Arditi Incursori

— Ты зря затеял это все, — говорит Джонни и затягивается сигаретой. Колонелло отмахивается от противного дыма дешевой табачной продукции и с тоской думает, что Реборн, должно быть, сказал бы точно так же. А потом добавил бы: «Вокруг полно красивых и милых женщин, но ты, как всегда, забыл подумать, перед тем, как что-то сделать». Реборн, правда, курит только дорогие сигары. О нем не было ничего слышно уже давно, но Колонелло уверен: этот жук выживет где угодно, хоть в мафии, хоть в Аду. Должно быть, развлекается сейчас где-нибудь с хорошенькой итальянкой, пьет дорогое вино, курит свои пресловутые чертовы дорогие сигары, и даже не вспоминает о нем. — Будешь? — спрашивает Джонни и протягивает початую пачку. — Нервишки бы тебе успокоить. Знаю, знаю, что не куришь! Но согласись — случай подходящий! Еще бы, — думает Колонелло, затягиваясь и подавляя в себе желание сплюнуть мерзкий привкус, — самый что ни на есть подходящий. Только идиоты курят паршивые сигареты, прячась от начальства за полуразвалившимся сараем с хозяйственным инвентарем. Только идиоты идут всю жизнь напролом за непонятными идеалами, навроде «Долг», «Отечество», «Родина», идут в армию, на передовую или куда там еще. Только идиоты из всех очаровательных женщин, от которых нет отбоя, умудряются выбрать в качестве объекта восхищения своего тренера. Капитана войск специального назначения COMSUBIN. Да что там… Влюбился, втрескался по уши, как мальчишка, как в первый раз. Как будто кроме карих глаз и непослушных черных волос… И этой пилотки, чертовой пилотки с Arditi Incursori*… Как будто больше ничего и нет на этом свете. Реборн бы долго-долго хохотал над ним. — Да что бы ты понимал, — выдыхает Колонелло вместе с дымом, — мне чертовски плохо, знаешь? У меня все тело болит после тренировки. Но это так, мелочи. Проблема в том, что мне теперь кажется, будто я идиот. Законченный. Да вы все на нее смотрите, как на суеверие, а меня вот угораздило… Я идиот ведь? — Идиот, — соглашается с ним женский голос, и двоим нарушителям даже оборачиваться не надо, чтобы определить, чьи шикарные ноги, талию, грудь и все остальное они увидят за собой, — оба вы идиоты, нарушающие устав. Сейчас вы встанете, отдадите мне сигареты и отправитесь чистить картошку и драить полы. Живо! Не подчиниться приказу невозможно. Колонелло отмечает про себя, что капитан Мирч не просто рассержена — она в тихой ярости, и вряд ли это только из-за сигарет: может быть, проблемы с начальством, может еще чего-то… Хотя независимо от этого, ему, как личному ученику Мирч, еще предстоит понести полноценное наказание: картошка — это так, разминка. Плетясь напару с мрачным Джонни в шаге позади от своего капитана, Колонелло на самом деле интересует только одно: как давно она стояла там и слушала? Ведь наверняка слышала не только последнюю фразу. А теперь что, молчит? Он украдкой смотрит на выражение ее лица, но не находит там ничего, кроме привычного раздражения и маски абсолютного равнодушия. Нечестно играете, капитан, эй! — А вам поразительно идет это платье! — смеется Колонелло, одергивая светлую рубашку. Ему, конечно, проще играть в «гражданского», нежели женщине-военному: никаких тебе особых переодеваний и затрат. — А ты все еще поразительно идиот, — обрубает Лал Мирч. Легкое, летнее платье цвета моря ей действительно необычайно идет, однако по глазам заметно, что платье было бы с радостью променяно на настоящее море и подводную лодку. «Я же солдат! Я не разведчик, черт побери!» — ругается она, когда им с Колонелло поручают задание проследить за одной особой из правительственной верхушки. Но приказы, как известно, не оспариваются… А капитан — она и есть капитан, чтобы уметь абсолютно все. — Эй, не переусердствуйте, — советует Колонелло, беря ее под руку и невзначай прижимая поближе к себе. — Не забывайте, мы с вами сейчас — счастливая парочка. Хотите, куплю вам мороженое, капитан? — Какое к черту… — рычит она, но Колонелло уже отсчитывает мелочь продавщице, и Лал ничего не остается, кроме как принять вафельный рожок. На вкус он абсолютно приторный, но холодный, что немного спасает в такую жару. Они прогуливаются по аллее парка, не забывая о своей цели. Цель сидит на лавочке в солнечных очках, читает газету и посматривает на часы. Ждет кого-то, видимо… Главное — не прозевать, кого. — Дайте откусить, капитан! — обиженно тянет Колонелло, и в его глазах пляшут чертики. — Вы так аппетитно хрустите, что мне тоже захотелось, эй! Он смеется и тянется к мороженному, которое Лал рефлекторно отводит поближе к себе. Со стороны, несомненно, они выглядят как очень счастливая пара, наслаждающаяся летним погожим деньком; особенно когда их лица оказываются точно друг напротив друга, так близко, что отступление уже невозможно. Внезапно свободной от мороженного рукой Лал притягивает своего «кавалера» за шею и шепчет ему прямо в губы: — Только не оборачивайся, он идет как раз позади нас. Стой вот так, а я буду следить, меня все равно за тобой не видно. Сладкий вкус мороженного на чужих губах только усугубляет ситуацию, отдающую горчинкой: Колонелло проклинает и цель, и задание, и капитана, не понимающего очевидных намеков. Возможно, будь капитан Мирч одной из тех женщин, что не признают себя слабым полом и живут наравне с мужчинами, все бы было намного проще. Но она всегда, в любой ситуации, оставалась настоящей женщиной, красивой, сильной и неприступной, и не скрывала этого. Ее не нужно было защищать, ей не были нужны подарки, она не принимала романтичных ухаживаний, и Колонелло не знал ни единого подхода к ней. — Ну, так будешь мороженое или нет? — довольно миролюбиво спрашивает капитан, отстраняясь, когда цель проходит дальше по аллее. — Спасибо, — облизывает губы Колонелло. — Я уже знаю, какое оно на вкус. Лал Мирч невозмутимо и равнодушно пожимает плечами. — С праздником вас, капитан, — торжественно произносит Колонелло и протягивает букет. Букет пышный-пышный и благоухает всевозможными цветочными ароматами, которые, смешиваясь, дают новый, более приторный, но утонченный. Внутри бутонов поблескивает роса — и не удивительно. Чтобы успеть нарвать цветов с поля позади полигона, Колонелло пришлось встать на полчаса раньше — и, соответственно, остаться без завтрака, зато встретить рассвет посреди высокой мокрой луговой травы, под холодным утренним ветром. — Это что такое, лейтенант? — спрашивает Лал Мирч и ее бровь немного дергается. — Это подарок вам, — улыбается во все тридцать два зуба Колонелло, очень сильно рискуя потерять как минимум половину из них от меткого удара капитана. Но он уже давно расставил приоритеты, и такие мелочи, как вывихнутая челюсть, совсем не пугают. — Вот как оно, значит… Успешно раскрытое дело уже считается за праздник? — интересуется Лал, принимая букет и пристально разглядывая его. — Кстати, отвар четырех трав из этого букета — сильнейший яд. Итак, какие это травы? Молчишь? Конечно, с чего бы тебе помнить. Букет метким броском возвращается обратно. — Будешь сегодня чистить картошку на кухне, — сурово приказывает капитан, — а заодно и про яд подумаешь. Такие вещи стыдно не знать. Я сотню раз повторяла тебе: никогда не догадаешься, что пригодится в полевых условиях в той или иной ситуации. Колонелло остается только тешить себя мыслью, что хотя бы зубы остались целые. А вечером он идет к ней снова. С тем же самым букетом, уже основательно завядшим. Капитан Мирч сидит на скамейке, закинув нога на ногу, и провожает глазами закат. Кто знает, о чем она думает в такие моменты? Колонелло точно знает, что когда Лал погружается в собственные мысли, она падает в черноту вперемешку с кровью. Черт ее знает, что у нее там, за плечами, но ничего хорошего — это точно. — Я вспомнил, — совсем не по уставу обращается он, — это… — Да знаю, что вспомнил, — отмахивается Лал. Со стороны кажется, будто она ждала его прихода, но если приглядеться, то становится заметно: капитан не услышала тихих шагов, просто рефлекс железной выдержки сработал. Но ей всегда хватало ума не показывать свои промахи. Колонелло замолкает, а потом, чуть-чуть помедлив, тоже присаживается на скамейку. Увядший букет смотрится в руках, как жалкая тряпка, и Колонелло прицеливается, чтобы бросить его точно за ограду. Сильная женская рука отбирает у него букет. Колонелло немного удивленно смотрит на то, как Лал придирчиво выбирает цветок поприличней, вытягивает его, а остальное самостоятельно отправляет в дальний полет. — Ну, так ты же мне это принес, — отвечает она на недоуменный взгляд и тихо фыркает, улыбаясь краешками губ, — было бы невежливо совсем отказаться от подарка. Да и ты из-за этого букета не успел позавтракать, а во время обеда был занят чисткой картошки… Давай-ка, марш на ужин! Ну! Что стоишь! — Так точно, госпожа капитан Мирч! — четко отчитывается он и, смеясь, действительно отправляется на ужин. Только отойдя на приличное расстояние, Колонелло позволяет себе обернуться, чтобы как раз увидеть, как Лал с мягкой и рассеянной улыбкой проводит сиротливым цветком по щеке, ловя его аромат, а затем поглаживает пальцем красные увядающие лепестки. Колонелло усмехается, думая, что он еще утрет нос этому выскочке Реборну, считающему настоящую, не лицемерную любовь несуществующей, вымершей, как динозавры, вещью. *Arditi Incursori (ит.) — реально существующая надпись на эмблеме войск COMSUBIN. Если присмотреться, на пилотке Лал нашита именно такая.