Плачут только идиоты

- Бросаешь? Что ты имеешь в виду? - Именно то, что ты слышал. Я бросаю волейбол. Хината посмотрел на Кагеяму округлившимися глазами. Внезапно он появляется на входе в спортзал после недельного отсутствия и выдает ВОТ ЭТО. - Хорошая приветственная шутка, но не стоит говорить такое так запросто. Когда Кагеяма не смеется, не улыбается и вообще никак не реагирует, Хината начинает понимать, что это, наверное, не шутка. Он смотрит на лицо Кагеямы, лишенное каких-либо эмоций, и чувствует, что его улыбка угасает. Его рука хватает футболку Кагеямы, и пальцы впиваются в ткань. - Хината. - Шутка. Не так ли? Должна быть ей. Кагеяма просто не может бросить все на полпути. Особенно вот так. Лучше бы он кричал. Но так кажется, будто Кагеяма никогда и не заботился об этом: о волейболе, об игре с Карасуно, с ним. Это не может быть правдой. Конечно, нет. - Хватит, Хината. - Ты не можешь уйти. Только не ты, Кагея… - Хината, ты меня слышал. Я ухожу. Возможно позже, но сейчас… - Ты не можешь все бросить! Не ты! Мы же… Мы же собирались победить на национальных в этом году, правда?! Вместе, разве нет?! Кагеяма бросает взгляд вниз, и Хината чувствует, как крепко его кулак сжимает ткань футболки, почти разрывая ее. Они обещали победить вместе. Обещали идти дальше вместе. Хинате хочется накричать на Кагеяму, но когда он опускает взгляд, желание вдруг пропадает. - Ч-черт, у т-тебя кровь, Кагеяма, тво… твое колено… это… Сдерживаемое разочарование внутри Хинаты превратилось в панику. Его не было целую неделю, без каких-либо признаков жизни с его стороны. А сейчас он приходит и выкладывает эту новость даже без нормального приветствия. Поэтому Хината и не заметил. Не заметил на колене повязку, пропитанную кровью. Он просто ее не увидел. Столько мыслей сейчас роится в голове Шое, что он даже не знает, какую озвучить первой – поэтому он молчит. Его рука выпускает футболку Кагеямы, и тот оседает на пол, прислоняясь к двери и гримасничая, но он совсем не выглядит так, словно собирается объясняться. Но как раз в тот момент, когда Хината открывает рот, Кагеяма начинает говорить. - Я собирался сказать тебе раньше, но мне не разрешали использовать телефон в больнице, и я не знал твой номер. Да и потом… это не совсем то, о чем я хотел говорить по телефону. Хината все еще стоял столбом, лишенный дара речи. Несколько раз он открывал рот, но так и не вымолвил ни слова, как будто они застревали в его горле. - Мне нужно сменить повязку и сходить на медосмотр. Наверное, мне не следует так расхаживать, но я попросил у мамы немного времени. - А ты разве не хочешь сказать об этом остальным? Кагеяма отвернулся и медленно кивнул. - Я хочу, … но я решил, что сначала расскажу тебе. Я предполагал такую реакцию от тебя. Если мне придется уйти до того, как придут другие, было бы неплохо, если бы ты рассказал им об этом. Хината посмотрел вниз на Кагеяму, чтобы выявить хоть какие-то эмоции, но он выглядит чересчур спокойным для подобной ситуации. Это пугает. Это не похоже на Кагеяму. Это определенно беспокоит его. Хината был уверен, что если бы он был травмирован, он бы рыдал и выл, и, пожалуй, никогда не остановился бы. - Что… - Я порвал мениск. Это было довольно серьезно, пришлось прооперировать. - Но когда это произошло? - Я не знаю. Я проснулся в воскресенье и не смог подняться, потому что при каждом движении ногой, боль пронзала мое колено. Оказалось, что мениск уже был порван до этого, но я не заметил, поэтому все стало хуже. - Но тебя ведь вылечили? - Все будет хорошо, но… должно пройти время, и я абсолютно точно… В этот раз Кагеяма был тем, кто давился словами. Хината был все еще подавлен, но вдруг понял, что если кто и страдает, то это Тобио. Несмотря на то, что он кажется таким сильным и храбрым, Хината уверен, что он просто притворяется. Шое понимает. Даже если он не может себе представить, какое это разочарование, быть здесь, ощущать паркет спортзала, на котором ты играл каждый день, быть окруженным запахом кожи и лета, врывающегося в окна, он понимает. Поэтому он садится рядом с Кагеямой и обвивает его шею руками, притягивая его к себе, и сжимает так крепко, как только может. - Прости. За то, что накричал на тебя. Прости, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь играть. Я знаю, что ты действительно хочешь этого. Никто не хочет играть больше тебя. Ну, кроме меня, пожалуй. Хината думал, что Кагеяма оттолкнет его и начнет ругаться, но вместо этого он обнимает его в ответ, смеясь над его замечанием. - Я абсолютно уверен, что хочу играть больше тебя. Хината притягивает Кагеяму еще ближе и сжимает губы. - Да. Я знаю… знаю. Плакать – нормально, Кагеяма. Я никому не скажу. Если бы я был на твоем месте, я бы много плакал. - Плачут только идиоты, - говорит Тобио, держась за футболку Шое и кладя голову на его плечо. Хината чувствует слезы, пропитывающие ткань его футболки, но он ничего не говорит, иначе выдаст, что и он тоже идиот.