Неделимо

Дом сер и пустынен, и пропастью обнесен, как будто железным сверкающим частоколом, в нем принято ждать и, знаючи обо всем, молчать, зажимая в груди подохрипший голос. В нём небо несет пятьдесят ножевых прорех, и если болит, то светятся в окнах звезды, у Дома свой мир и он заключен в орех, не выглянуть, не набрать в свои руки воздух. Есть крыша, на ней кучкуются светлячки, там виден асфальт в окне и в дверном проеме, и всяк, кто давно похоронен, зашит внутри становится новым призраком в этом Доме. Холодные стены и жуткие письмена, как будто им быть обо мне и о всех прохожих - стремиться найти, достигнуть и точно знать. А Дом прорастает вторым дыханьем на коже, горчит миндалем и перцем на языке. И дело его осуждать хоть за что угодно, но только судить - никогда, ни за что, ни с кем, и так день за днем и, наверное, год за годом. Земля выдыхает тяжелый и мокрый пух, ложится под ноги тугим сигаретным дымом; есть те, кто находят в ней что-то одно из двух: себя или дом - что до глупости неделимо. Прервав полосой (что из черных) привычный строй, Дом станет чистилищем, тёрном уйдет под ноги. Покуда ты в Доме отвергнутый и чужой, учись оставаться умеренно-одиноким.