Остывший ягнёнок

Петра обходила новый дом, машинально наводя порядок. Сейчас, когда они уже переехали, она наконец чувствовала себя спокойной и умиротворённой. Процесс выбора дома и оформления документов выдался очень нервным — те варианты, которые нравились Джеймсу, не нравились ей, а те, что выбирала она, Джеймс называл глупыми. И как только они нашли то, что скрепя сердце можно было назвать компромиссом, их маленький сын Дэнни вдруг надул губы и заявил, что он там жить не будет. Джеймс и Петра уже было отчаялись найти себе дом, когда агент привёз их в этот райский уголок. Здесь всё напоминало им о Джакарте и начале их романа: французские окна, отделка, небольшие, но безумно красивые предметы интерьера — всё как в их школе. И даже перед входом была небольшая беседка, почти как в классе Эрика. Эрик… Петра нахмурилась. Почти одиннадцать лет она не слышала о нём ничего, кроме того, что рассказывала Бонни во время их редких встреч. Бонни поддерживала связь с Джеком, тот — с Паркером, а Паркер, в свою очередь, общался с Ютами, оставшейся в Джакарте. Петра не знала, насколько можно доверять правдивости сведений, поступавших по такой цепочке, но Бонни утверждала, что Эрик так и живёт один, преподаёт философию и в целом остался тем же, только стал чуть большим брюзгой и постарел. Что ж, это было похоже на правду. Петра живо представляла себе, где именно у Эрика пролегли новые морщины, как сильно он сгорбился и с каким запалом поучает новые поколения философов. До последнего времени она почти не вспоминала о нём. В первые годы жизни в Итаке — да, она частенько задумывалась о прошлом, но Джеймс был очень внимательным и заботливым, а потому память о романе с учителем становилась всё тусклее и тусклее. Вскоре после окончания Корнелла Петра и Джеймс поженились, а уже через год у них родился Дэнни. Джеймсу предложили работу в Атланте, и они переехали в Джорджию. Жизнь их стала тихой и размеренной. Петру устраивало положение домохозяйки: после рождения Дэнни все её прошлые достижения будто бы отошли на второй план. Сын стал её главным достижением. Теперь, когда Дэнни немного подрос, ей стало ещё интереснее заниматься его обучением. Они с Джеймсом подумывали о том, чтобы отдать Дэнни в хорошую специализированную школу, но никак не могли понять, к чему именно предрасположен их сын — казалось, его интересовало совершенно всё. Петра улыбнулась своим мыслям и достала из холодильника молоко, чтобы приготовить семье на завтрак блинчики. Она привыкла вставать раньше всех, чтобы порадовать свою семью чем-нибудь вкусным. Это уже стало их маленьким ритуалом, задающим тон всему дню. Помешивая тесто, она отвлеклась от воспоминаний и начала мысленно перебирать дела на день: нужно было постирать, сделать уборку, спланировать праздник в честь дня рождения Дэнни, позвонить маме, испечь тыквенный пирог и заняться цветами в беседке. Раньше Петра и подумать не могла, что будни домохозяйки могут быть такими занятыми. Она услышала знакомый детский топот, раздавшийся со стороны лестницы. Будто почувствовав запах свежих блинчиков, Дэнни проснулся. — Доброе утро! — радостно закричал он, забегая на кухню. Дэнни был маленькой копией мамы: светлые волосы, пухлые губы и россыпь веснушек на носу. Джеймс часто говорил, что Дэнни — его сокровище, а веснушки — золотые монетки. — Доброе утро, малыш, — Петра присела, обняла его и взяла на руки. — Как у тебя настроение? — Отличное, — широко улыбнулся Дэнни. — А что на завтрак? — Мамин поцелуй, — рассмеялась она и поцеловала его в щёку. — И блинчики. Ты почистил зубки? — Да. — Тогда пойдём будить папу, чтобы он позавтракал вместе с нами. — Не нужно, — отозвался Джеймс. Он стоял на пороге кухни, наблюдая за ними. — Папа проснулся! — обрадовался Дэнни. — Папа, ты зубы чистил? — Конечно. — Мама, папа тоже готов завтракать. — Вот и отлично, — Петра опустила Дэнни на пол. — Садитесь за стол. Разложив блинчики по тарелкам, она полила их кленовым сиропом, который Дэнни так любил, что мог бы пить прямо из бутылки. На его тарелке сиропа было чуть ли не в два раза больше, чем у родителей. — Какие планы на сегодня? — спросил Джеймс. Он быстро управился с завтраком и налил себе кофе, раскрывая утреннюю газету. — Так, мелочи по дому, — ответила Петра, промакивая салфеткой перемазанный сиропом рот Дэнни. — Мы займёмся цветами в беседке. — Хорошо, — вряд ли Джеймс её слышал. В последнее время он не особенно интересовался её делами, всё глубже погружаясь в свои. Эта тенденция немного пугала Петру, но бить тревогу было рано. У Джеймса были какие-то проблемы по работе, и из-за них он часто задерживался. Она верила, что этот маленький кризис решится сам собой. — Будешь долго сидеть над своим кофе — опоздаешь на работу, — мягко произнесла она. Джеймс бросил взгляд на часы. — Да, мне нужно собираться. Сегодня, скорее всего, задержусь — много работы. — Передай Джорджине, что завтра я закончу для неё презентации. — Передам. По невероятному стечению обстоятельств Джорджина и Джеймс работали в одной компании, хоть и в разных отделах. Джорджина после университета занялась рекламой, а Джеймс был проектировщиком. Однако обедали они всегда вместе, на правах старых школьных друзей. Иногда Петра по старой памяти помогала Джорджине с презентациями. Её отточенный классом философии и Корнеллом слог восхищал потенциальных заказчиков. Петру не раз приглашали на работу в ту или иную компанию, но она считала, что не может позволить себе этого, пока Дэнни немного не подрастёт. Когда Джеймс уехал, Петра собрала тарелки со стола и на минуту призадумалась о том, чем бы ей заняться сначала — стиркой или уборкой? Дэнни знал, что с утра маме не нужно мешать, а потому забрался на диван в гостиной и включил телевизор. Телефон, стоявший на кухонном столе, разразился трелью. Это точно был не Джеймс — он бы ещё не успел доехать до работы. Наверное, это была мама. Петра сняла трубку. — Алло? — Петра, — произнёс голос, который она за одиннадцать лет почти успела забыть. — Привет. — Эрик? — спросила она, не скрывая удивления. — Откуда у тебя наш номер? — Я попросил Ютами, она попросила Паркера, Паркер спросил у Джека… — А Джек у Бонни, понятно. — Приятно, что твой острый ум не притупился. — Эрик, — недовольно сказала Петра. — Зачем ты звонишь? — Я только что приехал в Атланту на пару дней, по делам. Подумал, если вы не против, заглянуть к вам в гости. Всегда интересно посмотреть на своих учеников спустя столько лет. — Я поговорю об этом с Джеймсом, — она подавила в себе желание сразу же отказаться. Появление Эрика здесь было бы вторжением в её маленький мир, и ей этого совсем не хотелось. Но она не могла быть грубой и отказать человеку, которого так обидела, пусть это и было одиннадцать лет назад. — У меня сегодня свободный вечер. Не волнуйся, я не отниму у вас много времени. Запиши мой номер, двести пятнадцать, два, сто шесть. Поговори с мужем, — Эрик невольно подчеркнул это слово, — и перезвони мне. Не дожидаясь ответа, Зимит повесил трубку, заставив Петру недовольно поморщиться. Ну, Бонни она убьёт первой, это уже был решённый вопрос. Потом она убьёт Джека, потом Паркера. И Ютами, конечно. Она задумчиво оглядела кухню, подперев подбородок телефоном. Стоило ли звонить Джеймсу? Он явно не будет рад такой новости. Но не могла же она соврать ему, что ничего не произошло. Он обязательно догадается по её виду, что что-то не так. Вздохнув, Петра набрала рабочий номер Джеймса. — Да, — коротко ответил он. — Это я. — Что-то случилось? — Нет, у нас всё в порядке, просто мне… — Петра запнулась, — мне только что звонил Зимит. Джеймс замолчал, переваривая свалившуюся новость. — Что ему нужно? — Он в Атланте, хотел зайти в гости сегодня вечером. — И как ты на это смотришь? — Это я и хотела у тебя спросить. — Я в принципе не против, — неожиданно для Петры ответил Джеймс. — Можем ещё и Джорджину позвать. — Ты уверен? — Прошло уже лет десять, вряд ли нам сейчас есть что делить. — Хорошо, тогда я приглашу его на ужин. — Петра, — мягко сказал Джеймс, — если ты не хочешь его видеть и не знаешь, как отказать, можешь сослаться на меня. — Нет, я тоже не против. — Тогда хорошо, пригласи его на ужин. И позвони Джорджине, пусть тоже приезжает. Прости, мне пора. — Конечно. До вечера. Петра немедленно задумалась о вечернем меню. Джорджина отказалась приезжать, сказав, что у неё нет никакой ностальгии по урокам Зимита. Она так и не смогла простить ему их последний урок и то, что её не взяли в бункер из-за лихорадки Эбола. Из-за приезда Эрика Петре пришлось отменить стирку и посвятить время приготовлению шикарного ужина. Дэнни днём так и не удалось уложить спать, но Петра решила, что это и к лучшему — он рано уснёт. Она надеялась, что он проспит хотя бы часов до шести утра. Джеймс задержался всего на час, и вернулся домой как раз к последним приготовлениям. — Ты сошла с ума, — сказал он, увидев очередной шедевр её кулинарных талантов. Запечённый в клюквенном соусе ягнёнок давал такой аромат, что у Джеймса едва не потекли слюнки. — Не ударим в грязь лицом перед учителем, — улыбнулась Петра. — Только, наверное, давай уложим Дэнни пораньше. Он не спал днём, за ужином быстро устанет. — Хорошо, — он обнял её и привычно уткнулся носом в её волосы. — Ты только вместе с ним не засыпай, а то оставишь меня наедине с Зимитом, и получится очень неловко. — Ты волнуешься перед встречей? — Немного. Просто не знаю, чего от него ждать. — Может, он просто скучает по нам. — Может и так. Зимит опоздал. Когда он наконец появился на пороге их дома, Дэнни уже давно спал, а ягнёнок начал остывать. Дверь была открыта, а Джеймс и Петра сидели в гостиной и, смеясь, обсуждали получившийся испорченный телефон, состоявший из бывших одноклассников. — Привет, — тихо, но отчётливо произнёс Эрик. Петра и Джеймс замолчали, повернувшись к нему. — Мистер Зимит, — Петра поднялась на ноги и изобразила на лице приветливую улыбку. — Хорошо, что вы приехали. Эрик действительно постарел. Его лоб избороздили новые морщины, движения стали скованными, а виски — полностью седыми. Петра боялась их встречи, но, кажется, зря. Он выглядел спокойным, улыбался и даже с некоторым любопытством оглядывал их обоих. Забавно, что он был одет не так, как она привыкла его видеть в Джакарте. Футболку он сменил на классическую рубашку, а поверх неё надел пиджак. Единственное, что осталось неизменным — джинсы. Всё вместе это, конечно, выглядело странно. — Здравствуйте, — сказал Джеймс. — Надеюсь, вы голодны. Петра приготовила чудесный ужин, и мы ждали вас. — С удовольствием поужинаю. Петра отправилась на кухню, оставив Эрика и Джеймса вдвоём. Она внимательно прислушивалась к их разговору, боясь уловить агрессию со стороны кого-нибудь из них. К счастью, пока всё шло мирно: Эрик расспрашивал Джеймса о его работе, рассказывал о том, что его пригласили провести открытую лекцию в местный университет. Однако Петру не оставляло странное предчувствие чего-то плохого, появившееся ещё утром. «Да что тут может случиться», — думала она, пытаясь успокоить саму себя. — «Это всего лишь встреча с учителем». За ужином между ними нередко повисала неловкая тишина. Джеймс всё ещё наблюдал за Зимитом с недоверием, Петра боялась сказать что-нибудь не то, а Эрик просто получал удовольствие от ягнёнка. Он был единственным, кто действительно утолял голод — Джеймс и Петра едва притронулись к еде. — Ты не думала заняться наукой? — сказал Эрик Петре, прервав очередную паузу в разговоре. — С твоими данными тебя в любом университете с руками оторвут. Ты могла бы закончить магистратуру здесь, в Атланте. — Я не хочу оставлять Дэнни на няню, — ответила она. — Магистратура не отнимает много времени. Не думаю, что это стало бы для тебя проблемой. — Если честно, мне хватило Корнелла. — Жаль, что такой ум томится в этой клетке, — Эрик покрутил вилкой, указывая на стены вокруг. — Американская мечта среднего класса, с тремя спальнями и гаражом, не так ли? — Да, я помню, что вы всегда предостерегали нас от этого, — ответила Петра, морщась. — И всё же быть самым умным — не значит быть самым счастливым. И вы это знаете не хуже меня. — Когда-то я был счастлив, — произнёс Эрик. Он не мигая смотрел на Петру, и впервые за вечер его взгляд изменился. Она не на шутку испугалась. Этот взгляд она видела лишь один раз: когда Эрик узнал о них с Джеймсом. Она не понимала, как он смог измениться вот так, в одну секунду. Только что это был просто учитель, ужинавший со своими учениками, и вон он снова стал тем Эриком, который устроил этот жуткий эксперимент только для того, чтобы отомстить Джеймсу. — Когда-то очень давно. Джеймс решил вмешаться в разговор, свернувший на опасную дорожку. Он уже давно догадался о том, что между Зимитом и Петрой что-то было. Хотя, что значит «догадался». Джоржина проболталась однажды на очередной попойке бывших одноклассников. Потом, конечно, заявила, что просто несла чушь, но в голове Джеймса уже тогда будто паззл сложился. Ему стало понятно очень многое, и главное — ясно, почему Зимит так возненавидел его в последние месяцы обучения. Да, именно тогда они с Петрой начали встречаться. Ох чёрт, а он ещё думал, почему Зимит, и без того не питавший к нему особых симпатий, превратил его жизнь в школе в настоящий ад. Сначала Джеймс хотел поговорить с Петрой. Узнать, почему она ничего ему не рассказала. Почему не предостерегла, почему поставила его итоговую оценку под удар и даже не попыталась защитить его. Но это только в первые дни, потом он решил, что Петра могла просто держать в секрете свои отношения с Зимитом как минимум потому, что в Индонезии очень строгие законы. Джеймс не знал, что именно светит преподавателю за секс с несовершеннолетней ученицей, но подозревал, что по меркам Индонезии это тянет примерно на смертную казнь. Конечно Петра не должна была об этом рассказывать, если не хотела убить Зимита. Постепенно Джеймс успокоился. В конце концов, когда они начали встречаться, Петра и Зимит уже расстались — это Джорджина тоже упомянула. Ну а то, что до него у Петры кто-то был, сюрпризом точно не стало. Если она хотела хранить этот секрет до конца дней своих — это было её право. Ну а сейчас их секрет оказался под ударом. Зимит вёл себя так, будто бы его, Джеймса, в комнате вообще не было. Джеймсу было плевать на Зимита, но он боялся, что если сейчас этот скелет вытащат из шкафа, то, во-первых, в их доме станет слишком шумно, а во-вторых, их отношения с Петрой могут измениться. Он не мог допустить настолько серьёзного вторжения в их устоявшуюся жизнь. Хотя Зимиту, кажется, было плевать на их устоявшуюся жизнь. Он решил опять выплеснуть свою обиду, хотя теперь уже не на него, а на Петру. Хотя, казалось бы, прошло одиннадцать лет, что там теперь-то можно делить? Но у Зимита, по-видимому, были свои соображения на этот счёт. — Слушайте, — сказал Джеймс, решивший без экивоков разобраться с возникшей ситуацией. — Мистер Зимит, вам не стоит опасаться за лучшую ученицу. Петра в свободное время помогает Джорджине с её пиар-кампаниями, оттачивает слог и мастерство. Так что вы можете быть спокойны — я вовсе не стремлюсь запереть самый острый ум Джакарты в четырёх стенах. Как только Дэнни подрастёт, мы подумываем открыть своё пиар-агентство, в котором Петра сможет раскрыть свой талант. И, кстати, она проявила потрясающие педагогические способности. Джеймс накрыл руку Петры своей и, улыбнувшись, посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась в ответ. Однако Зимит даже не взглянул в его сторону. — Неужели это твой выбор, Петра? — произнёс он. — Неужели это — то, о чём ты мечтала? — Да, мистер Зимит, — ответила она, подчёркивая своё обращение по фамилии. — Это мой выбор. — Я не понимаю, — сказал он. — Я не понимаю, зачем тебе для этого понадобился он. — Знаете, уже поздно, — вмешался Джеймс. Он понял, что нормального разговора уже не получится, и встал из-за стола. — Нам рано вставать, да и вам, наверное тоже. Эрик завел руку за спину, под пиджак, и достал пистолет. — Сядь, — он направил пистолет на Джеймса, не отрывая взгляд от Петры. — Сядь на место и заткнись, пока я разговариваю с твоей женой. Глаза Джеймса и Петры удивлённо округлились. Джеймс застыл на месте, потеряв дар речи. Нет, это не могло быть реальным. Это ведь не мысленный эксперимент, где Зимит всё время размахивал пистолетом, это реальная жизнь, и в ней учителя философии не ходят в гости с оружием. Во взгляде Петры читался только страх. Дикий первобытный страх, который мгновенно поглотил её и парализовал. Она не могла ни пошевелиться, ни закричать. Она не могла сделать ничего, только смотреть на дуло пистолета, угрожающее жизни её мужа. — Сядь на место, я сказал, — произнёс Зимит всё так же спокойно и не повышая тона. — Иначе я убью тебя. Джеймс на ватных ногах опустился на стул. Происходящее стало походить на ночной кошмар, один из тех, что снились Джорджине после мысленного эксперимента. — А теперь ответь мне, Петра, почему ты выбрала его? Ты так ничего и не объяснила мне. Должны же быть хоть какие-то логические причины, почему ты предпочла мне этого тупицу. — У этого нет логических причин, Эрик. Я люблю его, — ответила она. Её голос дрожал, она нервно сглатывала, словно во рту пересохло. — Это я уже слышал. И мы с тобой оба знаем, что это ложь. — Это правда. — Не лги мне! — Эрик впервые за вечер повысил голос. — Петра, тебе придётся ответить мне, иначе я убью твоего мужа. Даже не думай о том, что не смогу выстрелить. У меня было одиннадцать лет на подготовку. — Я говорила тебе правду ещё тогда. Ты — самый умный человек из всех, что я видела, Эрик, но ум — это ещё не всё. — Я был готов сделать ради тебя что угодно. Всё, о чём бы ты ни попросила. Но ты оставила меня, ты выбрала его. И что же он даёт тебе из того, что не смог бы дать я? Дом, сын, возможность заниматься тем, что тебе интересно — всё это ты могла получить и в Джакарте. Что, Петра? Она молчала, не зная, как ещё объяснить ему то, что произносила уже не раз. И не решалась сказать, что проблема была в самом Эрике. Что ей не хотелось играть с ним в бесконечные игры разума. Что она устала от необходимости постоянно показывать ему свой острый ум и способности к философии. Неужели из-за того, что ей захотелось нормальных и спокойных отношений, без эмоционального шантажа и мысленных экспериментов, ей теперь нужно подвергать опасности свою семью и себя? — Может, он лучше меня в постели? — предположил Эрик, пожимая плечами. — Я уже и не знаю, что думать. — Вы не можете… — возмутился Джеймс. — Заткнись. — Да, — выпалила Петра, уцепившись за эту возможность, как за соломинку. — Это так. Эрик перевёл взгляд на Джеймса и посмотрел на него так, будто бы видел в первый раз. — Я не верю тебе, — он снова повернулся к Петре, перехватывая пистолет поудобнее. — Ему придётся доказать. Петра и Джеймс не верили своим ушам. — Что? — только и смог произнести Джеймс. — Поднимайтесь наверх, оба. Я хочу видеть. — Нет, — отрезал Джеймс. — Уходи. Просто уходи, оставь нас в покое. — Или вы сейчас поднимаетесь наверх, — сказал Эрик Петре, — или я стреляю в твоего мужа. Во взгляде Петры он увидел ненависть. Это было впервые. Петра подошла к Джеймсу, взяла его за руку и повела за собой. — Покажем ему то, что он хочет, — спокойно произнесла она. — И тогда он уйдёт. Эрик, пообещай, что уйдёшь после этого. — Как только он докажет, что лучше меня, я уйду, — ответил он. Они поднялись наверх в полной тишине. Джеймс сильно, до боли сжимал руку Петры. Это всё ещё не было реальностью, он надеялся, что сейчас проснётся, и это окажется просто плохим сном. Их спальня была обставлена очень минималистично — большая кровать посреди комнаты, встроенный в стену шкаф, туалетный столик и стул перед ним. На него и уселся Эрик, не отводя дула от Джеймса. — Раздевайтесь, — приказал он. Петра закрыла дверь и начала медленно стягивать с себя одежду. Джеймс стоял рядом, устремив отрешённый взгляд куда-то в сторону. Полностью раздевшись, она начала расстегивать его рубашку, но Джеймс отстранил её руки и начал раздеваться сам. Эрик закусил губу, оглядывая Петру. Да, время не пощадило её — после беременности у неё на животе появились растяжки, грудь, которая раньше была крепкой и красивой, хоть и увеличилась, но одрябла, а бёдра покрылись коркой целлюлита. Но это всё ещё была его Петра, и её тело не могло не быть желанным. Эрик начал возбуждаться. Полностью раздетые, Джеймс и Петра стояли перед ним. — Чего вы ждёте? — холодно поинтересовался Эрик. Петра бросила в его сторону взгляд, полный ненависти, и подтолкнула Джеймса к кровати. Она знаком показала ему лечь, и Джеймс подчинился, решив следовать её плану. Петра села на него сверху и накрыла ладонью его член. Несмотря на её старания, Джеймс не мог возбудиться. Это было слишком унизительно для него. Петра ничего не могла сделать с его членом. Наконец, когда появился слабый намёк на эрекцию, она плюнула себе на ладонь и смочила его. Приподнявшись над Джеймсом, она попыталась вставить его член в себя, но ничего не получалось. Петра отодвинулась в сторону, наклонилась и взяла его в рот. — Это у вас каждый вечер такой ритуал? — сказал Зимит, не скрывая усмешки. — Кажется, это бесполезно. Джеймс сжал кулаки от злости, впиваясь ногтями в ладони. Он ничего не мог поделать с собой. Издёвки Зимита только делали всё хуже, и он, кажется, это знал. Джеймс закрыл глаза и попытался представить себе, что Эрика нет в комнате. Что он здесь вдвоём с Петрой, и сейчас они занимаются любовью. Ему удалось абстрагироваться и возбудиться. Петра поднялась и вновь села на него. Теперь у неё сразу получилось. Она начала медленно двигаться, глядя ему в глаза. Джеймс положил руки ей на бёдра и стал двигаться в такт. Его накрыла волна стыда: это из-за него она подверглась такому унижению. Это он был во всём виноват, и тогда, когда согласился пригласить Эрика в гости, и тогда, когда не выбил пистолет у него из рук. Лучше бы он умер, чем позволил Зимиту издеваться над ними. По лицу Джеймса покатились слёзы. Петра заметила это и слегка потянула его за плечи к себе, заставляя сесть. Она закрыла его от глаз Эрика, прижав его голову к своей груди. Они оба старались не смотреть на Зимита, и не видели, что он с болезненным вниманием следил за Петрой, не упуская ни одного её движения, ловил каждый момент, будто пытаясь навсегда закрепить его в памяти. Эта пытка была приготовлена для них, но и для него она была не меньшим мучением. Только в отличие от Джеймса и Петры он упивался своей болью, с каждой секундой становившейся всё сильнее. — Хватит. Наконец Эрик не выдержал. Когда Петра повернулась к нему, она увидела на его лице гримасу отвращения. — Можете встать, — сказал Зимит. Он подождал, когда Петра и Джеймс встанут с кровати. — Джорджину ты трахаешь так же паршиво? — спокойно спросил он у Джеймса. — Что? — Петра повернулась к Джеймсу, не понимая, что сейчас имел в виду Эрик. — Это ложь, — ответил он, тихо обмирая внутри. — Твоей лицемерной подружке лучше поменьше трепаться. Петра, ты знала, что твой муж трахает твою лучшую подругу? — Это ложь, — повторил Джеймс. — Заткнись. Ты недостоин этого счастья. Недостоин этой женщины и всего, что она тебе даёт, слышишь? У тебя есть всё, о чём только можно мечтать, и тебе мало? У тебя нет права даже на волосок с головы Петры, и тем более нет права изменять ей! Ты жалкий тупица, неспособный даже понять, насколько тебе повезло, неспособный ценить своё счастье. — Эрик! — перебила его Петра. — Эрик, прошу тебя. Ты обещал уйти. Ты уже увидел всё, что хотел, и сказал всё, что хотел, пожалуйста, уходи. — Собирай вещи, — сказал ей Зимит. — Что? — Собирай вещи, ты уходишь от Джеймса. Я не оставлю тебя с ним, и если ты не захочешь быть со мной — это твоё право, но с ним ты тоже не будешь. Поэтому собирай вещи, свои и Дэнни, и я увезу тебя отсюда. Куда скажешь. — Эрик, я разберусь с изменами Джеймса. Обещаю, что я не оставлю это так, но, пожалуйста, позволь мне сделать это самой. — Нет, — спокойно ответил он. — Джеймса я убью. Эрик немного отвёл пистолет в сторону, прицеливаясь получше, и нажал на курок. Петра закричала и бросилась к Джеймсу, закрывая его своим телом. Раздался выстрел. Её ноги подкосились, и она рухнула на пол. Её лицо было искажено от крика, в глазах застыл ужас. Из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Джеймс и Эрик застыли на месте, глядя на тело Петры. Они оба пребывали в шоке. — Это я виноват, — прошептал Джеймс. — Да, это ты виноват, — ответил Эрик. Он поднял голову, слёзы застилали ему глаза. Зимит выстрелил во второй раз. Пуля прошла через голову Джеймса, и он упал на кровать. Эрик уронил пистолет, рухнул на колени и, обезумев, подполз к Петре. Он обнял её тело и прижал к себе. — Девочка моя, что же ты, девочка моя, — бормотал он, перебирая её волосы. — Девочка моя любимая, прости меня, прости, всё должно было быть совсем не так. Речь Эрика становилась всё более несвязной, бормотание перешло в глухой вой. В дверь спальни еле слышно постучали, и только тогда он очнулся, вспомнив, что у Джеймса и Петры был ребёнок. Видимо, Дэнни проснулся от звука выстрелов. Эрик в последний раз посмотрел на Петру. Он наклонился и поцеловал её в лоб, после чего опустил на пол. Он поднял пистолет и встал, подходя к двери. Стук повторился. Зимит вздохнул и открыл дверь. На пороге стоял Дэнни. У Эрика перехватило дыхание, до того он был похож на маму. И сейчас он так же, как когда-то юная Петра по утрам, сонно тёр глаза. Кажется, он был готов заплакать. — Кто вы? — спросил Дэнни. — Где мама? — Сейчас скажу, — Эрик вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Он присел на корточки перед Дэнни и потрепал его по волосам. Таким же светлым волосам, какие были у Петры. — Твои мама и папа сейчас очень устали, они отдыхают. А мы с тобой, чтобы им не мешать, сейчас поедем в Диснейленд. — Зачем нам в Диснейленд ночью? — серьёзно произнёс Дэнни. — Он ночью не работает. — Ты Питера Пена знаешь? — Да. — Вот он по ночам играет в Диснейленде. — Правда? — Правда. Возьми какую-нибудь одежду и любимую игрушку, и поедем. — А мама не поедет с нами? — Мама потом туда приедет, сейчас она отдыхает. — Хорошо. Только пусть мама обязательно приедет. — Конечно. Через десять минут Эрик, держа на руках Дэнни и небольшой пакет с необходимыми вещами, вышел из дома Джеймса и Петры. Пять лет спустя. В аэропорту Ванкувера было шумно. Почти одновременно прибыли рейсы из Портленда и Лондона, пассажиры и встречающие обнимались, какая-то шумная дама не могла найти свой багаж. — Добро пожаловать в Ванкувер, мистер Джонсон, — улыбнулась Эрику красивая девушка, проставив печать в его паспорт. — И добро пожаловать, Дэнни, — она повернулась к десятилетнему мальчику рядом с ним. Эрик, которого теперь звали Чарльзом Джонсоном, и Дэнни Джонсон пробирались к выходу сквозь толпу. Их никто не встречал, поэтому оставалось только забрать свой багаж, и можно было отправляться в их новый дом. — Пап, — с надеждой сказал Дэнни. — Мы ведь здесь навсегда? Мы не будем больше переезжать? — Не могу обещать тебе, что это навсегда, — ответил Эрик, — но мы постараемся задержаться тут подольше. — Хорошо бы, — вздохнул Дэнни. Забирая багаж с ленты, Эрик с удивлением услышал знакомые голоса. Он повертел головой, оглядываясь, но никого не увидел. Облегчённо выдохнув, он взял два чемодана — свой и Дэнни — и поставил их на пол, выдвигая ручку для переноски. — Ну что, пойдём? — он поставил маленький чемодан на колёсиках перед Дэнни. — Пап, и я всё-таки не понимаю, как обезьяны могут написать «Гамлета». Ну это же просто невозможно! — Я ещё раз объясню тебе, когда приедем на место, — терпеливо ответил Эрик. Они вышли из аэропорта, и Эрик взмахнул рукой, пытаясь поймать такси. Единственная свободная машина подъехала к ним, но остановилась чуть поодаль — место для остановки было забито. Эрик и Дэнни подняли свои чемоданы и быстро зашагали к такси, но их перехватили. Какая-то женщина уже открыла дверь автомобиля и повернулась к ним, видимо, чтобы извиниться. Сердце Эрика остановилось. Он увидел Бонни.