Не продается.

Мне казалось, красоты такой - не бывает. Шейка тонкая, хрупкость пальчиков… А глаза Избегают, соскальзывают, ускользают… Что ж ты делаешь? Я вроде бы завязал! Зарекался связываться вот с такими – В свитерах растянутых шерстяных. Мальчик мой кареглазый… Скажи имя. Сколько было уже вас… Вот таких? Длинноногих, худеньких, сидящих в барах, Попивающих Куба Либре и сок со льдом. Выбирающих жертв – чтобы не очень старых, И затягивающих в свои сети вишневым ртом. Говоришь, Данелио? Значит, Дэнни. Как бы ни назвал себя – это ложь. На бокале с рубиновым пляшут тени… Ну, пошли уже, кареглазый. Чего ты ждешь? Жмешься к талии доверчиво, будто первый Я, с которым ты… Ну, хватит врать. Запах кожи твоей щекочет нервы, Что я там обещал себе? Да насрать. "Никаких продажных, бросающих ночью, Равнодушно деньги берущих за трах на раз". Обещаю тебе, хороший мой, ты захочешь До утра сбежать еще. Но – не сейчас. Каждый третий из вас – с душевной гнилью, Каждый пятый считает себя умнее всех. Хм, а поцелуй с тобой, оказывается, не ванильный. За такой и душу продать – не грех. Губы бархатные. Ну же, мальчик, нежнее, Сердца стук под свитером - как набат. Слишком тоненький – плечики, руки, шея… Вот такими и выложена дорога в ад. Бьется жилка во впадинке над ключицей, В венах пульс давно зашкаливает за сто. Невозможно ни съехать уже, ни остановиться. Да и кто попробовал бы? А никто. Протяни сюда свою руку. Ниже. То, что там горячее и твердое – все твое. Да, хороший мой, свитер лишний, К черту джинсы твои драные и белье! К черту обещания быть разумным, Не впускать ни в сердце свое, ни в свой же дом. Опускаю тебя в шелк простыней бездумно, Выцеловываю имя твое жадным ртом. Не пытайся спрятаться, мальчик. Поздно. Кожа пахнет сиренево, горчит на вкус. Головокружение. Всплываю. Глотаю воздух. Смотришь взглядом доверчивым. Держусь. Прикасаюсь к ямочкам на щеках пальцем. Языком провожу дорожку от ребер – вниз. Ты ведь мог уйти. Но раз захотел остаться – Так держись теперь, мой шелковый. Держись. Выгибайся теперь от каждого поцелуя, Комкай простыни, рви стонами тишину. Как бы ни просил уже – не отпущу я, Не могу остановиться. Идем ко дну. Пересчитываю позвонки под тонкой кожей, Опускаясь все ниже. Вот он, самый предел. Как же узко в тебе! Я… правда, первый? Боже… Ты ведь сам со мной всего этого захотел? Ты пошел со мной, точно еще не зная, Что я сделаю с твоим телом? Мой Бог… Вновь притягиваю к себе… Двигаюсь… Отпускаю… Дрожь. Выкрикиваешь имя мое. Изнемог. *** Предрассветные сумерки. Нет никого. Верно. Ты ушел, естественно… В добрый путь. Позабыта на тумбочке пачка купюр в евро. Хочешь, чтобы я нашел тебя – их вернуть? Тянет издали запахом принятой ванны. Шорох ног босых. Свитер твой шерстяной Продолжает в углу валяться… Странно. Смелый мальчик. Решил остаться со мной? Сквозь зашторенные окна рвется солнце. Два "эспрессо", а ты по-прежнему - есть. Знаешь, я тату тебе сделаю. "Не продается". Ты ведь мой теперь. Я нашел тебя. Здесь.