Пепельная Эра

      Данмер стоял на уступе, отмеченном на карте как «Прыжок Барда», раскинув руки, будто пытался обнять весь Скайрим разом, и ловил холодный скайримский ветер. В этом было что-то от его первого прихода на Солстейм – двести лет назад, за несколько лет до извержения, обезобразившего не только Морровинд, но и многих его обитателей, не исключая и этого мера. Теперь всё было иначе. Но вряд ли хуже…       Эльф разбежался и прыгнул, хохоча, в воду. Ему нравился риск, очередным напоминанием о котором был призрак барда-прыгуна, появившийся после первого прыжка с высоты. В конце концов, в случае чего он ещё успеет наколдовать замедление падения или левитацию – прекрасные заклятия, вот только не получившие особого распространения. Вода была ледяной – но это тоже было замeчательно. Однажды «искупавшись» в лаве, начинаешь по-другому относиться к теплу. Настороженней… Да и не он ли однажды на спор переплыл расстояние от Хуула до Форта Морозной Бабочки? Пусть и было это давно, когда имя «Луна-и-Звезда» ещё что-то значило в этом мире. Ремил Телас – конечно, имя ничем не хуже, чем Неревар Индорил, а если добавить к последнему словечко «Возрождённый», то и вовсе становится равнозначным… Мер невольно усмехнулся, заметив в своих рассуждениях несколько «шеогоратовские» нотки.       Прошло уже больше двухсот лет с тех пор, как перепуганного юного данмера буквально за шкирку схватили в тюрьме Имперского Города и посадили в повозку с мрачным конвоиром, под взглядом которого хотелось немедленно сознаться во всех мелких пригрешениях с младенчества и до сих пор – да и сколько их там было, всего-то таскал в детстве варенье, а в тюрьму попал за бродяжничество, по милости сиродиильских воров оставшись без септима в кармане. А потом, несмотря на робкие попытки убедить стражей закона в том, что он вполне мог бы и сам найти путь на родину, его посадили на корабль, плывущий на Вварденфелл. Правда, о жизни на самом большом острове континента он знал не больше, чем, скажем, о жизни на Строс М’Кае, песенки о котором иногда мурлыкали матросы-редгарды. Поэтому он многократно возблагодарил судьбу за то, что встретил в трюме старого и опытного сородича, изрядно потрёпанного жизнью, который рассказал ему, что и как на острове, кому следует верить, к кому бежать в случае опасности, а к кому ни в коем случае и не подходить близко… А ещё по дороге у него начались видения. Пепельные бури, незнакомые горы и равнины, огромные чуждые города… Иногда – пугающие твари, от видений с которыми он всегда просыпался, не помня сюжета своих снов. Но всегда с ним был некий голос – мягкий, звучный, похоже, принадлежащий молодой женщине. Откуда он приходил и почему казался таким знакомым, данмер не раз задумывался, но ответа не находил. Однажды видение было особо сильным – по словам товарища по кораблю, Джиуба, он спал больше суток, несмотря даже на то, что корабль попал в шторм и была сильная качка. А вскоре был Сейда Нин, а потом Балмора, а потом… О, ему определённо есть что вспомнить!       Небрежно высушив волосы ослабленным огненным касанием, Телас усмехнулся. Славное прошлое, серое настоящеее и неведомое будущее… Наверно, это ждало бы и самого генерала Неревара Индорила, если бы он не был убит так рано. И возможно, он бы тоже сходил с ума от жажды действия, но невозможности предпринять хоть что-либо – и, конечно, от скуки. Возможно, даже наведался бы в опустевшие города двемеров – данмеру почему-то казалось, что «предшественник» был очень любопытен. Да, у двемеров всегда было что найти – если уметь искать, конечно же! Эльф щёлкнул пальцами и вновь взлетел на полюбившийся уступ – но уже не чтобы прыгнуть в воду, а чтоб полюбоваться живописными горами вокруг. Он присел на край уступа, доставая из сумки заботливо сложенный свёрток, и тепло усмехнулся. Старый сердобольный альтмер по-своему заботился о нём, снабжая припасами в дорогу и обучая разнообразным магическим приёмам. Пытался и боевым, но тут Телас легко почувствовал себя полной бездарностью. Стало совестно перед собственным волшебным клинком, которым он размахивал, как крестьянин мотыгой. Лёгкие, неуловимые движения альтмера, орудующего призванными клинками, вызывали восторг и желание любоваться вечно… Что, конечно, было не лучшим вариантом поведения в бою, пусть даже тренировочном. А ещё лорд Эринар отчитывал его, как мальчишку – что тоже было по-своему приятно. С того памятного года, когда мор ушёл с Вварденфелла и был повержен Шармат, никто не смел обращаться с ним подобным образом. После Красного Года его и вовсе перестали узнавать, что было вполне закономерно: разглядеть под ожогами героя, разговоры о котором поутихли, заслонённые более насущными проблемами, было не только сложно, но и никому не нужно. Отношение стало двух видов: со стороны сородичей, переживших то же или просто сопереживающих в душе, было искреннее сочувствие и стремление помочь, прочие же брезгливо отталкивали изуродованного данмера, первое время даже передвигавшегося с трудом. Ну что ж… После прибытия на Вварденфелл в Третью Эру было не легче, чем в Красный Год на материковой части Морровинда. А когда раны затянулись, он первым делом бросился на остров, стремясь вновь помочь. Возможно, он сам был виной тому, что шрамы остались и будут с ним всю жизнь, но иначе он просто не мог.       Мало что осталось от Нереварина, кроме разве что этой тяги помогать всем, кому мог. Даже имя своё он поначалу вспоминал с трудом. Кидался в любую работу с остервенением. Откопать Балмору из-под пепла? С удовольствием! Договориться о поставках камня с материка в заново отстраивающийся Вивек? Хоть сегодня, мутсэра!.. И так во всём. А потом пришло осознание того, что случилось. Полное осознание. Проклятая Остановленная Луна, когда-то бывшая Министерством Правды, продолжила некогда прерванный лишь силой Вивека путь. Когда же иссякли остатки сил воина-поэта, сдерживающая её сила просто перестала существовать. И Баар Дау упала в тёплые воды Внутреннего Моря, вызвав ужасное землетрясение. Сначала не стало Аскадианских островов, полностью скрывшихся под водой. А потом проснулась Красная Гора… И пришёл конец всему привычному. Весь Тамриэль был погружён в пепельную ночь на целый долгий год, получивший по названию вулкана название Красного. На самом же деле он был чёрным. Солнце закрыло непроницаемо-чёрное облако пепла, и для всего Тамриэля начались чёрные во всех смыслах дни… Но ему было всё равно. Он старался помочь всем. Его запоминали, приветливо улыбались из последних сил… Считали то ли блаженным, то ли святым. Но и к этому он был равнодушен. Он ходил по пеплу, заменившему и пышные травы Грейзленда, и болотистую почву Горького берега, и пески Побережья Азуры… Лишних рук не было нигде, зато нехватка – везде и всегда. Нужны были и некоторые навыки из прошлой жизни: сварить зелье, отогнать непрошенных гостей. Отчаявшиеся меры способны почти на всё. Лучше всего помогали чары успокоения и пара чашек терпкого от пепла успокоительного настоя. И несчастный, недавно пытавшийся бросаться на сородичей с подобием оружия в руках, молча становился рядом, помогая в работе. Раскапывая пепел чуть ли не голыми руками, сколачивая временные жилища и заслоны… Иногда в своих скитаниях данмер видел знакомые лица и в уме вёл подсчёт. Подходил и расспрашивал. И его разум был хроникой, в которую заносились каждодневные встречи и рассказы. Если бы хронисты «Красного Года» только знали, к кому на самом деле следует обратиться!.. Пепельнокожий народ негласно считал Четвёртую Эру, Эру Пепла, по собственному календарю. Им не было уже дела до власти. Главным мерилом эпох стал вездесущий пепел. Многие сбежали, не в силах пережить изменения, и безвестно пропали на чуждых землях. Телас был не из тех, что бегут от проблем. Он всегда предпочитал иной подход, возможно, более присущий какому-нибудь твердолобому норду, чем осторожному данмеру: ворваться в гущу событий и расхлёбывать в одиночку. Как ни странно, обычно успешно.       А потом пришли известия с материка. Морнхолд пал. И Нереварин, окинув взглядом Вварденфелл, искренне пожалел о том, что не может разделиться надвое. Но теперь он был нужнее там – и пришлось припомнить навыки не только целителя, но и боевого мага. Но что может сделать один мер, даже столь героический, в масштабах войны?! И он отступал в составе объединённой морровиндской армии, как и многие, с тоской оглядываясь на юг, на разрушенный и разграбленный Город Света. Морнхолд пережил и вторжение Мерунеса Дагона в далёкую Первую Эру, и безумие своей госпожи вкупе с открывшимися Вратами Обливиона – в Третью, но полчищ одержимых местью человекоящеров он уже не выдержал… Юг был разорён и потерян. Столицей же стал незнакомый Нереварину Блэклайт, столица чуждого ему дома Редоран. Самый неприступный город. А по его мнению – самый холодный и бездушный. Едва последние ящеры были вытеснены из Морровинда, Телас собрал немногочисленные вещи и переехал обратно, на Вварденфелл, где с новым энтузиазмом принялся за помощь простым людям. Даже несмотря на то, что неизвестно откуда появились новые твари, он взял на себя обязанности курьера, передавая из города в город различные послания. Вивек был отстроен заново и вновь достоин называться столицей Вварденфелла. На Побережье Азуры, сравнительно мало пострадавшее, возвращались маги Телванни. Неожиданный ход сделал Скайрим: тамошний верховный король барским жестом передал Морровинду соседний с Вварденфеллом Солстейм, и многие в поисках лучшей жизни перебрались туда. А Дом Редоран неожиданно стал щитом всего Морровинда. Они ожесточённо отстраивали город вокруг полузабытой шахты Вороньей Скалы. Они расширяли и перестраивали Блэклайт, вместивший теперь множество жителей со всех концов Морровинда: и с покрытого пеплом Вварденфелла, и с разорённого ящерами юга. И Нереварин – точнее, давно не Нереварин, а просто Ремил Телас, наёмник, курьер и известный доброхот, – однажды приехав в обновлённый Блэклайт с посылкой, так там и остался на несколько месяцев. Даже ему иногда хотелось отдохнуть. Но душа всё равно считала единственным домом Вварденфелл – и отчасти Морнхолд, – а потому он всё равно вернулся. О нём ещё и до того говорили: «Телас всегда возвращается!»       Телас. Он всегда назывался именно так, ещё с юности. В имени «Ремил» ему чудилось что-то слабое, неуверенное – а слабость и неуверенность он всегда активно выкорчёвывал из своей души. Родовое же имя носило в себе оттенок строгой решимости, желания идти до конца – и данмеру оно безумно нравилось. Когда-то давно в своих странствиях он наткнулся на родовую гробницу Теласов. Как он помнил, до того на Вварденфелле жили всего двое данмеров, носивших это родовое имя: одна женщина в Гнаар Моке и одна – в Балморе. Насколько он знал, к тому моменту, как он нашёл под пеплом родовую гробницу со знакомым гербом, они обе были мертвы, и он один мог похвастать таким «необычным» родовым именем. Честно говоря, данмер не знал, законно ли он называется Телас – возможно, имя просто пришло в голову после перенесённой болотной лихорадки. Но всё равно он стал приносить в гробницу подношения и изредка молиться у святилища. Стражи гробницы, впрочем, его не трогали: может, и впрямь чувствовали единственного на острове члена фамилии, или просто распознавали намеренье почтить предков, даже если чужих. Так или иначе, постепенно это стало местом, где он чувствовал себя как дома. Подолгу медитировал среди урн с древним прахом, пытаясь воззвать к собственной крови и заставить её ответить на вопрос, кто он. Может, он даже и не Ремил, а просто какой-нибудь беглый каторжник, укравший документы у проходившего мимо законопослушного данмера, а потом, после приступа забвения, решившего, что он-то и есть Ремил Телас, родившийся девятого числа Огня Очага, в триста девяносто первом году Третьей Эры… Но он и правда был молод, так что всё было возможно. Но кто лучше подходил на роль Нереварина из пророчества: неизвестно кого неизвестно откуда, зато родившегося в определённый миг, под определённой звездой… И принятого Азурой под своё покровительство.       Он прожил так много лет и десятилетий, не стремясь возобновлять контакты с Домом Телванни. Телас подозревал, что его уже давно вычеркнули со страниц истории, и иногда с горечью вспоминал своих прежних наставников. Древнего и мудрого, но сохранившего жизнерадостность и некоторые простые привязанности Дивайта Фира. Несколько отстранённого и ворчливого Господина Нелота, пару раз спроваживавшего его куда эшлендеры гуаров не гоняли… Господина Ариона, которого он одного из всех Советников Телванни мог назвать своим другом. Безумную Госпожу Терану. Баладаса Демневанни, больше заинтересованного не делами Дома, а изучением двемеров, которого он всё же убедил занять место в Совете и прислать своего Голоса в Зал Совета Садрит Моры. Собственного Голоса, Эда Телмана, Быстрого Эдди, который слегка подтрунивал над смущающимся юным данмером, волей Азуры главенствующим над мером в несколько раз себя старше… Но был бесценен как Голос и ближайший соратник, с которым можно было обсудить не только дела Великого Дома, но и простые жизненные вопросы… Но данмеру не хотелось возвращаться в прошлую жизнь. Он чувствовал себя трусом и последним подлецом, но не мог преодолеть презрения. Он боялся взглядов, вопрошающих: ну, что же ты, Лорд Неревар Индорил Возрождённый, не отвёл беду? Почему не спас больше? А? Он и без того слишком много раз задавал себе эти вопросы… И не находил ответа. Вернее, не стремился находить. Любой ответ сразу казался ему лишь жалкой отговоркой. И его чуть не сводили с ума мысли об этом. Поэтому он сам чётко разграничил свою жизнь на «до» и «после». И если в жизни «до» он многого достиг, то в жизни «после» он словно пытался вскарабкаться без помощи левитации на крутую стеклянную гору. Много раз случалось, что, увидев усталого данмера в простой пропитанной пеплом мантии и с обезображенным лицом, его не пускали на порог таверн поприличнее или пытались обыскать на входе в город. Иногда, правда, смущённо опускали глаза, заметив на руке печально поблёскивающее знаменитое кольцо, которое после близкого знакомства с лавой не пострадало, но словно вплавилось в палец. Телас пытался его снять, но безуспешно. Не получалось и перевернуть так, чтобы снаружи ладони оказалась лишь узкая полоска неизвестного белоснежного металла. Не помогало и то, что данмер по сравнению с собой прежним сильно исхудал – и без того не крупный мер какое-то время был похож на обтянутый серой, как пепел, кожей скелет с необычно яркими сияющими глазами. Кольцо словно сжималось сильнее, обхватывая истончившийся палец всё так же плотно. А в сумке бесславно лежали чудом сохранившиеся Истинное Пламя и Огонь Надежды. Клинки, выкованные двемерами, были не под силу ржавчине – но со временем огненный ореол потускнел и погас, словно клинки ощутили опустошение своего хозяина. Рецепт восстановления ещё был с собой, в чудом уцелевшем и разросшемся до состояния двух пухлых томов дневнике. Но его уже мучали сомнения: а нужны ли ему древние клинки, подарок несколько Эр назад пропавшего двемера на свадьбу истинного Неревара и его неверной жены Альмалексии? Ему, которому от генерала кимеров остался лишь сомнительный дар быть подходящим носителем волшебного кольца, да тяга к великим подвигам и помощи ближнему. Но уж точно никакого воинского таланта! В этот раз Азуре достался никчёмный паладин. Если слава Неревара Индорила жива и после его смерти – то его «преемник» жив после смерти своей славы… Тем приятнее было то, что в пепельном от века Альд’Руне нашлась однажды добрая душа, подобравшая на улице не допущенного в новую таверну, заменившую «Крысу», забытого героя прошлого. Маленькая данмерка увлечённо щебетала что-то о том, что выросла на сказаниях о доблести Луны-и-Звезды. А в благодарность за давние подвиги предоставила кров, бадью с чистой тёплой водой и нехитрый стол. Она первая за неизвестно сколько лет вызвала у Возрождённого искреннюю благодарную улыбку, заставившую прошлые черты проступить сквозь шрамы настоящего. Но увы, через месяц девушку вызвали в Блэклайт на церемонию погребения кого-то из близких родственников, и она не вернулась. Данмер же ушёл, не дожидаясь вежливой просьбы – всё-таки это дом Редоран, где рыцарство в крови! – покинуть не принадлежащее ему помещение. Он не был нужен. Люди находили и других курьеров, готовых за звонкое золото таскать чужие письма и посылки и сражаться в пути с пепельными тварями – кого-то, выглядящего приличнее обезображенного Красным Годом данмера со взглядом, смотрящим сквозь стоящего перед ним. Пожалуй, терпеть его могли только при Храме, где он во многом выполнял функции местного юродивого. Ел, что дают, спал, где придётся, делал, что позволят… А ещё его допустили в храмовую библиотеку, где он проводил целые дни, зачастую забывая о еде и сне. Читал все книги подряд, от знакомых из прошлого до написанных много после. От сборников загадок до летописей. От учебников до откровенно нелепых книг. Однажды его словно молния ударила, когда он взял в руки книгу, озаглавленную «Третья Эра: краткая хронология» и увидел одну скромную дату: «3Э 427». Тот самый заветный год, когда юный данмер, не знающий ничего о своём прошлом и не имеющий представления о своём будущем, жил настоящим… А теперь то, что от него осталось, не знало ничего о настоящем и будущем, а жило одним прошлым. Тогда он в который раз повёл себя как безумец: упал на колени, разом хохоча и глотая слёзы, сжимая книгу так сильно, что казалось, что его тонкие пальцы сломаются… И тогда его выставили и из храма. И эльф пошёл куда-то, сам не зная, куда он идёт. Теперь он понятия не имел, какой сейчас год, что происходит вокруг, куда спешат все окружающие меры… И почему окружающий мир так странно плывёт. Очнулся он только когда понял, что идёт на месте, упираясь головой во что-то твёрдое. Оказалось – в нагрудник характерной костяной брони стражника Редорана… Тот, как оказалось, ценил и уважал историю – или просто питал некую слабость к бездомным измождённым сородичам. Молча приволок в свой дом, помог привести себя в порядок, и строго приказал никуда за порог не выходить. А Телас и не спешил выбираться наружу из плотно запертого жилища – сидел на настоящем стуле, уставившись в одну точку, пока гостеприимный редоранец не вернулся с дежурства, принеся ему немного риса и вяленого мяса. Тогда, наверно, эльф и понял, что уже несколько дней не ел. Со своим спасителем он долгое время робел заговаривать. Тот же, очевидно, понял это, и понемногу приучал одичавшего мера к себе. Стражника звали Трандас Балу – красивое имя, сильное… И редоранец первый за долгое время услышал голос Теласа. И первый называл его по имени – Ремил – и даже утверждал, что ничего оно не слабое. Почему-то стражнику нравилось его нелепое имя. И он бережно хранил Нереварина – реликвию, оставшуюся с прошлой эпохи. Как оказалось, весьма чтимую реликвию. До сих пор многие на Вварденфелле помнили о Нереварине как о спасителе… Это льстило, но данмер чувствовал неправильность такой памяти. Ему хотелось объяснить, как всё случилось. Как он не предвидел стольких бед… Как допустил, чтобы случился Красный Год. Однажды он рассказал Трандасу о мучающем его призраке вины. Воин тогда молча вышел из дома. Телас уже думал, что снова остался один… но гостеприимный данмер вернулся примерно через полчаса, неся целый ящик весело позвякивающих бутылок с чем-то, отшибающим разум начисто. Кажется, это была сильно креплёная суджамма – но уже не из той коммуники, что помнил Нереварин, а из новой, пепельной. И два данмера изливали друг другу душу до утра. С тех пор Ремил Телас жил у редоранского стражника, убирал в доме и готовил обеды, как заправская жёнушка… А тот приходил со службы и слушал его. Говорить диковатому меру было непривычно и трудно – шрамы от Красного Года были не только снаружи, на коже, но и внутри – и не только на душе. Горло тоже пострадало от перегретого воздуха, когда совсем рядом вдруг начал извергаться боковой кратер Красной Горы. Он не знал, каким чудом ему удалось спастись. Кажется, вовремя прочитал заклинание Вмешательства, выкинувшее его каким-то чудом в Молаг Мар, где опять же чудом нашёлся достаточно сильный и самоотверженный целитель, чтобы подлечить страшные ожоги. Оказалось, не так легко убить паладина Азуры – даже такого бессильного. Видно, он ещё был нужен Повелительнице Рассвета и Заката… Не исключено, что именно чтоб разобраться со всем, что он натворил.       Изредка у него бывали гости. Вряд ли из-за того, что он был местной достопримечательностью. Нет, простые обыватели всё ещё считали его блаженным и даже жалели «несчастного» Трандаса, который решил подобрать и пригреть «это». Стражники же наоборот, завидовали: не у всех был кто-то, кто встречал дома и кормил домашней пищей, пусть даже и такое странное чучело. Ещё иногда заглядывали дети, иногда звали поучаствовать в своих играх – и тогда Телас выходил на улицу, щуря глаза с непривычки, как пещерный житель. Для маленьких данмеров он был крайне интересен: непривычный внешний вид, странный голос… и знание множества историй, от сотворения Мундуса до закрытия Врат Обливиона. Эти дети, да наверняка уже и их родители, не помнили Красного Года. Помнивших или знающих оставалось всё меньше – а несчастный реликт, мучимый огромным, как Красная Гора, комплексом вины, оставался. Так незаметно подкрался год, который был обозначен как «4Э 199», каковая дата на вдруг принесённом письме заставила бывшего Нереварина застыть, глупо хлопая глазами. Ещё больше его поразило то, что письмо было адресовано… ему. Когда он дошёл до обращения и того, кто писал, – уже не было сил удивляться. Каким-то образом прошлое нашло его. Письмо, написанное витиеватым почерком с лёгким наклоном вправо, начиналось словами:       «Уважаемый Лорд Неревар Индорил Возрождённый, Луна-и-Звезда, трижды Наставник, Нереварин и прочая, прочая… А также Ремил Телас, Советник и бывший Архимагистр Дома Телванни!       Вам пишет старый друг Ваш, Советник Нелот, столь несправедливо Вами забытый. По крайней мере, Вы могли бы послать весточку о том, где находитесь – или, по крайней мере, о том, что Вы живы!       Мне довелось слышать о новых славных деяниях, Вами лично совершённых. Отрадно было услышать, что столь драгоценный мой ученик и Наставник (как бы ни парадоксально сие звучало) жив и находится на Вварденфелле. Также пришлось мне с прискорбием принять вести о том, что Вы, пусть и пережили приснопамятное то событие, упомянуть о котором не решаюсь, дабы не потревожить Ваших чувств, сильно в нём пострадали, однако не обращались в представительство Дома (хоть наша столица, Порт Телваннис, и была бы рада Вашему прибытию). Также вынужден сообщить, что Вы были заочно определены из Архимагистра в Магистры, ибо одним из главных условий сохранения сего титула было присутствие в представительстве Дома Ваше или Вашего Голоса. С прискорбием сообщаю, что Эд Телман, бывший Вашим Голосом в Совете, погиб во время извержения Красной Горы в году 4Э 5, пытаясь спасти несчастное дитя, запертое в собственном доме в Балморе (из уважения к погибшему, не буду выражать порицания за столь преступный обычно способ открытия двери, как взлом замка, ибо в данном случае сие умение было использовано на благо общества – и могу сообщить, что спасённая девочка была удочерена Советником Арионом, уважавшим Вас лично и Вашего Голоса, а ныне занимает должность Законника в нашем Доме). Нового же Голоса, ввиду Вашего отсутствия, избрать не представлялось возможным.       Ныне же я прошу Вас, как полномочный представитель Совета (а также как частное лицо, если Вы ещё не совсем забыли старого друга), явиться в Порт Телваннис при первой же возможности. И выражаю свою и Совета безмерную благодарность представителю Дома Редоран Трандасу Балу за то, что он написал нам письмо о Вашем месте нахождения. И от себя лично хочу добавить, что безмерно рад, что Вам встретился столь разумный и сочувствующий мер, способный полностью понять Ваше положение.       За сим, безмерно надеясь на скорую встречу,       искренне Ваш, Советник Дома Телванни Нелот.       Писано 6 числа Огня Очага, года 4Э 199. Порт Телваннис» Телас неверящим взглядом смотрел на письмо, прочитывая его раз за разом – но содержание не изменялось ни на букву. Всё тот же уверенный почерк, те же слова – только спустя некоторое время буквы смазались и поплыли перед глазами. Вернувшийся вскоре Трандас подтвердил, что действительно посылал в Порт Телваннис письмо, сообщая о "находке", – но никак не ожидал, что ему попался целый Советник Телванни… А что до даты, то оказалось, что в тот день, когда он получил письмо, был девятый день Огня Очага… Подарок на уже много лет не праздновавшийся день рождения вышел такой, что лучше и пожелать нельзя.       Нелот и в самом деле терпеливо ждал его в Порт Телваннис – пусть письмо и было получено необычно быстро, путь бывшего Нереварина затянулся. Виной всему был, наверно, всё тот же страх… Но старый Советник ничего не сказал по поводу долгого пути данмера, прибывшего в столицу Дома лишь двадцатого числа того же месяца. Зато очень ёмко и не заботясь о вежливости формулировки выразил своё отношение к его внешнему виду – при этом имея в виду отнюдь не обезображенное шрамами лицо и тело. А выслушав историю данмера, выразился так: «Лорд Неревар Индорил! Наверняка то, что я сейчас скажу, последний раз высказывал сам Сота Сил. Вы фантастический придурок!» Телас также встретился и со своим первым наставником в Доме Телванни, Господином Арионом. Тот практически не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз… И был рад видеть бывшего ученика, пусть даже изменившегося. Советники всерьёз задались идеей восстановления его репутации – и заодно преодолением комплекса вины. Второе оказалось в разы сложнее, но постепенно Нереварин осознал: всё-таки кое-что осталось прежним. Он всё ещё Неревар Возрождённый в своей земле. Пусть он допустил ошибку – но сделал всё, что мог, для её исправления. Куда большей ошибкой было поддаться призракам пепла и Шеогорату. Избранный Азуры должен был бы быть несколько более стоек к влиянию Лорда Безумия… И огонь ярко-алых глаз засиял новым светом. Не прежним, нет: раньше он был гораздо моложе, можно даже сказать, наивнее и глупее. Сейчас же молодой Телванни обрёл бесценный жизненный опыт. На то, чтобы наладить свои дела в Доме, потребовалось два года – непривычно ярких, непривычно живых, лишённых пепельного налёта тоски и начинающегося безумия. Теперь же маг готов был исполнить свою мечту и отправиться в странствия. Он мечтал о землях, где зеленеет трава, взмывают к небу горные пики с шапками векового снега… и где найдётся место новым приключениям. Потому и решил принять приглашение в Скайрим, идеально подходящий по всем параметрам. Пожалуй, стоило бы завести новый дневник. Пепельная Эра для него закончена.       Ремил Телас, Нереварин, небрежно стряхнул хлебные крошки со всё ещё непривычной телваннийской робы, кажущейся пока что слишком вычурной, и с усмешкой послал в пролетающую мимо птицу огненную стрелу. Пришло время отдохнуть… А может быть, изучить новые аспекты жизни двемеров – помнится, тогда, в своей старой жизни, он очень заинтересовался ими. Эринар отметил на его карте несколько руин и рассказал об огромном подземном городе, мало утратившем своё величие и в Четвёртую Эру… В Пятую по его личному летоисчислению. Как же он назовёт её? Эра Снега? Эра Зелёной Травы? Или же просто Эра Новых Приключений?..