Ева

Миюки Кадзуя - это пять пар одинаковых очков, смешинки в прищуренных глазах и, едва заметно, - одновременно насмешливо и ободряюще - приподнятые уголки губ. Миюки Кадзуя - это выверенные до миллиметра движения, тщательно отрепетированный перед зеркалом образ, продуманные слова и просчитанные реакции. Миюки Кадзуя - это как угодно много "могу", "буду" и "сделаю" и ни одного "у меня не получится". Единственное, что приходит идеальному, совершенному до последней черточки Миюки Кадзуе в голову, когда он видит нового питчера Сейдо, растерянное и потрясенное: "Какого черта". Маленькое на фоне Адзумы-сэмпая и донельзя наглое "какого черта" почему-то растерянным не выглядит, рычит что-то оскорбительное и лезет в драку, а потом поворачивается к нему лицом и внезапно улыбается белозубой акульей улыбкой, ослепительно яркой на загорелом лице. Не ему, а так просто, но... сердце глухо ударяется о ребра, замедляя темп, замирает на секунду, потом частит, а после и вовсе задает какой-то адский темп, бьется в ушах, да так резко, что на мгновение Кадзуе кажется, будто сумасшедший стук слышит уже все их поле и еще пара соседних. Все это ему только кажется, и все же ровно в тот момент, когда ритмичные удары сердца становятся похожи на дикий барабанный бой далеких островов, а он чужим деревянным голосом сообщает, что хотел бы быть кэтчером в импровизированном матче между сэмпаем и новичком, Миюки с ошеломляющей ясностью осознает, что пропал. Он повторяет про себя это "ты пропал", пока рассказывает новенькому о командной игре и доверии, которым сроду не придавал значения, и с веселой злостью добавляет в свою мантру "безвозвратно", когда в ответ тот смотрит темным, недоверчивым, но отчаянно виноватым взглядом из-под неровной смоляной челки. Когда же юный искуситель в лице Савамуры прикусывает острыми клыками свои четко очерченные, идеальной формы губы, Миюки осознает себя полыхающим костром. Стихийным бедствием локального масштаба, ураганом в чашке, простейшим эфирным существом, состоящим из одного единственного "хочу" и без возможности его реализовать. Впрочем, Миюки Кадзуя потому и гениальный стратег, что всегда имеет в рукаве пару козырей. Все свои замки он начинает завоевывать за пару секунд до их появления на горизонте, потому что умеет правильно смотреть на горизонт. Миюки Кадзуя чувствует себя кем-то вроде библейского змея, кольцами обнимающего шею прекрасной Евы. Он нашептывает бедняжке на ухо множество вещей, каждую из которых честная и справедливая Ева, поспорившая бы кристальной чистотой своих помыслов со слезой, принимает за правду. Он говорит Савамуре: "Ты должен прийти на дополнительную тренировку вечером" - тот смотрит все тем же невыносимым темным взглядом, но приходит. Он говорит: "Тебе бы следовало уважительнее относится к Крис-сэмпаю" - на следующий день Савамура тише обычного, не мельтешит и даже не кидается к несчастному Такигаве на шею с невыполнимыми просьбами. Иногда Миюки кажется, что если он скажет ему что-то вроде "поцелуи помогут нам поддержать командный дух" или вот "для того, чтобы стать отличным беттери, нам срочно нужно переспать", то Савамура ему поверит, может, будет возмущаться, скорее всего удушливо покраснеет от кончиков ушей до самых ключиц в глубоком (Будда милосердный!) вырезе майки, но поверит и доверчиво протянет свою руку. Такой поворот событий кажется Кадзуе донельзя скучным и предсказуемым, а потому неинтересным и не стоящим его внимания, все, что ему остается - идти обходными путями. Он заманивает, обольщает, завоевывает. День за днем он плетет паутину из тщательно дозированной правды, легких, едва заметных, недомолвок, из действий и намеков, долгих взглядов, которые белоснежнейшая Ева предпочитает игнорировать. Когда Савамура, заметив его в полутемном коридоре общежития, вдруг неуверенно улыбается и сжимает в кулаке и без того мятую сверх всякой меры ткань футболки, Миюки чувствует - он победил. Когда на утренней пробежке Савамура не окликает его как обычно, а осторожно касается локтя, он знает, что победил. Когда Савамура выходит с ним на одно поле в официальной игре, он становится победителем. Ничего не подозревающий Савамура на горке едва заметно кривится, зализывая ранку на пересохших потрескавшихся губах, смотрит прямо и твердо, не отводя взгляд, и - подает. В резком, характерном звуке удара бейсбольного мяча о перчатку, Миюки Кадзуе слышатся победные марши и ликование сотен тысяч, говорящие, что Савамуре Эйдзюну некуда деться из круговой осады, как никуда не девались все те, кто был до него.