Сто пятьдесят семь! И не ипет!

Простое и вполне нормальное явление – видеть, как маленький ребенок смотрит совсем детские мультики. Но совсем другое дело – видеть, как это делают уже взрослые люди. Так и было того зловещего дня, когда Людвиг преспокойно проходил мимо закрытой двери гостиной. Все бы да хорошо – и с утра пробежал больше кругов, и Италия не так сильно приставал, - если бы не какой-то совершенно детский голос, точнее пение, которое доносилось из комнаты... «Италия, что ли? Нет... Он опять со своей пастой возится...» Людвиг не решается зайти внутрь, поэтому «прилипает» ухом к двери. Похоже, там еще и телевизор работает. - Вы готовы, дети? – спрашивает телик. - Йа, майн фюрер! – отвечает голосок. - Я не слышу вас! - Йаволь, майн фюрер! И как только телевизор начинает петь песенку, детский голосок неожиданно превращается в дьявольский взрослый и полностью переделывает песню на свой манер: - Кто проживает на дне океана? Губка Боб, маньяк-потрошитель! Какая губка в экстазе от кальяна? Губка Боб, маньяк-потрошитель! Живучий гад всегда и везде? Губка Боб, маньяк-потрошитель! Топит детишек в холодной воде? Губка Боб, маньяк-потрошитель! Губка Боб, маньяк-потрошитель! Губка Боб, маньяк-потрошитель! Губка Боб, маньяк-потрошитель! Губка Бо-о-о-об, маньяк-потроши-и-и-ите-е-е-ель! Закончив петь, голос истерично засмеялся, даже с каким-то повизгиванием, и умолк. Телевизор говорил уже свое. Побоявшись заходить в комнату, Крауц в шоке отошел от двери и поплелся дальше. Этот маниакальный голос уж больно напоминал милый голосок его братца – Пруссии. Но подумав, что это полный бред, немец свернул на кухню, решив, что если перекусит, ему в голову не будут лезть такие тупые предположения... Прошло 20 минут... Насытившийся Людвиг возвращался обратно к себе в комнату той же дорогой. И опять его путь лежал через закрытую дверь гостиной. Решив убедиться, что там уже никого нет, - ибо голос уже молчал, - Крауц уверенно открыл дверь. Увиденное его поразило – братец Гилберт, сидевший в брутальной светлой пижамке с черными милыми кошечками и слониками, обняв подушку, казалось, прилип к телевизору и широко раскрытыми глазами смотрел в экран. - Привет! Я – Башмачок! – какая-то белая мультяшная обезьянка в красных лыжных брутальных ботинках махала с экрана рукой. Намаханная обезьянка. И какова была реакция немца, когда Байльшмидт помахал ей в ответ, пропищав: - Привет, Башмачок! Людвиг, покумекав, что не достаточно наелся, живо убежал на кухню. Но когда через пару минут прибежал вновь, что-то жуя, понял, что это вовсе не галлюцинации. Это... реальность. Страшная, жуткая реальность! - Братик... Брат! Что они с тобой сделали?! О, горе мне, горе! Забрали, лишили единственного сына... брата, - исправился Крауц, подбегая к Гилберту и обнимая его, как плюшевого медведя. Но прусс всего лишь от него отмахнулся, глянув скептическим взором и приложив палец к губам: - Тссс... Германия так и застыл в шоке. - Они... они тебя зомбировали? – Не успел немец ужаснуться по-полной, как голос в телевизоре заговорил. - Сколько бабочек? Один, два, три, четыре... Ско-о-о-олько бабочек вы видите? - Сто пятьдесят семь! – Выпалил Гилберт, у которого явно были проблемы с математикой. «Они его гипнотизируют!» - Пронеслось в голове Крауца, и он решительно заградил собой экран, скрестив руки на груди. А в следующий момент уже лежал на полу, сбитый и заваленный всеми диванными подушками. Байльшмидт, «разделавшись» с братом, как ни в чем не бывало, вновь пялился в экран. «А я что говорил?!» - Правильно! Их десять! - Сто... пятьдесят... семь! Сто пятьдесят семь их, малолетняя дура! – Прикрикнул прусс на телевизор. «Оу... нет, беру свои слова обратно, он явно не зомбирован», - Германия выбрался из-под груды подушек. - Что смотришь? Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, немец присел рядом. - «Дашу-путешественницу», - моментально ответил прусс, а потом и запел, коверкая какой-то пляшущий свиток на экране: - Я – карта! Я – карта! Я – карта! Я – карта! Карта-карта-картааааа!!! Ехууууу!!! От эмоций, переполнявших его, Байльшмидт вскинул руки вверх. - Итак... куда мы сейчас пойдем? – Спросила карта в телевизоре. - Нахуй! – Гилберт как всегда в своей тарелке. - Нет. Мы уже ходили по этой тропинке, - возражает карта с экрана, смотря своими глазищами на братьев. Карта замолчала, явно ожидая ответа зрителя. - В попан? – неуверенно вопрошает Гил. - Нет. В этой пещере мы тоже были, - весело откликается пергамент, - нам надо... - В... пень? – предпринял последнюю попытку тот. - Правильно! Нам надо в лес! Тогда мы поможем Даше увидеть ее... - Расчлененных родителей, - закончил прусс с улыбкой психопата. Людвиг точно убедился, что Гилберт... как Гилберт, но почему тогда он смотрит мультики для четырехлетних детей? Нет, естественно он знал, что его братец умом особо не отличается, но чтобы так низко опуститься... Эх... Германия тяжело выдохнул, вновь переводя взгляд на экран. - Давайте, ребята. Помогите мне найти волшебный цветок, - щебечет Даша. - Иди в Голландию. Там этих цветов немеренно, и самое главное – они легальны! – Пруссия на своей волне. Как серфер в Австралии. Без доски. Серферной. - Давайте найдем цветок вместе! – Кричит, прыгая, "намаханная" (как ее уже успел мысленно окрестить Людвиг) обезьяна по имени Башмачок. - Твой Сапог, Даша, уже нашел его, - в тон Башмачку пищит и Гилберт, - а ты вон не можешь! А ведь уже взрослая! «Ей-богу, детский сад!». Немец ударяет себя по лбу, проводя рукой по всему лицу. Внизу экрана появляется табличка: на ней нарисована какая-то тропинка, пещера и лес. - Куда же карта сказала нам идти? – Даша тупо палит зрителей. - В пень! – вновь Гил. - По тропинке мы шли, - появляется компьютерная стрелочка, и прусс, похожий уже на какого-то кота, который ловит солнечных зайчиков, пытается руками поймать стрелочку, лапая экран. - В пень, тупая дура! – уже рычит он. - В пещере мы были, поэтому нам туда не нужно. - Ладно-ладно! В лес! В лес! – В возбуждении и от злости, что не может поймать стрелочку, орет Гилберт. - Точно, ребята! Молодцы! В лес! Стрелочка исчезает, и Гилберт, недовольный садится обратно. - Что б тебя в лесу.., - видимо, колеблясь между экстремальными вариантами отдыха, Гилберт все же выбрал самый безобидный, - медведь сожрал. Даша и Сапог- как нежно назвал обезьяну прусс, - пошли по тропинке в лес. И тут им на встречу выскакивает из кустов лис с повязкой на глазах, как у черепашек ниндзя. - О, нет! – Вскрикивает Пруссия, поднося на полном серьезе (!), действительно в ужасе (!) ладонь ко рту, а затем поворачивается к Германии, который наблюдает за братом и мультиком с нейтрально-удивленным выражением лица. - Это же Жулик! – В шоке выпалил Гилберт, смотря в ужасе на немца, как будто услышал от того, что он вовсе не Великий, и ткнул пальцем в лиса. Экран, подкрепленный голосами Даши и Башмачка, говоривших с такой интонацией, с которой Англия всегда произносит свои заклинания, заговорил вместе c ними. - Жулик, не воруй! Жулик, не воруй! Жулик, не воруй! Давайте вместе, ребята! - Жулик, не воруй! Жулик, не воруй! Жулик, не воруй! – Присоединяется Гил, - Да изыди, Сатана, из сего места священного, дух свой изгони, однако Великого Меня наместником назначь! – Монотонно, но повышая голос, напоминая сатаниста гораздо больше, чем Даша и ее обезьянка, причитал Гилберт. - А далее, незримой своей рукою... - ... вычеркни из наместников тирана и призови меня на помощь, и я приду, в жертву принеся свою тещу... - Англия, пошел вон! - Истерично завизжал разъяренный Гилберт. Англия, дважды "подмигнув" бровями в десять рядов сыра пармезана, скрылся за дверью. Людвиг сидел с открытым ртом. Заметив реакцию брата, прусс мило улыбнулся: - Что-то я увлекся, - и, лукаво усмехнувшись, вновь палил экран. Жулик, пробормотав не менее странную ересь, с выражением полного смирения на лице, поспешил смыться в кусты. - Молодцы, ребята! Мы прогнали Жулика! – Весело защебетала девочка. - Не будь такой самоуверенной! Он вернется! И обязательно тебя сожрет! – Лицо прусса так и осталось давай-мне-докажи-обратное. - Пойдемте дальше! - Пойдемте-пойдемте... И тут Даша останавливается перед какой-то огромной поляной, полностью усыпанной цветами. - Ой, как красиво! - Обещаю посадить их на твоих усах, - хитро проворковал Байльшмидт, и немца передернуло. - Давайте посчитаем, сколько тут цветочков и назовем их цвета? – Предложила Даша. - Дава-а-айте! – Завизжал, заливаясь смехом Башмачок. - Вызов принят, - важно скрестив руки на груди, Гил впился взглядом в экран. Картинка показала всего пару цветочков и все они были одного цвета. - Ну, сколько цветов? Раз, два, три..., - принялась считать Даша. Немец задался вопросом: как она может считать цветы, смотря тем временем на зрителя? Она – Юлий Цезарь? Или... Людвига бросило в жар. У нее на спине и голове скрыты глаза, и она решила уничтожить всю планету! Чужой уже попросил у нее руки. Помотав головой, Крауц подумал, что переел. И поежился, когда понял, что отсидел руку. - Сто пятьдесят семь! И все зеленые! – Выпалил Гилберт, недослушав ее счет. - Молодцы, ребята! Их шесть! И они красные, - улыбнулась Даша. - Их сто пятьдесят семь! И они зеленые, тупица малая! И не ипет!!! – Беспощадные драконьи крики и визги Гила слышал весь дом: - Спроси у своего Сапога! И научись считать! - Ребята! Вы великолепно считаете! Правильно! Их шесть! Шесть! Шесть цветочков красного цвета! – Щебетал Башмачок. Гилберт посмотрел на эту говорящую белую обезьяну взглядом «стерва», поклявшись когда-то ее да убить. Похоже, проблемы были у него не только с математикой, он, наверное, был еще и дальтоником. - Давайте посчитаем на английском! Повторяйте за мной, - продолжила Даша, - оne, two, three, four, five, six. - Ван, ту, сри... Вон иди! – Заорал разозленный прусс. - Six! Six flowers, – улыбалась девочка. - На хер! Иди на хер! И хватить тут лыбу давить. И гляделки свои не таращь на меня. Жарко, боже, как жарко! Ой, как душно, не хватает кислорода! Верните Жулика-а-а-а-а!!! – В припадке захныкал Байльшмидт, и немцу пришлось его утешать, как малого ребенка. - Жулик вернется. Он... пошел обедать. А потом – вернется. - Правда? – В глазах Гила так и светилась надежда. - Ага, - кивнул Людвиг. - Ok. Let’s go! Пойдем дальше! – Даша вместе с «Сапогом» потопала по тропинке к лесу. - Интересно, а что этот волшебный цветок делает? – Вопросил Башмачок. - Наверное, приносит счастье и радость, Башмачок. Он же волшебный, - ответила девочка обезьяне. - Ага, счастье и радость. А потом ощущение, что ты – Элвис Пресли и залазишь на стол, поешь его голосом, и, как какой-то чокнутый хиппи, видишь мир во всем мире. Думаешь, я не знаю? – Съязвил прусс, но заметив взгляд Крауца, вдруг быстро зажал себе рот руками. - Ты от меня что-то скрываешь? - Да. Что я – Элвис Пресли и умею шикарно петь, - Пруссия попытался подтвердить это делом, но в следующее мгновение его рот был вновь зажат. Только уже рукой Германии. - Никогда... больше... так... не делай! Пока братья спорили, Даша уже вошла в лес, и картинка показала яркий рыжий светящийся цветок. Даша взвизгнула, бросившись к бедному растению. - Мы нашли его, Башмачок! Мы нашли его! - Мы нашли его, Сапог! – Перекривлял девочку прусс. - Ура! – Обезьянка побежала за девчушкой. - Какой красивый цветок! Теперь понятно, почему он волшебный! - Да! Он такой яркий! - Ребята, а давайте посчитаем, сколько у него лепестков! Один, два... три... четыре... Гилберт «прилип» к экрану, весь напрягся и сощурил глаза. Было явно видно, что он думает и считает. А потом: - Сто пятьдесят семь! - Молодцы! У цветочка пятнадцать лепестков! «Так близко», - пронеслось в голове у Крауца, однако его мысли перебил поток речи прусса: - Ты споришь с Великим Мной, ничтожная девчонка?! Я сказал – сто пятьдесят семь, значит, так оно и есть!!! Наверное, число «157» жутко нравилось Байльшмидту, поэтому он его везде и лепил. Или же просто не знал других. Людвиг уставился в экран, тоже считая количество лепестков. Пятнадцать. Тогда, как у его брата вышло 157?! Вероятно, у каждого свои тараканы в голове, и во избежание пылких объяснений о правильности результата, немец решил не спрашивать брата об этом. А Даша, тем временем, медленно тянет ручку к цветку и срывает его. - Интересно, каким волшебством он обладает? – Спрашивает она, вертя несчастное растение. Гилберт и Людвиг пристально наблюдают. Им же тоже интересно, что за магия у этого цветка. И тут цветок еще больше засветился, появились непонятно откуда блесточки, падающие на девочку наподобие конфетти, и... Экран гаснет. - Чё за нахуй?! – Орет в шоке прусс. - Германия, Германия, - вбегает грустный Италия, - я не смог передачу о пасте досмотре-е-е-еть! Веееееее!!! – Чуть ли не плачет он, мило вытирая сопельки о рукав немца. Закрыв обреченно глаза, Крауц спрашивает: - Почему? Что случилось? - Электричество вырубиииилооооооось!!! Вееееееееееееее!!!! – И расстроенный Венециано убегает прочь. - Черт, - шипит Гилберт. - Да ладно тебе, потом еще повтор будет... может быть. «Боже, наконец-то это закончилось! Мдаа... Гилберт хотя бы «Машу и Медведя» не смотрит... хотя, кто его знает?» - и с чистой совестью поднявшись с пола, Людвиг вышел из комнаты следовать дальше своему распорядку дня, оставив прусса в гордом одиночестве. Гил посмотрел на часы, прикрепленные к стенке – 13:05. - Ладно, пойду, блин, завтракать, - невольно поднявшись, при этом кряхтя, как старик (у него, естественно, затекли все конечности от долгого сидения на пятой точке), зло швырнув подушку на диван, Пруссия, в своей брутальной светлой котячей и слонячей пижамке, вышел из комнаты, направившись на кухню. Совсем не по-котячему, но со слоновьей грацией. Но все же он верил, что волшебный цветочек перенес Дашу в райскую страну под названием Голландия, что она сейчас в обличии Элвиса Пресли залезает на стол, поет его песни и видит мир во всем мире.