На тропе войны

Сехун вытащил ручку из чемодана, чтобы не нести тяжеленный багаж в руках. Но даже везти его за собой было довольно проблематично, ведь чемодан был поистине неподъемный. - Вижу, твоя мамка постаралась, Сехунни, - насмешливо прокричал Джонин и громко заржал. Сехун удивился бы, если бы друг поменял хотя бы одно из действий местами. Все было стабильно, а в любом деле, как известно, главное стабильность. - Заткнись, придурок, - Хун хотел было продолжить свой нелегкий путь, как по закону подлости обе алюминиевые трубки вылетают, и чемодан с грохотом падает на землю. Все стабильно: До Кенсу останавливается, чтобы оценить масштаб проблемы; О Сехун решает проблему; Ким Джонин громко смеется, привлекая внимание; Хуан Цзытао становится рядом с Джонином и всячески пытается сдержать смех. О уже перестал удивляться. - Или ты сейчас заткнешься, или я выебу тебя прямо здесь! – Сехун еле сдерживает улыбку, пока друзья хохочут и вытирают навернувшиеся слезы. - Пока, Сехунни, до встречи в домике! – Ким помахал на прощанье ладошкой и, не сдерживая эмоций, бьющих через край, последовал вместе с Тао к воротам. - Ну, круто, - констатировал смерть своего чемодана. – Он прожил так мало, - и театрально утер слезки, при этом не выпуская ту самую ручку. - Может привяжем веревку и ты потянешь его за собой? – До сел на свой чемодан, как-то скептически выглядывая из сооруженного руками «домика», поскольку разъяренный Сехун – опасный Сехун. Опасный Сехун – угроза жизни. - И где я, по-твоему, ее возьму? Разве что резинку из трусов достану, и если ты поделишься еще своей, то определенно получишь на пятнадцать процентов больше к карме. Из тела Сехуна вышел настолько печальный вздох, что если бы не обстоятельства, Кенсу без стеснения зарыдал как малолетняя школьница, которой отказал ее вожделенный старшеклассник. Но немного поразмыслив о ситуации, О не нашел ничего лучшего, кроме как сесть на своего «калеку» и пнуть ногой небольшой камушек. - Воу-воу-воу! Кажется у кого-то авария! Рядом с друзьями, словно из земли, выросла фигура человека. Это было настолько неожиданно, что оба могли бы запросто наложить кирпичей полные узкачи, но ограничились всего лишь вздрагиванием. - Да уж… Проблема… - сочувствующе произнес незнакомец, присаживаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть место повреждения. Затем резко поднялся и друзьям пришлось до хруста позвонков задрать головы. Перед ними стояла самая настоящая башня Намсан. О сглотнул; его округлившиеся шары рассматривали парня, который больше смахивал на живодера, чем на среднестатистического маньяка, так будто это было самое совершенное создание в мире. Совершеннее Моны Лизы, Колизея, да всех чудес света, которые только могли существовать, вместе взятых. Он уже представил, как где-то там вверху, на уровне макушки парня, декоративные ангелочки поют своими божественными голосами «аллилуйя». И тут же пожалел, что Джонин не видит такой музейной красоты, что видит он. Его улыбка во все тридцать два, которой не может похвастаться сам парень из-за отсутствующих по возрасту двух коренных зубов, создавала ощущение, что вот-вот грешного О Сехуна и еще не познавшего плотских утех До Кенсу начнут отпевать. Они смотрели на незнакомца, а тот в свою очередь разглядывал их так, будто увидел маленьких хоббитов. Но не в этом же суть, правда? Ни один из троицы не верил в чудеса, которые даже гипотетически смогли бы произойти на этой прогнившей планете. - Эй, - шипит Хун, - если что, то я валю, а ты добиваешь, - адресует он своему другу, которого просто парализовало божественными излучениями, исходящими от существа напротив. И тут, сквозь ослепительное свечение то ли солнца, то ли этого молодого и явно радиоактивного объекта, Сехун заметил гитару за спиной незнакомца, которая (коль что случится) могла героически оказаться в руках парня, и почти так же героично он мог справиться с врагом. Мало ли: лес вокруг, последний автобус ушел сразу после того, как водитель выкинул последний багаж обреченного на месячное страдание в лагере подростка. - Чувак, ты светишься, - заметил Сехун, заслоняя глаза чересчур ярким светом. До Кенсу все еще находился в каком-то непонятном для Сехуна состоянии: это было что-то между жидким и газообразным. Поэтому, как настоящий друг, он просто дотронулся до него и тот с таким же грохотом (как недавно его чемодан) рухнул на землю. - Меня зовут Пак Чанель. Я бы мог помочь, но если я не появлюсь в определенном месте через, - он сверился с наручными часами, - через сорок секунд, меня кастрируют в прямом смысле слова. Добро пожаловать, парни! И этот человек, которого предположительно звали Чанелем, побежал по асфальтированной дорожке прямо к открытым воротам, за которыми уже виднелись крыши деревянных домиков. Почему предположительно? Да потому что паспорт он никому не показывал, а проходимцев, неожиданно появившихся из леса, просто до органа, который так часто любит вспоминать Ким Джонин. У таких даже свое название есть. - Эксгибиционист, - подытожил Хун. - Но… - где-то из недр собственной воронки мяукнул До. – Он же ничего нам не показал… - А ты хочешь, чтобы еще и показал? Тебе не страшновато будет взглянуть? Да там длиннее, чем у нас четверых вместе взятых! Где-то за синим тканевым чемоданом послышался вдох и тут же резкий выдох его владельца. Спустя еще несколько секунд появился и сам Кенсу, отряхнувшись, он уже примерно прикинул, сколько ему придется ползти, прежде чем упасть на мягкую постель, в то время как О Сехун придумывал способы переместить багаж сразу под кровать общего домика. - Пойдем быстрее, Кенсу. Моя экстрасенсорика подсказывает, что эти двое уже заняли самые лучшие кровати. Кенсу согласно кивнул и уставился на зрелище, за которое Джонин отдал бы все, чтобы запечатлеть, а потом шантажировать самым ужасным способом. Хун пытался толкать свой чемодан, откинув при этом худющую задницу. Ко всему прочему стоя в довольно компрометирующей позе. Все стабильно. Кенсу уже перестал удивляться. - Итак, что у нас в планах на этой неделе? Крис, развалившись на кресле и закинув одну ногу на подлокотник, откинул голову в ленивой агонии. Его вопрос был скорее риторическим, потому что ни один из парней даже не собирался на него отвечать. - И где Чанеля носит? Я же велел ему не задерживаться, – на этот раз он уже устремил свой грозный взгляд в сторону расположившегося на полу Лухана. - Велел? – усмехнулся тот и кинул карту. Они с Исином в сотый раз за день играли в карты на деньги. На данном этапе преумножил свое состояние именно Лу, но противник никак не хотел ему уступать. - Соси, Олень, - небрежно бросил Крис и снова откинул голову. - Знаешь, я бы обиделся, но ты выглядишь так, словно кусок растоптанного дерьма, чувак. Поэтому я пропущу это мимо своих прекрасных ушей. Лухан кинул еще две карты, и, когда Исин обдумывал какой картой ему выгоднее пожертвовать, повернулся к изнемогающему Крису. - Тебе явно нечем заняться. Как насчет вязания? Вышивание крестиком? Ваять скульптуры с натуры? – на последнем он усмехнулся летящей прямо ему в рожу подушке. Благо он успел увернуться, и подушка угодила прямо в Исина. - Эй! – взвизгнул тот. - Прости, я хотел попасть в Оленя. Какого я еще держу тебя в нашем братстве? - Придется. Ведь ты не один такой особенный с группой АВ. - В воскресенье День Нептуна, - наконец подал голос Исин. – Можем устроить свой собственный праздник. - С Блэк Джеком и шлюхами. А потом пойдем издеваться над теми придурками из седьмого домика, - выразил общую мысль Лухан. - Слишком скучно. Мне уже надоела эта обыденность. Все настолько просто, что блевануть хочется, - пожаловался Крис и застонал. - А теперь напомни мне, чья была идея приехать в летний лагерь для молодежи? Кто говорил, что это идеальное место, чтобы бухать, курить траву и трахать шлюх? - Я уже говорил тебе, Олень. За щеку возьми. - Рыба гниет с головы, Крис. Из-за тебя тухнут все. Надо менять лидера, - не унимался Хань, совсем позабыв о игре с Исином. Ему доставляло злить их вождя больше, чем смотреть на зависающего всякий раз Чжана. – Ау! Твоя очередь. Лухан провел ладонью перед каменной мордашкой противника, чтобы удостовериться, что тот не впал в кому, ведь убирать «утки» за другом никаким образом не входило в его планы. Со своей стороны Иффань отреагировал на столь неприличный бунт со стороны «рогатого» громкой отрыжкой. - Благородная отрыжка из поросячьего желудка. И на этот раз подъеб Лухана никто не заценил. Это была просто не его публика. Следующие пятнадцать минут прошли неимоверно тихо: никто не шутил, не жаловался на жизнь, даже не отравлял воздух в домике омерзительными газами. Все было настолько мертво и тихо, что каждый из парней почувствовал близость с обстановкой в склепе, которая в свете последних событий уже не была плохой перспективой. - Я вернулся! – почти влетел в деревянное строение Пак, сметая все на своем пути. Причем дверца с таким грохотом ударилась о стенку, что даже у полуспящего Чжан Исина сжался калоотсекатель. - Чтоб твою гитару! – выругался Крис, вскочив с мета как ошпаренный. - Прости, прости, прости! Я немного задержался, но зато кое-что узнал! Довольный своими непревзойденными успехами Пак Чан прошел мимо всех и плюхнулся на то место, которое еще таило тепло лидерских булок. - И что же? – удивился Лу. - Сегодня вечером будут та-а-а-нцы! – Чанель сделал руками «волну». Его широченная улыбка от уха до уха вызывала больше подозрение, чем не абы какаю радость. И больше скепсиса была на лице представителя лесного отряда рогатых. - И? - И мы идем. - С хера ли? - Потому что это весело. - Весело танцевать? – парировал Чану Лухан. - Ну, ты же хотел чего-нибудь эдакого. А то, видите ли, затухаем мы… - вмешался Крис и скрючил перед лицом Лухана адски страшную рожу в доказательство его проигрыша. - Мы идем. Во сколько начало?