, и ей едва стукнуло 25 лет. Такого шока страна не испытывала никогда. Уайтчепел обезлюдел, те, кто мог уехать, покинули район, кому бежать было некуда попросту не выходили на улицу. Полиция арестовывала тех, кто когда-либо имел неприятности с законом, она действовала с несвойственной ей резкостью и непримиримостью. Пару дней спустя, по дороге на ужин к отцу, я заскочил в булочную и купил несколько круассанов и один эклер, который всякий раз съедал, не доходя до его дома. Когда я переходил улицу, меня чуть не сбил кэб и жирный эклер оказался у меня на плаще. "Теперь это пятно не отмыть!" - возмутился я вслух, когда отчим встретил меня у своего дома. После ужина мы сидели у него в гостиной и обсуждали беспомощность полиции. Мы пили чай с круассанами и потешались над активностью закона. Но когда раздался стук в дверь и крик с улицы: "Откройте! Полиция!", отец схватил меня за руку, приблизился к моему уху и шепнул: - Беги, сынок. Беги, - отпустил мое предплечье и повернулся лицом к двери. - Что ты несешь?! - с явным недоверием, произнес я. Он взял салфетку, отыскал в саквояже какое-то пишущее средство и начал быстро что-то калякать: - Вот, это адрес дома, в котором родился. Езжай туда. Потом он открыл замок, и я расслышал только одну фразу: "Мистер Тамблти, вы арестованы...". Когда они увезли отца, я быстрым шагом направился домой, собрал вещи и только в кэбе вспомнил, что забыл свой грязный плащ, но времени не было, я уже мчался на вокзал. Там купил билет на поезд, который по случайному совпадению отправился через 20 минут в Бидефорд, и в порту Аплдор приобрел билет до Нью-Йорка. Позже я узнал, что отца досрочно освободили, и он скрылся от полиции в другой стране.***
Проходил месяц за месяцем, но убийства больше не повторялись, они прекратились так же резко, как и начались. Люди постепенно стали возвращаться в Уайтчепел, а я ждал. Ожидал приезда отца, но его не было. Ждал письма, но они тоже не появлялись, даже на рождество никакой посылки не пришло. Однажды я сидел на скамье в парке и следил за людьми. Справа от меня, на расстоянии 50-60 метров мальчик лепил комочки из снега, а его старшую сестру за что-то ругали родители. Прямо возле меня прошла парочка, девушка очень громко смеялась, поэтому ее партнеру было немного стыдно, он опустил глаза, как только мы встретились взглядом. Слева, через две лавки от меня сидели двое пожилых мужчин и что-то обсуждали. Я закрыл глаза и погрузился в размышления. Кто-то дотронулся до моего плеча, от неожиданности я чуть не подпрыгнул, это был один из тех пожилых людей: "Я думаю, это принадлежит вам," - мужчина подал мне демисезонный плащ, тот самый плащ светло-горчичного цвета, с жирным пятном от эклера на груди, который я когда-то забыл у отчима. Я повернул голову и увидел, как маленькая черная фигурка скрывается за горизонтам парка. Я подскочил с места и побежал за этим крохотным силуэтом, который так напоминал моего отца. Но, когда выбежал из парка, вокруг не было и души, только спина кучера, сидящего сзади кэба, скрылась за углом. Послесловие: С тех пор я его не видел. Месяца через три, когда я уже собирался вернуться в Лондон, пришла открытка из Марселя: "Придется скрываться от полиции еще некоторое время. Завтра напишу подробное письмо. Не пытайся меня искать". Никаких посланий после этого не последовало. Через месяц пришло еще одно письмо, уже без обратного адреса: "Высылаю тебе небольшую компенсацию за то, что сделал. Не трать все сразу. Через пару дней напишу еще". Это было пятнадцать лет назад. Сегодня, прогуливаясь, в полной тишине, по аллее кладбища Грин-Вуд и изучая надписи надгробий, я натыкаюсь на одну ничем не примечательную могилу, на черном граните которой белыми буквами начертано:Здесь покоится Френсис Тамблти 1833 - 28. 05. 1903 Ваш покорный слуга