Шепот сердца

На острове Олух есть один дом, который стоит на самом возвышении. Он красив и богат по меркам викингов, но холоден и пуст после смерти вождя. Стоик оставил после себя сына, и Иккинг страдает в пустующем доме, каждый угол и стена которого напоминает ему о том, что папы больше нет. Он больше никогда не проснется и не услышит, как отец латает крышу, громко стуча по черепице молотом; никогда не спустится вниз и не увидит широкую спину вождя, сидящего за столом. Никогда не скажет ему: «Привет, па». И никогда не услышит в ответ: «Доброе утро, сынок». Иккинг теперь вождь и без пяти минут муж, поэтому дому недолго осталось пустовать, но эта мысль все равно не спасает. Днем молодой викинг слишком занят делами, но ночью, когда солнце тонет в море, опаляя небо багряными лучами, Иккинг не находит себе места. Он знает, что нужно время, но его боль по-настоящему никогда не утихнет. Смириться со смертью дорогого человека не так-то просто. А сейчас перед его глазами так и стоит та страшная картина – Беззубик, напирающий на него, и отец, бегущий к сыну со всех ног. Иккинг хорошо помнит папин взгляд в ту минуту. Страх за сына и готовность спасти своего ребенка любой ценой. Ночью на Олухе все спят, и лишь двое существ не смыкают глаз. Наверно, если бы Валка осталась с ним, а не ушла спать к драконам, к чему привыкла за двадцать лет, было бы легче, но Иккинг в этом не уверен. Ведь папы все равно нет. Поэтому каждый раз, когда солнечный диск вдалеке касается кромки воды, Иккинг зовет своего дракона, и они летят прочь. Где-то там в море, чуть дальше Острова Зудящей Подмышки, возвышаются необитаемые скалы, поросшие редкими деревьями и пожухлой травой, но это единственный кусочек земли в округе, где викинг и дракон чувствуют себя свободными. Олух с этой скалы еле виден, он превращается в размытую, скрытую дымкой полоску земли с несколькими невысокими пиками, но Иккинг смотрит куда угодно, только не на родной остров. Там на него возлагается большая ответственность, слишком много ожиданий. Там на него больше не смотрят, как на неудачника Иккинга – теперь он вождь и надежда племени. А здесь, среди скал, моря и неба, он - дракон. «У тебя сердце вождя и душа дракона» - эхом звучат в голове слова матери. Как все было бы проще, если бы он на самом деле был драконом! Иккинг и Беззубик смотрят, как верхушка солнца уходит под воду, все небо раскрашивается темно-фиолетовым, а тут и там загораются звезды. С другой стороны поднимается на небо луна, и воцаряется ночь. Ночью его боль забирают скалы и волны, бьющие далеко внизу о земную твердь, и Иккинг ласкает своего большого брата. Беззубик крутится вокруг ног хозяина, подставляя брюшко и шею под теплые родные пальцы. Иккинг чешет дракону черную твердую кожу, наслаждаясь рокотом Беззубика. Зачастую его речь он понимает лучше, чем человеческую. Иккингу нравятся звуки, которые издает Беззубик. Горловые, низкие, рокочущие или ревущие, а иногда такие нежные, что сердце заходится в трепете. Иккинг любит класть ладонь на горло дракону и чувствовать вибрацию под пальцами, когда Беззубик говорит с ним. Викинг распластывается на животе у фурии, кладет голову дракону на горло и слушает его рокот, пересчитывая пальцами чешуйки у того на шее. Двадцать драконьих лет. Первую ночь слезы так и льются на блестящую черную чешую. Беззубик обнимает Иккинга лапами, как и в тот день, когда хозяин летел навстречу смерти в огненной буре, и закрывает его крыльями, словно укутывая вождя в кокон. Холодные ветры не пробираются под кожистые драконьи крылья, и Иккингу тепло. Сейчас есть только он и Беззубик, который разделяет с ним боль, позволяя викингу выплакаться. Ему это надо. Им обоим это надо. Потом они засыпают, а с рассветом летят домой, где проживают еще один день, прежде чем вновь возвращаются в свою тайную обитель. Скалы посреди моря становятся родными и незаменимыми, и Иккинг с Беззубиком бывают там каждую ночь. Стоит солнцу коснуться горизонта, как дракон и его всадник уже мчатся над темными водами соленого моря. Когда луна поднимается на середину неба, Иккинг чешет Беззубику шею и наслаждается его рокотом, прижимается к нему, чувствует драконью мощь и силу. - Где-то там бьется твое большое драконье сердце, малыш, - тихо говорит Иккинг, на этот раз ведя пальцами вниз по горлу к широкой груди фурии. Беззубик соглашается, издавая приглашающий звук, и Иккинг сползает чуть ниже, кладя голову туда, где должно биться сердце дракона. Он прижимается ухом к чешуйчатой твердой коже и в тишине ночи вдруг слышит ясное равномерное «бум-бум, бум-бум». Так стучит драконье сердце. Иккинг слушает, и с каждым ударом братского сердца на душе у него становится легче. Он знает: так Беззубик говорит с ним, раскрывает ему свою душу, позволяя слушать сокровенные удары. Шепот сердца отличается от горлового рокота – так дракон показывает, что доверяет Иккингу, как себе самому. Он не просто друг или брат, или боевой товарищ. Так он показывает, что принимает Иккинга за своего - за дракона. Беззубик обнимает хозяина лапами, накрывает крыльями, и в ушах Иккинга раздается еще более отчетливое «бум-бум, бум-бум», которое смешивается с нежным, ласковым рокотом. Тогда он задает Беззубику вопросы, которые так и роятся в голове у молодого вождя, а драконье сердце шепчет: «Я с тобой, брат. Все будет хорошо». Иккинг верит, потому что знает – Беззубик никогда не подведет. И в этот момент, в эти драгоценные секунды Иккинг забывает обо всем на свете и чувствует себя живым. Шепот сердца дракона сравним лишь с задорным воем ветра в ушах: он точно также дарит свободу и невесомость, а еще – признание. Иккинг знает - он жив, пока бьется большое драконье сердце у него под ухом.