Рассказы Малфоя или все ошибки Рональда Уизли.

Здравствуйте. Для начала я бы хотел представиться. Гений, богач, аристократ, playboy, филантроп, можно просто Драко Люциус Малфой, наследник древнего чистокровного рода, который по сути уже и не важен. Но сегодня мы говорим не обо мне. В ЭТОМ РАССКАЗЕ Я ХОТЕЛ БЫ ВЫЯВИТЬ ВСЕ САМЫЕ ГЛАВНЫЕ ОШИБКИ Рональда Билиуса Уизли за 6 лет обучения в Хогвартсе и один год скитания в лесах. Что ж я думаю, стоит начать. Давайте вернёмся в 1991 год. Год поступления «Золотого трио» и, конечно же, меня плохого мальчика в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Все началось на уроке Флитвика. Первая ошибка рыжего была вот в чём… Вингардиум Левиоса! — кричал он, размахивая своими длинными руками, как ветряная мельница. Но лежавшее перед ним перо оставалось неподвижным. — Ты неправильно произносишь заклинание, — донесся до меня недовольный голос Гермионы. — Надо произносить так: Винг-гар-диум Леви-о-са, в слоге «гар» должна быть длинная «а». — Если ты такая умная, сама и пробуй, — прорычал в ответ Рон. Гермиона закатала рукава своей мантии, взмахнула палочкой и произнесла заклинание. Перо оторвалось от парты и зависло над Гермионой на высоте примерно полутора метров. — О, великолепно! — зааплодировал профессор Флитвик — Все видели: мисс Грейнжер удалось! К концу занятий Рон был в очень плохом расположении духа. — Неудивительно, что ее никто не выносит, — пробурчал он, когда они пытались пробиться сквозь заполнившую коридор толпу школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар. Наконец они выбрались из толпы. Но в этот момент кто-то врезался в Гарри сбоку, видимо не заметив его. Это была Гермиона. Она тут же метнулась обратно в толпу, но я то успел разглядеть ее заплаканное лицо, и меня это встревожило. — По-моему, она услышала, что ты сказал, — озабоченно произнес Поттер, повернувшись к Рону. — Ну и что? — отмахнулся Рон, но, кажется, ему стало немного неуютно. — Она уже должна была заметить, что никто не хочет с ней дружить. Да уж Рон облажался, как мог, сильно и по-крупному. Но всё же это была его не самая большая ошибка в отношениях с ней. Вторая ошибка Уизела состоялась уже на втором курсе, когда он попытался меня заколдовать. Признаюсь честно, я и сам крупно облажался в той истории, до сих пор не понимаю, как я мог быть таким засранцем. Вы поверили в это? Значит, вы не знаете моей натуры, я слизеринец. И мне всю жизнь внушали, что я Элита, а маглы и маглорождённые – это грязь у меня под ногтями. Так что я не удивляюсь своему поступку. Поддерживаю ли я его сейчас? Нет, но тогда мне было 12, и я считал, что земля вертится вокруг меня. Ну ладно не будем отвлекаться от главной темы вечера. Итак, Рон Уизли 2 курс… По полю к игрокам бежали Рон с Гермионой, решившие выяснить, в чем дело. — Что происходит? — спросил Рон у Гарри. — Почему вы не играете? А этот тип, что тут делает? Он удивленно разглядывал меня, одетого в спортивную форму Слизерина. — Я новый ловец сборной Слизерина, Уизли, — самодовольно заявил я. — Мы любуемся метлами. Их купил мой отец для всей нашей команды. Рон не мог отвести восхищенного взгляда от семи великолепных скоростных метел. — Хороши, а? — невинно поинтересовался я. — Не расстраивайтесь, соберите с болельщиков деньги и тоже такие купите. Или выставьте на аукцион свои «Чистометы-5». Музеи всего мира из-за них подерутся, — издевался он. Сборная Слизерина разразилась дружным хохотом. — Зато ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде, — отчеканила Гермиона. — Все они попали туда благодаря таланту. Самодовольное лицо Малфоя исказила гримаса ненависти. — А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает! — выпалил он. ПОттер сразу понял: я сказал что-то ужасное, потому что не успел он закрыть рта, как поднялся невообразимый шум. Флинт метнулся прикрыть собой Малфоя от кулаков Фреда и Джорджа. Алисия кричала: «Да как ты смел, такое сказать!», а Рон с воплем: «Ты заплатишь за это, Малфой!» — выхватил из кармана волшебную палочку и, просунув ее под руку Флинта, направил прямо в лицо Малфою. По стадиону разнеслось эхо от громкого хлопка, из другого конца палочки вырвался зеленый луч и ударил Рона в живот. Рон упал и покатился по траве. — Рон, с тобой все хорошо? — бросилась к нему Гермиона. Рон хотел ответить ей, открыл рот и… оглушительно рыгнул. К ужасу гриффиндорцев, из его рта посыпались слизняки. Да Уизли, это тебе урок на всю жизнь. Хочешь защитить девушку и произвести на неё впечатление? Тогда пользуйся нормальной палочкой, а не сломанной. Да это, пожалуй, мой любимый его прокол. У меня даже есть колдогорафии, где из Уизела сыплются слизни, слава богу, я тоже разбирался в трансфигурации и вовремя наколдовал камеру. Ух, думаю пора приступить к третьему проколу Рональда Уизли, удачи… Тут же послышался быстрый топот шагов, становившийся все громче. И в гостиную ворвался Рон, в руках которого белела скомканная простыня. — ГЛЯДИ! — завопил он, подбегая к столу Гермионы. — Нет, ты гляди! — тряс он простыни перед ее глазами. — Рон, что случилось… — КОРОСТА! БЕДНАЯ КОРОСТА! Гермиона, ничего не понимая, отпрянула от Рона. Гарри взглянул на одну из простыней, она была испачкана чем-то красным, очень походившим на… кровь. Гарри всего передернуло. — Это кровь! — кричал Рон в притихшей гостиной. — Короста исчезла! А знаете, что было на полу? — Н-нет, — дрожащим голосом ответила Гермиона. Рон бросил что-то на перевод рун. Гарри и Гермиона нагнулись над ним. Поверх странных имен и названий лежало несколько длинных рыжих кошачьих волосков. На этом, казалось, дружба Рона и Гермионы кончилась навсегда. Они так рассердились друг на друга, что Гарри и не надеялся их помирить. Рона особенно возмущало, что Гермиона никогда не принимала попытки Живоглота сожрать Коросту всерьез. Даже сейчас она отстаивала невиновность Глотика и посоветовала Рону хорошенько поискать крысу под кроватями в спальне. Гермиона категорически утверждала: у Рона нет никаких доказательств, что Живоглот съел крысу, рыжие волоски могли остаться там еще с рождественских каникул. Рон вообще был настроен против кота — не мог забыть, как тот прыгнул ему на голову в зоомагазине. Но и на этот раз он выкрутился после этого провала. Вот только я никогда не понимал, что Грейнжер нашла в Уизли. Они же полные противоположности. Гермиона умная, красивая, честная, серьёзная и смелая. А Рон пусть и смелый, но он тупой, страшный, грубый, вспыльчивый, с огромным комплексом неполноценности и совершенно неподходящий Гермионе Грейнжер. Я тоже помню тот год, она была в ударе. И в прямом и в переносном смысле этого слова. Маховик времени, и вот она успевает на два занятия вместо одного. А её хук с правой не забуду уж точно никогда, уже тогда она была очень красивой и величественной. Ну, я думаю, вы уже готовы к четвёртому косяку Рона… Подошла раскрасневшаяся Гермиона и села рядом. — Привет, — сказал Гарри. Рон промолчал. — Очень жарко, — обмахивалась ладонью Гермиона. — Виктор пошел за лимонадом. Рон взглянул на нее испепеляющим взглядом. — Уже Виктор? А звать его Вики он еще не просил тебя? — Что с тобой? — Гермиона удивленно вскинула брови. — Сама не понимаешь? Гермиона перевела взгляд на Гарри, но тот лишь пожал плечами. Рон, да что… — Он из Дурмстранга — вот что! Он соперник Гарри. И нашей школы. А ты… ты… — Рон подыскивал слово, которое описало бы преступление Гермионы. — Ты братаешься с врагом — вот что! Гермиона рот открыла от изумления. — Глупость, какая! — наконец вымолвила она. — «С врагом!» А кто прыгал от радости, когда Виктор приехал? Кто хотел взять у него автограф? У кого в спальне его статуэтка? Рон пропустил все эти обвинения мимо ушей. — Он, конечно, в библиотеке пригласил тебя? — Да. Ну и что? — Щеки у Гермионы раскраснелись еще больше. — А ты его уже записала в Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов? — И не подумала! Если хочешь знать, он каждый день ходил в библиотеку, чтобы поговорить со мной. И никак не решался. Он сам мне это сказал, — выпалила Гермиона на одном дыхании и стала пунцовой, как мантия Парвати. — Вот-вот, сказал, — съехидничал Рон. — Ты на что намекаешь? — Понятно на что. Он ведь учится в школе Каркарова, да? Знает, с кем ты дружишь… Ему нужен Гарри, нужно кое-что о нем выведать, даже, может, навести порчу… Гермиона взглянула на Рона так, как будто он дал ей пощечину. — Он меня о Гарри вообще не спрашивал, ни одного раза, — сказала она дрожащим голосом. И Рон тут же повел атаку с другой стороны. — Тогда, значит, ему просто нужна твоя помощь. Он один ни за что не проникнет в тайну яйца. Представляю, как вы уютно сидите рядышком в библиотеке… — Я никогда не стану ему помогать! — сверкнула глазами Гермиона. — Слышишь? Никогда! Как ты смеешь такое говорить! Я хочу, чтобы победил Гарри. И он это знает, правда, Гарри? — По тебе не скажешь, — продолжал наскакивать Рон. — Для чего устроили этот Турнир? Чтобы волшебники из разных стран подружились! — Ничего подобного! Главное в Турнире — победа! Рон с Гермионой кричали так, что окружающие стали уже на них поглядывать. — Послушай, Рон, — Гарри попытался утихомирить друга, — меня нисколько не трогает, что Гермиона пришла на бал с Крамом… Но Рон закусил удила. — Что ж ты не идешь к своему Вики? Он тебя, наверное, обыскался! — Не смей называть его Вики! — Гермиона вскочила и побежала через зал, сталкиваясь с танцующими парами… Рон с Гермионой с красными лицами стояли метрах в трех друг от друга и орали, что было мочи. — Тебе это не нравится, да? Но ты прекрасно знаешь, что надо было делать! — кричала Гермиона. Красивый узел на затылке растрепался, лицо от гнева перекосилось. — И что же мне надо было делать? — Самому пригласить меня на бал, и не в последнюю минуту, когда уже некого выбирать! Рон хотел что-то сказать, но только открывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Гермиона развернулась на каблуках и вихрем взлетела по лестнице в свою спальню. Рон обернулся к Гарри. — Видел? — ошеломленно выпалил он. — Совсем ничего не поняла! Гарри промолчал: он был счастлив, что помирился с Роном, и решил не учить его сейчас уму-разуму — ведь Гермиона-то поняла все гораздо лучше, чем Рон. Так, так, так Ронни. Кажется, кто-то ужасно ревнует и не может себе в этом признаться. Как я и говорил. Рон Уизли просто жалкий червяк, он уже тогда на подсознательном уровне понимал, что Гермиона лучше него и поэтому побоялся позвать её на бал. Я бы позвал её сам, если бы она, во-первых, не была грязнокровкой, а во-вторых, чаще так одевалась. Тогда сплетни разошлись всего за день, все недоумевали, как Гермиона Грейнжер смогла покорить Виктора Крама с мочалкой вместо головы, но потом показать себя прекрасной принцессой всего один раз, на балу. Давайте перейдём к 5 ошибке Ронни… Рон отреагировал непонятным звуком, который мог означать и торжество, и отвращение. — Потому что она плакала, — серьезно объяснил Гарри. — Ну? — Улыбка Рона притухла. — Так плохо целуешься? — Не знаю. — Гарри эта мысль не приходила в голову, и он несколько встревожился. — Может быть. — Да нет, конечно, — рассеянно сказала Гермиона, не отрываясь от письма. — А ты-то почем знаешь? — с некоторой настороженностью спросил Рон. — Потому что Чжоу теперь все время плачет, — рассеянно сказала Гермиона, — и за едой, и в туалете, повсюду. — Надо думать, поцелуи ее немного развеселят, — ухмыльнулся Рон. — Рон, — назидательно сказала Гермиона, погрузив перо в чернильницу. — Ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться. — Это что же такое? — вознегодовал Рон. — Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют? — Да, — сказал Гарри с легким отчаянием в голосе, — почему так? Гермиона посмотрела на друзей чуть ли не с жалостью. — Вам непонятно, что сейчас переживает Чжоу? — Нет, — ответили они хором. Гермиона вздохнула и отложила перо. — Ну, очевидно, что она глубоко опечалена смертью Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины — ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и ее беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнет встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что все это очень запутанно и болезненно. Да, и она боится, что ее выведут из когтевранской команды по квиддичу, потому что стала плохо летать. Речь была встречена ошеломленным молчанием. Затем Рон сказал: — Один человек не может столько всего чувствовать сразу — он разорвется. — Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, — сварливо произнесла Гермиона и взялась за перо. Оооо, это мой второй по счёту любимый косяк Уизела. Гермиона такая тонкая и понимающая натура, и как она правильно выразилась, у Рона моральный диапазон, как у чайной ложки, и он не смог понять всю глубину её слов. Я вообще не понимаю, как она могла его полюбить. Ладно, уж полюбить, слишком громко сказано, не так ли? Скорее она его пожалела, ладно буду меньше злюкой, но мне это чертовски нравится, и женщинам нравится. Итак, на повестке часа новый прокол Рона Уизли. Номер 6… Ты за завтраком добавил Рону в стакан „Феликс Фелицис“, потому он и брал все мячи!» Видишь, я и без посторонней помощи умею брать мячи! — Я не говорила, что не умеешь… Рон, ты же и сам думал, что выпил его! Но Рон уже шагал к двери, вскинув метлу на плечо. — Э-э… — сказал Гарри в наступившей тишине. Такого побочного эффекта он никак не ожидал. — Ну что, пойдем на праздник, что ли? — Иди! — сказала Гермиона, смаргивая слезы. — Меня от Рона сейчас просто тошнит. Не понимаю, что я опять сделала не так… И она тоже выскочила из раздевалки. Знаете, пожалуй, это не самый интересный случай, но я заметил закономерность. Когда у Уизела что-то не получается, когда его самооценка трещит по швам, он начинает обижать Гермиону и обвинять её во всех смертных грехах. Что ж перейдём к самому запоминающемуся и большому косяку, ошибка номер 7, последняя из всех… О, и обо мне, наконец, вспомнили, — сказал Рон. — Что? Рон, не отрывая взгляда от донышка верхней койки, всхрапнул: — Продолжайте, продолжайте. Не позволяйте мне портить ваш праздник. Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, рассчитывая на её помощь, но она, озадаченная, по-видимому, не меньше его, лишь покачала головой. — В чём проблема-то? — спросил Гарри. — Проблема? Никакой проблемы нет, — ответил Рон, по-прежнему отказывавшийся смотреть на Гарри. — Во всяком случае, если верить тебе. По брезенту над их головами ударило несколько капель. Начинался дождь. — Ладно, значит, проблема имеется у тебя, — сказал Гарри. — Ну, так давай, высказывайся. Рон сбросил с койки длинные ноги и сел. Лицо его было теперь озлобленным, он почти не походил на себя. — Хорошо. Выскажусь. Только не жди, что я буду скакать по палатке, радуясь ещё какой-то обнаруженной вами дряни. Лучше добавь её к списку вещей, о которых ты ничего не знаешь. — Не знаю? — переспросил Гарри. — Я не знаю? Плюх, плюх, плюх — дождь становился всё гуще, барабанил по покрытому листьями берегу, по реке, что-то тараторившей в темноте. Страх погасил ликование Гарри. Рон говорил в точности то, что, как подозревал Гарри, должен был думать. — Как-то не похоже, что я переживаю здесь лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам понимаешь, рука искалечена, жрать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я надеялся, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чего-то достигнем. Рон, — произнесла Гермиона, но так тихо, что он сделал вид, будто не услышал её сквозь лупивший по брезенту дождь. — Мне казалось, ты знаешь, на что идёшь, — сказал Гарри. — Да, мне тоже. — Так что же именно не отвечает твоим ожиданиям? — спросил Гарри. Теперь на помощь ему приходил гнев. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвёздных отелях? Находить каждый день по крестражу? Думал, что на Рождество уже вернёшься к мамочке? — Мы думали, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон, вскакивая, и эти слова словно пронзили Гарри раскалёнными ножами. — Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план! — Рон! — снова произнесла Гермиона, на этот раз, перекрыв голосом, шум дождя, но Рон и тут не обратил на неё никакого внимания. — Ну, прости, что подвел тебя, — ответил Гарри. Голос его был совершенно спокойным, хоть на него и навалилось ощущение пустоты, собственной никчёмности. — Я с самого начала был откровенен с вами, рассказывал всё, что услышал от Дамблдора. И ты, возможно, заметил — один крестраж мы нашли… — Ага, и сейчас близки к тому, чтобы избавиться от него, примерно так же, как ко всем остальным. Иными словами, и рядом со всем этим не стояли! — Сними медальон, Рон, — непривычно тонким голосом попросила Гермиона. — Пожалуйста, сними. Ты не говорил бы так, если бы не проносил его весь день. — Да нет, говорил бы, — сказал Гарри, не желавший подыскивать для Рона оправдания. — По-твоему, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не догадывался, что именно так вы и думаете? — Гарри, мы не… — Не ври! — обрушился на неё Рон. — Ты говорила то же самое, говорила, что разочарована, что думала, будто у нас есть за что ухватиться, кроме… — Я не так это говорила, Гарри, не так! — закричала она. Дождь молотил в брезент, по щекам Гермионы текли слёзы, восторг, который они испытывали несколько минут назад, исчез, как будто его и не было никогда, сгинул, подобно фейерверку, который вспыхивает и гаснет, оставляя после себя темноту, сырость, холод. Где спрятан меч Гриффиндора, они не знали, да и кто они, собственно, такие — трое живущих в палатке подростков, единственное достижение которых сводится к тому, что они пока ещё не мертвы. — Так почему же ты всё ещё здесь? — спросил Гарри у Рона. — Хоть убей, не знаю, — ответил Рон. — Тогда уходи, — сказал Гарри. — Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на несколько шагов к не двинувшемуся с места Гарри. — Ты слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой ёлки, верно? Подумаешь, Запретный лес! Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней там происходит. Ну а мне не плевать ни на гигантских пауков, ни на умалишённых… — Я сказал только, что она там не одна, что с ними Хагрид… — Да-да, я уже понял, тебе плевать! А как насчёт остальной моей семьи? «Уизли вовсе не нужно, чтобы покалечили ещё одного их ребёнка» — это ты слышал? — Да, и… — Не интересуюсь и ими, так? — Рон, — вставая между ними, сказала Гермиона, — это же не значит, что произошло что-то ещё — такое, о чём мы не знаем. Подумай: Билл уже весь в шрамах, многие наверняка видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как считается, лежишь при смерти, я уверена, только об этом он и говорил… — Ах, ты уверена? Ну, отлично, тогда и я за них волноваться не буду. Вам двоим хорошо, вы своих родителей надёжно попрятали… — Мои родители мертвы! — взревел Гарри. — А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завизжал Рон. — Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и… Рон сделал неожиданное движение. Гарри отреагировал мгновенно, но, прежде чем палочки вылетели из их карманов, Гермиона подняла свою. — Протего! — крикнула она, и невидимый щит отделил её с Гарри от Рона — мощь заклинания заставила всех троих отпрянуть на несколько шагов. Разъярённые Гарри и Рон вглядывались друг в друга сквозь прозрачный барьер, и казалось, будто каждый впервые ясно увидел другого. Ненависть к Рону разъедала Гарри, как ржа: что-то, соединявшее их, было разрушено навсегда. — Оставь крестраж, — сказал Гарри. Рон через голову сорвал с шеи цепочку и швырнул медальон в ближайшее кресло. А потом взглянул на Гермиону: — Что будешь делать? — О чём ты? — Ты остаёшься — или как? — Я… — страдальчески произнесла Гермиона. — Да… да, остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, обещали помочь… — Я понял. Ты выбираешь его. — Нет, Рон… прошу тебя… не уходи, не уходи! Однако Гермионе помешали её же Щитовые чары, а когда она сняла их, Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял неподвижно, молча, слушая, как она рыдает, выкликая, среди деревьев имя Рона. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами. — Он у-у-ушёл! Трансгрессировал! Она рухнула в кресло, сжалась в комок и заплакала. Гарри охватило странное оцепенение. Он наклонился, поднял крестраж, повесил его себе на шею. Стянул с койки Рона одеяла, накрыл ими Гермиону. А потом забрался на свою и, вслушиваясь в стук дождя, уставился в тёмную брезентовую крышу. И да вы угадали. Самой главной ошибкой Рональда Билиуса Уизли был уход во время их скитаний. И знаете, Гермиона каждый из года в год плакала только из-за одного человека. И этим человеком был Рон. После их скитаний, она так и не смогла, простить до конца его побег, также как и не смогла доверять ему до конца. Из-за этого Гермиона Грейнжер, теперь Малфой, да вы не ошиблись, и ваше зрение вас не подводит, она стала моей женой. После всех разногласий, я смог завоевать сначала её дружбу, затем уважение, потом доверие и, наконец, любовь. Сейчас на данный момент мы прожили уже больше 15 лет вместе. Зачем я написал ошибки Рона, спросите вы? Я просто решил напомнить себе, что и у меня было куча ошибок, но я смог подняться, измениться и стать другим человеком. Да, иногда во мне проскальзывает тень прежнего Малфоя, но я стал другим. Любовь Гермионы меня изменила. Откуда я знаю все его проколы? Ответ просто: Омут Памяти. Так что всем удачного дня. Я, пожалуй, закончил.