Not Alone.

      Было уже около четырёх часов утра, но Румппельштильцхен всё ещё находился в большом зале своего Тёмного замка и под мерный скрип колеса прял из матовой соломы золотые нити. Он никак не мог остановиться, ибо ему нравилось прясть. Это помогало забыть. Забыть всё: о своём сыне Бейлфайре, о том, как долго он жил, сколько ужасного сделал. Однако это была его жизнь: одиноко прозябающий в своём Тёмном замке, не любивший и нелюбимый. Он — враг любви, ибо любовь не принесла ему ничего, кроме боли.       Румпельштильцхен не желал прекращать своего занятия, но он совсем не спал последние два дня, а такого отношения не выдержит даже организм Тёмного. Он вздохнул и медленно остановил своё бесконечное прядение. Золото перестало падать в плоскую миску на полу и солома уже не вращалась на прялке. Все звуки стихли и он почувствовал себя ещё более одиноким, чем прежде. Никого, кроме Румпеля в Большом зале Тёмного замка не было и оттого, тот казался слишком мрачным и пустым.       Тёмный медленно распрямился и решил, что было бы неплохо отдохнуть одну ночь. Или, хотя бы, пару часов, ведь на дворе уже почти утро. Неизвестно почему, но ему не хотелось пользоваться магией, чтобы мгновенно появиться возле тяжелой двери своей комнатой. Ему захотелось пойти по лестнице, как обычному человеку и вспомнить. Вспомнить, что когда-то и он был простым смертным. Пусть Белль и отказывается верить в это, но он монстр. Пусть она постоянно твердит, что где-то за маской Тёмного скрывается человек. Она всегда говорила, что в его сердце всё ещё есть добро.       Чтобы добраться до своей комнаты, нужно пройти мимо комнаты Белль. И потому, что Румпельштильцхен привык к своей прекрасной горничной, и потому, что, может быть, даже любил её в некотором роде, он остановился перед дверью её комнаты. Тёмный хотел убедиться, что она в порядке: просто увидеть её спокойное, юное, невинное лицо, покоящееся на подушке, которую он предложил Белль по возвращению из Шервудского леса. Он осторожно приоткрыл дверь, чтобы не разбудить спящую и украдкой заглянул внутрь. Белль в комнате не оказалось. Что-то странное почувствовал Тёмный. Страх, возможно? Где же могла пропадать девушка в столь позднее время?       Румпель двинулся в первую пришедшую на ум комнату. Используя магию, чтобы добраться быстрее, он очутился перед библиотекой. Открыв дверь, Тёмный не смог не улыбнуться. Белль спала в мягком кресле перед высоким окном с открытой книгой в руках.       Румпель не знал зачем и каким образом, но он вдруг оказался рядом с девушкой и осторожно поднял на руки, направляясь в её спальню. Ему не хотелось, чтобы гостья ночевала в этом неудобном кресле, когда могла спокойно растянуться в мягкой постели, что он ей подарил. Тёмный не знал и не понимал зачем делает это. Однако, возможно, Белль была права. Он все еще человек. Человек, скрывающийся за маской чудовища. Может быть, где-то внутри него живет мужчина, способный на любовь и привязанность. Может быть, она была права и ему было не всё равно. Девушка мягко пошевелилась в его руках, и нежно прижалась своей головой к его груди. Румпельштильцхен посмотрел в её спокойное, по-детски невинное лицо. Оно было так близко к его собственному. Ближе, чем когда-либо прежде. Что-то в нем на мгновение щелкнуло, он хотел было наклониться и... но в следующую секунду чувство исчезло и Тёмный снова поднял голову вверх, распахивая дверь магией.        Он зашел в комнату, осторожно положил девушку в постель и накрыл одеялом. Румпель подошел немного ближе. Белль так прекрасна. Хозяин Тёмного замка невольно задался вопросом, как же могло случиться, что такая красавица не боится такого чудовища, как он? Как она все еще видит в нем человека, которого не существует уже давным-давно? Он протянул руку и бережно поправил небольшую прядь волос, упавшую на ее лицо, пока они возвращались. Его грубоватый зеленый палец чуть дотронулся ее щеки и Румпель тут же отдернул руку, словно боясь, что одно его прикосновение может повредить нежную кожу. А она улыбнулась во сне. Тёмный отступил назад, по-прежнему не сводя глаз с девушки. Она действительно прекрасна.       Румпель простоял рядом еще минут десять, прежде чем наконец ушел с теплотой, разливающейся в груди и легкой улыбкой на темных, но все еще человеческих губах. Достигнув собственной постели, Румпельштильцхен мгновенно провалился в сон. В первый раз за много лет его не терзало одиночество. Он больше не чувствовал себя нелюбимым.