Так, как должно быть

      Меня опять окружали лишь холодные издевательские усмешки. Боже, в которого я больше не верю, неужели я действительно так непростительно глупа и самонадеянна? Разве после всего мне нельзя было надеяться, что для своих персональных мучителей я значу чуть больше, чем несколько лишних глотков крови?..       Разве я так многого хотела? Я хотела обычной жизни, но вместо этого меня просто лишили самого сильного и крепкого, что во мне было – веры. Веры в себя. В Бога. В справедливость. Во все хорошее, что, как я раньше наивно думала, должно быть даже в самом прогнившем человеке. Теперь я не помню толком, когда в последний раз общалась с обычными живыми людьми. Да, я не могу получить и этой крохи тепла и понимания, поскольку братья-вампиры не дают мне толком общаться с кем-то в школе. В моем нынешнем состоянии вообще удивительно, что я еще способна на такие действия, как посещение уроков.       Я бы и этого не смогла, но Реджи ясно дал понять, что думает об этой моей слабости. Откровенно издеваясь, он силой заставил принять какое-то средство, после которого я три дня абсолютно не могла заснуть и нормально есть. А на четвертый просто свалилась мешком на лестнице, еще сутки отлеживаясь потом, не приходя в себя, от преподанного «урока». Как только же я очнулась, оказавшийся рядом с кроватью Реджи без долгих дискуссий вцепился мне в шею и после нескольких глотков сухо заявил, чтобы я не думала запираться и пропускать школу, ссылаясь на всякую ерунду вроде отсутствия сил и головных болей.       Что я делаю не так? Раньше я пыталась хоть как-то идти на контакт. Но по-прежнему приходится терпеть унижения и оскорбления. Даже если кто-то из братьев и чувствует то, как мне приходится молча проглатывать обиду, это только служит поводом для очередного плевка в мою сторону. Интересно, они этого специально добиваются? Чтобы я окончательно стала воспринимать себя отупевшей бесчувственной скотиной, не заслужившей даже каплю жалости?       Я медленно спускалась по лестнице, следя за тем, чтобы не выронить на ходу сумку и не упасть следом. Я и раньше не отличалась выдающейся красотой и эффектностью. Сейчас я и вовсе стараюсь не смотреть по утрам в отражение в ванной. Если раньше я могла по общепринятым меркам считать себя симпатичной, то теперь я выглядела ужасно. Синяки и кровоподтеки, расходящиеся пятнами от множества заживающих укусов на шее и плечах, не скрывались никакими тональными кремами. Оставалось лишь плотнее наматывать шарфы, которые только раздражали израненную кожу.       С горькой усмешкой я вспоминаю слова Рихтера о том, что братья перебьют друг друга за право обладания моей кровью. Как же!.. До сих пор у них прекрасно получается разделять доступные им полтора литра на всех шестерых. Либо, как вариант, когда-нибудь они все просто раздерут меня по кусочкам. - Проснулась, сучка! А я надеялся, ты проспишь занятия, - с ухмылкой встретил меня Райто. Мне на самом деле страшно хотелось спать – голова тяжело и тупо гудела. Сил и желания отвечать что-то вампиру не было. Кажется, я даже не понимала, что он говорит. Нормальный человек давно бы не выдержал такого обращения. Нормальный человек не должен терпеть такого обращения. Но мне не к кому и некуда было идти. Бросившего меня отца я мысленно давно отправила в самые глубины ада. Если уж и церковь предала свою «рабу Божию», кому можно верить в этом насквозь прогнившем мире?       Как ни странно, но здесь я хотя бы знала, что меня ждет. Правда, в последнюю очередь братьев можно было назвать предсказуемыми. Райто я избегаю при всяком удобном случае. Я еще не настолько потеряла гордость и стыд, чтобы не бояться, что в один прекрасный день он меня разложит на первой попавшейся поверхности. Здесь я могла быть твердо уверена, что никакие приписываемые мне недостатки не помешают ему при соответствующем желании взять гораздо больше, чем просто кровь.       Точно так же я прекратила обманываться и невинной маской Канато. Показная инфантильность уже не могла скрыть истинную сущность этого самого непредсказуемого и опасного из братьев. Даже тихий Сю с его внезапными нападками не шел тут ни в какое сравнение. Субару срывался реже всех, зато гораздо сильнее. Реджи, к моей удаче, был наименее требователен, если только не нарушать заведенные порядки и не перечить ему. В противоположность ему Аято кусал меня особенно часто и больно.       Знаете, это только в фильмах вампиры легко, аккуратно и изящно кусают своих жертв. Это не сравнить с укусом собаки, которая при любом раскладе укусит так, что ты даже не успеваешь опомниться и потом только чувствуешь боль и нахлынувшее чувство страха. Когда же тебя кусает вампир, ты с самого начала и до самого конца успеваешь прочувствовать боль от первой до последней ее ноты. И у тебя достаточно времени все осознать и смириться с неизбежным. Хотя, о чем это я, не думаю, что кому-то еще довелось сравнивать эти ощущения.       Мне уже плевать на неотстирывающиеся пятна собственной крови, что украшают уже всю одежду. Я не обращаю внимания ни на постоянную легкую лихорадку и зуд от заживающих и свежих глубоких прокусов, ни на намертво прилипший ко мне тошнотворный ржаво-металлический запах. - Что-то ты тихая сегодня, сучка. И что у тебя с волосами, умоляю, ты когда в зеркало смотрелась в последний раз? Не в прошлом месяце?       Пожалуйста, помолчи. Теперь его голос напротив звучал невыносимо резко, так что зазвенело в ушах. Просто дай мне выйти на улицу, наконец. Оставь меня в покое хотя бы сейчас. - Сучка сегодня очень покорная и послушная, - не дождавшись ответа, Сакамаки толкнул меня к дивану. Я едва стояла на ногах, так что достаточно оказалось даже легкого толчка. – А раз мы такие послушные, значит, не будем возражать и поделимся с милым братиком Райто вкусненьким, ведь так? - Я не… - прошептала я, но в шею точно ткнули гвоздями. Я едва приподняла руки – где уж тут пытаться оттолкнуть! - Брат, ты снова жадничаешь, - раздался капризный голос Канато. - Места много, кто тебе мешает, - Райто нехотя оторвался от моей шеи, по которой тут же потекла горячая кровь. - Ты занял самое вкусное. А мне не нравятся ее ноги. - О, да будет тебе, отцепи ее ручонки от меня да сам за них хватайся, - небрежно бросил вампир. - Мм… - Канато, оказавшийся вдруг совсем рядом, склонил голову и действительно потянул мою руку к себе. – Лучше, чем ничего… Возможно, стоило бы их вообще оторвать?.. Я так хочу пить… - Какого… - послышался вдруг раздраженный голос Аято. - А, братец, присоединяйся, - Райто ехидно помахал ему. Аято смерил их долгим мрачным взглядом. - Разве я не объяснял, что это – моя добыча? - Не наглей, Аято, - Райто тоже нахмурился. – Нам тоже нужна кровь. - Мне пофиг, где вы ее достанете, но это – моя собственность, - огрызнулся Аято. – Пошли вон. - Что ты себе позволяешь? – темные круги под глазами Канато стали еще заметнее. – Не много ли ты ей чести делаешь? - Не твое дело, - рявкнул Аято. – Отошли, я сказал!..       Не дожидаясь реакции, он дернул меня на себя, так что Канато лишь с сожалением успел щелкнуть клыками. - Жадина! - Идите оба на хер.       Звенящий злобой голос в ушах снова затих, так что я немного прихожу в себя лишь от толчка о собственную кровать. Аято унес меня обратно в мою комнату. Ну, хотя бы в школу я сегодня уже точно не пойду. Когда в голове немного проясняется, я наконец могу увидеть горящий раздражением дикий взгляд. - Спа… - Заткнись!       Клыки Аято вонзаются сразу и на всю длину. Я лишь могу приглушить сдавленный крик. Вампир словно мстит за то, что я позволяю другим братьям пить свою кровь (как будто я могу им запретить!), или же за то, что вынужден вот так помогать. А может и все вместе. Я молча подавляю рыдания и кусаю губы, пока острые клыки, по ощущениям, буквально рвут мою шею и располосовывают плечи. - Никто, кроме меня, не смеет больше пить твою кровь, поняла? – шипит Аято. Я лишь жмурюсь, не в силах уже сдержать слезы. Чужие холодные руки небрежно рвут верхние пуговицы, шарят собственнически по разведенным с силой бедрам, сжимают подбородок – кажется, они успевают быть везде.       Наверное, это самый невыносимый и ужасный контраст – горящая от ран и изнывающая от грубых прикосновений кожа и ледяные пальцы.       Я давно уже не понимаю, что и как должно быть правильно. Не позволяя другим дотрагиваться до меня, Аято намеренно делает мне больнее за всех вместе, как будто злится на себя за какую-то слабость. Но если кто тут и слаб, так это я. Зная, что эти истязания могут продолжаться бесконечно, я уже сама начинаю верить, что так и должно быть. - Не позволяй прикасаться к себе. Ты – моя собственность, я никому больше не дам пить твою кровь. Ты – моя, до последней капли.       Пожалуй, только этот хрипловатый негромкий шепот в темноте убеждает меня в том, что хоть что-то в этом безумии идет так, как должно быть.