***
...он напоминает мне одного старого знакомого, господина Сайто. Вам в жизни не приходилось видеть такой суматохи, как когда господин Сайто брался сделать какое-нибудь полезное дело, вот что я скажу. Положим, из правительства приходит приказ найти вашего покорного слугу и убедить его уничтожить некоего Шишио Макото. Начальник полиции господин Каваджи спрашивает, что же теперь делать. Господин Сайто говорит: - Предоставьте это мне. Пусть никто из вас об этом не беспокоится. Я все сделаю сам. Потом он снимает полицейский мундир и принимается за работу. Он посылает подручного купить одежду ксуриури и шлет ему вдогонку одного из посыльных, чтобы сказать, какой взять размер. Начиная с этой минуты, он постепенно запрягает в работу пол Японии. - Принесите-ка короб! - командует он. - И лекарства захватите. Мне понадобится один из этих потайных мечей, и свою катану я тоже, пожалуй, возьму. Кто-нибудь, сбегайте в додзё Камия и скажите шихану: "Инспектор Фудзита кланяется вам, надеется, что дела у вас получше, и просит одолжить ему Баттосая". Когда посыльный вернется, ему придется пойти еще раз и принести бумагу и кисть. Он переодевается в ксуриури и отправляется в додзё Камия. Вашего покорного слуги дома нет, и господин Сайто собирается оставить ему записку. Но не может найти бумагу, поскольку она лежит в кармане полицейского мундира, а он не помнит, куда дел мундир. Послать за мундиром некого, да и не за чем - господин Сайто и так знает: рассчитывать, что полиция что-то найдет - все равно, что просить об этом кошку. Но господин Сайто никогда не отступает и за неимением бумаги бьет морду случайно подвернувшемуся Сано. Послание получается ярким, но несколько туманным. Затем господин Сайто покидает додзё, снимает платье ксуриури и обнаруживает, что надел его поверх мундира. В результате письмо все же написано, но на встречу вместо господина Сайто является какой-то левый наемник, поскольку сам Сайто внезапно решил, что подождать в додзё намного удобнее. ...около полуночи ваш покорный слуга висит на ремне господина Сайто - очень криво и ненадежно, - и додзё выглядит как небезызвестная Икэдая десять лет назад. Только появление вышестоящего начальства в лице господ Окубо и Каваджи охлаждает трудовой пыл господина Сайто. Мы все выбились из сил и злимся - все, кроме Сайто. - Докладываю, - говорит он, забрасывая на плечо то, что осталось от полицейского мундира и с явной гордостью любуясь на произведенный им беспорядок, - никакого толку от этого Химуры нету. Но Баттосай еще может сгодиться.***
- Судя по вашим кровожадным взглядам, друзья мои, вы еще недостаточно растворились в природе, - молвил ваш покорный слуга, опуская руку на рукоять сакабато. - Я, кажется, действительно еще не растворился, - сказал господин Шишио. - Меня неотступно преследует мечта рассказать о своих планах по завоеванию Японии на развалинах этого чудесного додзё. - А почему бы вам не поднять нам настроение и не рассказать нам о ваших планах по завоеванию Японии? - спросил я. Если бы вы хоть однажды услышали, как господин Шишио рассказывает о своих планах по завоеванию Японии - поверьте, это стало бы одним из ярчайших переживаний в вашей жизни, вот так вот. Как господин Шишио рассказывает о своих планах по завоеванию Японии Общее собрание "Джиппон Гатаны". Юми: Господин Шишио, пожалуйста, расскажите о своих планах по завоеванию Японии! Аплодисменты. Шишио: Хорошо. Итак, что касается моих планов по завоеванию Японии... Мальчик Соджиро хихикает. Шишио: Прелестно. Я еще не начал рассказывать, а этот милый ребенок уже меня поддерживает. Мальчик Соджиро хихикает. Шишио: Итак, мои планы по завоеванию Японии. Завоевание Японии - это... это... (замечает монаха Анджи) Стоп! Как можно слушать о моих планах по завоеванию Японии с таким унылым лицом? Где твой победный настрой, Анджи? Иди-ка ты лучше поджигать Киото. Монах Анджи уходит. Шишио: Итак, мои планы по завоеванию Японии... Ходжи аплодирует. Шишио: Что же такое завоевание Японии? Завоевание Японии - это совсем не... Мальчик Соджиро хихикает. Шишио: Что же ты смеешься-то все время? Я же еще ничего не сказал. Мальчик Соджиро хихикает. Шишио: Иди смеяться в Киото, дитя. Мальчик Соджиро уходит, хихикая. Шишио: Да, мои планы по завоеванию Японии... Саюдзучи: Простите, о чем вы рассказываете? Шишио: Как, вы еще не в Киото? Саюдзучи: Вы там будете рассказывать? Шишио: Вы там будете зажигать. И Фуджи захватите с собой. Саюдзучи уходит. Шишио: Итак, завоевание Японии... Завование Японии! (Ходжи аплодирует) Это не революция, нет, это даже не мятеж, это... Хенья и Чо на заднем ряду кресел играют в го. Шишио: Хенья, Чо, Ивамбо! Юсуи (бдительно): А я? Шишио: Хорошо, и ты. Идите поджигать Киото. Уходят. Шишио: Так вот о моих планах по завоеванию Японии. Япония... Встречается взглядом с Каматари. Каматари смотрит на господина Шишио, не отрываясь, и иногда облизывается. Шишио: Каматари, ступай поджигать Киото. Итак, мои планы... Ходжи аплодирует. Шишио: Теперь с тобой, Ходжи. Что же ты тут аплодируешь все время? Ходжи: Я уже в Киото, господин Шишио. Уходит. Юми (оглядывая опустевшее помещение): Господин Шишио... что же это? Шишио: А это, Юми, и есть мой план по завоеванию Японии.***
Помню, другой мой знакомый купил как-то в Эдо ведерко фунадзуши. Чудесный это был фунадзуши, вот что я скажу - выдержанный, острый, с запахом в двести лошадиных сил. Он распространялся минимум на два ри, а за два тё валил человека с ног. Ваш покорный слуга как раз был тогда в Эдо, и тот человек попросил доставить его покупку в Киото. Он сам вернется туда только через несколько дней, а этот фунадзуши, как ему кажется, не следует хранить особенно долго. Не то, чтобы мы были друзьями - скорее, наоборот, но оба мы были в отпуске и ваш покорный слуга не видел ни малейшей причины оказать господину Хидзикате в его просьбе. Ваш покорный слуга забрал фунадзуши и отправился в Киото - в одиночестве, как и всегда. К вечеру добрался до гостиницы. Она была битком набита, и вашему покорному слуге пришлось разделить комнату с еще семерыми постояльцами. Один сварливый самурай запротестовал было, но ваш покорный слуга, не убирая руки с рукояти меча, все же вошел в комнату, поставил ведерко фунадзуши и приготовился спать сидя, поскольку лечь было решительно некуда. Прошло несколько минут, и самурай начал беспокойно ерзать на месте. - Здесь очень душно, - сказал он. - Совершенно нечем дышать, - подтвердил его сосед. Потом оба потянули носом и, сразу попав в самую точку, встали и молча вышли. После них поднялся пожилой господин и сказал, что стыдно так обращаться со старшими. Он взял короб и восемь свертков и ушел. Четыре оставшихся постояльца некоторое время продолжали лежать, но потом какой-то сумрачный господин в углу, принадлежавший, судя по одежде и внешнему облику, к ронинам, сказал, что ему невольно вспомнился кайдан о покойнице, пришедшей навестить своего супруга. Тут остальные три постояльца сделали попытку выйти из двери одновременно и ушиблись об косяки. Ваш покорный слуга улыбнулся мрачному ронину и сказал, что мы, кажется, останемся в комнате вдвоем. Он добродушно засмеялся и заметил, что некоторые люди любят поднимать шум из-за пустяков. Но спустя пару часов он тоже пришел в какое-то подавленное состояние, так что утром я проснулся в полном одиночестве. В Киото ваш покорный слуга отнес фунадзуши в штаб-квартиру Синсэнгуми. Господин Кондо, командир Синсэнгуми, понюхал воздух и спросил: - Что случилось? Скажите мне все, даже самое худшее. Ваш покорный слуга ответил: - Это фунадзуши. Господин Хидзиката купил его в Эдо и просил меня привезти его к вам. Надеюсь, вы понимаете, что сам я здесь ни при чем. Господин Кондо сказал, что уверен в этом, но что, когда господин Хидзиката вернется, он с ним еще поговорит. Господин Хидзиката задержался в Эдо дольше, чем думал. Когда прошло три дня и он не вернулся, господин Кондо разыскал вашего покорного слугу в одном из увеселительных заведений Гиона. Он спросил: - Что говорил Тоши насчет этого фунадзуши? Ваш покорный слуга ответил, что он рекомендовал держать их в не очень сухом месте и просил, чтобы никто к ним не прикасался. - Сомнительно, чтобы кто-нибудь прикоснулся к ним, - сказал господин Кондо. - А он их нюхал? Ваш покорный слуга выразил предположение, что да, и прибавил, что он, видимо, очень дорожит этим фунадзуши. - Как вы думаете, Тоши очень огорчится, если я дам кому-нибудь пару монет и попрошу унести этот фунадзуши и закопать в землю? - спросил господин Кондо. Ваш покорный слуга ответил, что, по его мнению, он после этого ни разу больше не улыбнется. Тут господину Кондо пришла в голову новая идея. Он сказал: - Не согласитесь ли вы подержать фунадзуши у себя до возвращения Тоши-куна? - Господин Кондо, - ответил я, - что касается меня лично, то я люблю запах фунадзуши и путешествие с ним из Эдо всегда буду вспоминать как счастливое завершение приятного отпуска. Но на нашей земле приходится считаться с другими. Господа, под кровом которых я имею честь обитать - патриоты из клана Тёсю и в чем-то, пожалуй, террористы. Они энергично, я бы даже сказал - красноречиво возражают против того, чтобы их, по их же выражению, "притеснял сёгунат". Наличие в их доме фунадзуши господина Хидзикаты - я это инстинктивно чувствую - они воспримут как притеснение. А ваш покорный слуга не может допустить, чтобы про него говорили , будто он заодно с бакуфу. - Прекрасно, - сказал господин Кондо, вставая. - Тогда мне остается одно: вместе с отрядом переехать в храм Нисихонгандзи на то время, пока фунадзуши не будет съеден. Я отказываюсь оставаться с ним под одной кровлей.***
Господин Сайто сказал, что на него по временам нападают такие приступы головокружения, что он едва понимает, что делает. Господин Шишио сказал, что и на него по временам нападают такие приступы головокружения, что он едва понимает, что делает и к тому же у него явно жар. Сано сказал, что у него регулярно бывают приступы головокружения и он тогда тоже не знает, что делает. И к тому же у него не в порядке печень. Он знал, что печень не в порядке, потому что недавно прочитал проспект, рекламирующий патентованные пилюли от болезней печени, где описывались различные симптомы, главный из которых - "общее нерасположение ко всякого рода труду". У него были все эти симптомы. Что касается вашего покорного слуги, то у него тоже сильный приступ головокружения, не считая десятка синяков и пары царапин. Не удивительно, вот что я скажу. Манера господина Сайто начинать разговор с удара в голову просто не оставляет простора для диагнозов. Что касается самого господина Сайто, то он только прикидывается, что нездоров. На самом деле у него всегда все в порядке. Мальчик Соджиро хихикнул. Он был болен на всю голову с детства, но, по счастью, не догадывался об этом.***
Помню, знавал я одного господина – весьма образованного и сведущего даже в китайских науках. Однажды он отправился к доктору Мацумото узнать о способах лечения какой-то пустяковой болезни, которой захворал, - кажется, это была сенная лихорадка. Он взял нужную книгу и прочитал все, что требовалось; потом, задумавшись, машинально перевернул несколько страниц и начал изучать всевозможные недуги. В последствии он не мог припомнить, как называлась первая болезнь, на которую он наткнулся, - какой-то ужасный бич, - но не успел он и наполовину просмотреть список предварительных симптомов, как обзавелся убеждением, что сам схватил эту болезнь. Тот господин не был трусом, он собрался с силами и снова начал перелистывать страницы. Он дошел до брюшного тифа, прочитал симптомы и обнаружил, что болен брюшным тифом, - болен уже несколько месяцев, сам того не ведая. Ему захотелось узнать, чем еще он болен. Он прочитал про туберкулез и узнал, что давно заболел им и что острый период наступит месяца через два. У него был дифтерит с серьезными осложнениями, а холерой он, по-видимому, был болен с раннего детства. Он прочитал книгу от корки до корки и убедился, что единственная болезнь, которой у него нет, - это воспаление коленной чашечки. Тогда он вновь отправился к доктору Мацумото. Тот спросил: - Ну, чем же вы больны? - Я не стану отнимать у вас время, рассказывая о том, чем я болен. Жизнь коротка, и вы можете умереть раньше, чем я кончу. Но я скажу, чем я не болен. У меня нет воспаления коленной чашечки. Почему у меня нет воспаления коленной чашечки, я сказать не могу, но факт остается фактом,- этой болезни у меня нет. Зато все остальные болезни у меня есть. И он рассказал доктору, как ему удалось это обнаружить. Доктор осмотрел страдальца и выписал рецепт. Рецепт гласил: «1 свиная отбивная и одна бутылка сакэ каждые 6 часов. Ежедневные занятия в додзё. Отбой ровно в 11 вечера». С этим рецептом больной и отправился к собственному командованию. - И как, помогло? – поинтересовался господин Сайто. - Не особенно. Впрочем, господину Сайто лучше знать, какая холера свела в могилу господина Ито.***
- Нравится мой боевой крейсер? – спросил господин Шишио. – Он называется «Рэнгоку» и я заплатил за него больше половины всех своих денег. Ваш покорный слуга ненавидит крейсера. Их ненавидит всякий, кому приходилось грести, вот что я скажу. Каждый раз, как ваш покорный слуга видит крейсер, ему хочется заманить его в пустынное место и там, в тиши и уединении, порубить на куски. Есть в крейсерах что-то наглое и самоуверенное, отчего в душе просыпаются самые дурные инстинкты хитокири, и ваш покорный слуга начинает жалеть о добрых старых временах Бакумацу, когда можно было высказывать всякому свое мнение о нем на языке мечей. Уже одно выражение лица человека, который стоит на корме, скрестив руки на груди, само по себе служит достаточным поводом для нарушения общественного спокойствия, а вид корабельных пушек, обеспечил бы, уверен, справедливый приговор за "законное человекоубийство" при любом правительстве. Ваш покорный слуга поделился своими чувствами с господином Сайто, и Сайто сказал, что с ним дело обстоит еще хуже. Ему хочется не только убить человека, стоящего на корме, но перерезать всю его семью, друзей и родственников и потом сжечь его дом. Сочтя такую жестокость несколько чрезмерной, ваш покорный слуга высказал это господину Сайто. Но Сайто возразил: - Ничего подобного. Так им и надо. Я еще спел бы на их могиле. Про метель лепестков и кровавый дождь на клинках. Вашего покорного слугу огорчило, что господин Сайто настроен так кровожадно. Никогда не следует допускать, чтобы чувство справедливости вырождалось в простую мстительность. Потребовалось много времени, чтобы убедить Сайто принять более гуманную точку зрения, но, наконец, это удалось. Он обещал во всяком случае пощадить друзей и родственников и не петь на могиле.***
… Соджиро отнесся к этому компромиссу весьма одобрительно. Романтика одиночества его не прельщает. Ему нужно что-нибудь шумное, а если развлечение чуточку грубовато, что ж, тем веселей. Посмотрите на этого мальчика - и вам покажется, что это ангел, по каким-то причинам, скрытым от человечества, посланный на землю. Он глядит на вас с такой улыбкой, словно хочет сказать: "Как бы я желал сделать этот мир лучше и благороднее"; вид его вызывает слезы на глазах набожных старых мужей. Когда мальчик Соджиро перешел на мое иждивение, я никак не думал, что мне удастся надолго сохранить его у себя. Я сидел, смотрел на него (а он, сидя передо мной, смотрел на меня и улыбался) и думал: этот мальчик долго не проживет. Его вознесут в колеснице на небо - вот что с ним произойдет. Но когда я увидел дюжину трупов; когда он, рыча и брыкаясь, был вытащен мною за шиворот из сточетырнадцатой уличной драки; когда мне предъявили для осмотра труп ронина, принесенный разгневанной особой женского пола, которая обозвала меня убийцей; когда уважаемый Сайто-сан выписал мне повестку в суд за то, что я держу на свободе маньяка-убийцу, из-за которого все прочие убийцы и маньяки вынуждены сидеть по домам, не смея высунуть носа наружу и лишая Сайто-сана работы; когда, наконец, я узнал, что Юсуи выиграл пару рё, угадывая, сколько людей Соджиро убьет в определенный промежуток времени, - я подумал, что его, может быть, и оставят еще немного пожить на этом свете.***
Господин Сайто спросил, бывал ли ваш покорный слуга когда-нибудь в тайном убежище господина Шишио. Сам он, по его словам, заходил туда один раз, чтобы показать кому-то, как лучше пройти. Он изучал устройство тайного убежища по плану, который казался до глупости простым, так что жалко даже становилось тех ничтожных жизней, которые господину Сайто пришлось оборвать, чтобы заполучить его. Господин Сайто полагал, что этот план был издан в насмешку, так как он ничуть не был похож на подлинное устройство тайного убежища и только сбивал с толку. Сайто повел туда одного своего знакомого ниндзя из банды Они. Он сказал: - Мы только зайдем ненадолго, чтобы ты мог сказать, что побывал в тайном убежище Шишио, но это совсем не сложно. Даже нелепо применять к нему слово “лабиринт”. Надо все время сворачивать направо. Походим минут десять, а потом отправимся завтракать. Попав внутрь, они вскоре встретили людей в форме. Это были полицейские, которых послали арестовать Шишио, но теперь, по прошествии часа, они чувствовали, что с них уже хватит. Сайто предложил им, если угодно, последовать за ним. Он только вошел, сейчас повернет направо и выйдет. Все были ему очень признательны и пошли за ним следом. По дороге они подобрали еще многих, которые мечтали выбраться на волю: были здесь и полицейские, и совсем неблагонадежные на вид путники. Все они дерзнули войти в тайное убежище, разыскивая Шишио, и все были готовы отказаться от поисков Шишио ради поисков выхода. Шествие это, наконец, поглотило всех, кто был в лабиринте. Люди, отказавшиеся от всякой надежды снова увидеть родной дом и друзей, при виде Сайто и его компании воспряли духом и присоединились к процессии, осыпая его благословениями. Одна женщина в спадающем с плеч кимоно, державшая за руку улыбающегося мальчика и пробывшая в лабиринте все утро, непременно пожелала взять Сайто под руку, чтобы не потерять его. Сайто все время поворачивал направо, но идти было, видимо, далеко, и проницательный ниндзя из банды Они сказал, что это, вероятно, очень большое тайное убежище. - Одно из самых обширных в Японии, - сказал Сайто. - Похоже, что так, - ответил ниндзя. - Мы ведь уже прошли добрых два ри. Сайто и самому это начало казаться странным. Но он держался стойко, пока компания не прошла мимо валявшейся на земле половины рисового колобка, которую зоркий ниндзя, по его словам, видел на этом самом месте семь минут тому назад. - Это невозможно, - возразил Сайто, но женщина с мальчиком сказала: "Ничего подобного", - так как этот рисовый колобок выпал у мальчика изо рта непосредственно перед встречей с Сайто. Она прибавила, что лучше бы ей никогда с ним не встречаться, и выразила мнение, что он обманщик, а мальчик осклабился, как гиена. Сайто извлек свой план, но вид этой бумаги привел толпу в ярость. Сайто посоветовали пустить план на самокрутки. Он, по его словам, не мог не сознавать, что до некоторой степени утратил популярность. Наконец все совершенно потеряли голову и во весь голос стали звать на помощь. В конце концов на верхней галерее над их головами появился субъект в кимоно со странным узором из глаз. Он начал громко давать указания. Но к этому времени у всех в головах была такая путаница, что никто не мог ничего сообразить. Тогда субъект предложил им постоять на месте и сказал, что придет к ним. На горе он оказался слеп. Войдя в лабиринт, он не нашел заблудившихся, начал бродить взад и вперед и, наконец, сам заблудился. Время от времени они слышали в отдалении его жалобные крики. Всем пришлось дожидаться, пока не вернулся господин Шишио, который ходил обедать. Только тогда они, наконец, вышли. Сайто сказал, что, поскольку он может судить, это замечательный лабиринт, и мы сговорились, что обязательно попробуем завести туда Сано.***
На взгляд вашего покорного слуги, нет ничего более привлекательного, чем хороший гайдзинский прогулочный костюм. Но “гайдзинский прогулочный костюм” - хорошо бы все это понимали! - есть нечто такое, что следует носить на прогулке, а не под стеклянным колпаком. Если с вами отправилась публика, которая все время думает не о прогулке, а о сохранности своих одежд, то вся экскурсия будет испорчена. Однажды ваш покорный слуга имел счастье выйти на дело с двумя господами такого сорта. Ну и весело же нам было! Случилось так, что господину Кацуре и господину Окубо захотелось узнать, на что же похожа работа хитокири, и они попросили вашего покорного слугу, а также его друга, господина Шишио, устроить им небольшую экскурсию. Оба были разряжены по гайдзинской моде в пух и прах - воротнички, жилеты, сюртуки, клетчатые бриджи, цилиндры и перчатки. Они оделись для фотографии, а не для делового выхода. Прежде всего они решили, что вокруг очень грязно. Грязной была земля, грязью были покрыты стены переулка, куда мы свернули - но особо грязным оказался патруль Шинсенгуми, попавшийся нам навстречу. Когда рассекаешь плоть, случается иногда поднять брызги, а капля крови, оказывается, может совершенно сгубить гайдзинский туалет. Пятно ничем нельзя вывести, и на сюртуке навсегда останется след. Ваш покорный слуга был в авангарде. Он старался как мог. Он поднимал меч вверх на две ладони и после каждого удара делал паузу, чтобы с лезвия стекла кровь. (Господин Шишио, прикрывавший тылы, сказал, что не чувствует себя достаточно искусным, чтобы рубиться со мной в паре, и предпочитает, если я не против, стоять поодаль и изучать стиль Хитен Мицуруги. Он очень заинтересовал его.) Но, несмотря на все старания вашего покорного слуги, брызги крови и ошметки внутренностей все же иногда долетали до костюмов наших спутников. Господин Кацура и господин Окубо не жаловались, а только крепче приникали друг к другу и стояли, плотно сжав губы. Всякий раз, как их касалась капля крови, они сжимались и вздрагивали. Зрелище их молчаливых страданий возвышало душу, но оно совершенно расстроило нервы вашего покорного слуги. Он слишком чувствителен. Он начал орудовать мечом яростно и беспокойно, и чем больше он старался не брызгать, тем сильнее брызгал. Наконец ваш покорный слуга сдался и сказал, что не против сделать перерыв. Господин Шишио тоже нашел, что так будет лучше, и мы поменялись местами. Спутники наши, видя, что я отступаю назад, испустили невольный вздох облегчения и на минуту просияли. Наивные! Им бы следовало лучше примириться со мной. Господин Шишио был человек веселый, легкомысленный, толстокожий и не более чувствительный, чем мой старый сэнсэй. Вы могли метать в него молнии целый час подряд, и он бы этого не заметил, а если бы и заметил, то не смутился. Он шумно, наотмашь, рубил головы, так что кровавые брызги фонтаном разлетелись вокруг, и вся наша компания тотчас же застыла в оцепенении. Вылив на одежду наших спутников около пинты крови, он с приятной улыбкой говорил: "Ах, простите, пожалуйста", - и предлагал им в высшей степени сомнительный носовой платок. - О, это неважно, - шептали в ответ несчастные жертвы гайдзинской моды. Но затем им пришлось еще хуже. - А ну-ка, господа, - весело сказал господин Шишио, когда с шинсеновцами было покончено, - теперь спрячем тела. Сначала они его не поняли. Потом, усвоив его мысль, они сказали, что не умеют прятать трупы. - Это очень забавно! Сейчас я вас научу! - закричал господин Шишио. - Вы рубите их на куски, а мы с Кеншином станем оттаскивать их и бросать в старый колодец. Господин Окубо сказал, что не уверен, подходит ли их одежда для подобной работы. - Ничего с ней не сделается, - беспечно объявил господин Шишио. - Засучите рукава. И он заставил-таки наших спутников расчленять тела! Он сказал, что в этом главная прелесть работы хитокири. Господин Кацура и господин Окубо нашли, что это очень интересно. Теперь я иногда спрашиваю себя, был ли мой напарник так туп, как мы думали? Или, может быть, он... Нет, невозможно! У него был такой простой, детски-наивный вид! (Джером К. Джером "Трое в лодке, не считая собаки")