Пока ты дышишь мое имя...

Я так люблю смотреть, как ты спишь. Люблю слушать твое тихое, едва уловимое дыхание. Люблю твою улыбку, которая все реже появляется на твоих губах. Она почти исчезла, стала отголоском нашего счастья. Ты перестал смеяться. А все из-за меня. И я ненавижу себя за это. За то, что не отражается теперь от каменных стен твой чистый звонкий смех, не искрятся глаза безудержной радостью, а сердце перестало трепыхаться надеждой и ожиданием. Ты словно неживой. Как и я. Неуловимо касаюсь твоих мягких волос, что светлым ореолом рассыпались по подушке, вдыхаю их аромат и улыбаюсь лишь уголками губ. От тебя всегда пахло земляникой. И я уже давно перестал ассоциировать этот аромат с ягодами – только с тобой. Твой сон чуток, неспокоен, но я уже никогда не смогу разбудить тебя. Не смогу целовать твои теплые мягкие губы, не смогу сжимать в своих ладонях холодные длинные пальцы. Я лишь легкий ветер. Дыхание твоего прошлого. И ты даешь мне веру, что это прошлое было для тебя счастливым. Помнишь тот день, когда мы были вместе последний раз? Уже тогда я знал, что именно так все и будет. Ведь я сам так решил. Тени вековых сосен скрывали от нас яркое, ослепительное солнце, и лишь редкий луч проникал на поляну. Мягкая трава изумрудным ковром расстилалась под нами, ветер ласково трепал твои волосы, а я лежал у тебя на коленях и любовался тобой. Ты рассеянно гладил меня по голове, глядя куда-то вдаль, и кусал бледные губы. - Что-то не так? – спросил я осторожно, касаясь твоей руки, покоящейся у меня на груди. - Ты мне скажи, Себастьян, - улыбнулся устало и перевел взгляд янтарных глаз на меня. В тот момент мне показалось, что ты все знаешь. Но ты не мог. Это было моей тайной. – Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Почему ты не хочешь рассказать мне? - Я расскажу. Но после, - я взял твою ладонь, поднес к губам и, поцеловав тонкие пальчики, крепко прижал к своей груди. Сердце билось часто, встревоженно, колотилось о ребра, и ты это заметил. Наклонился ко мне, поцеловал в висок и, тяжело вздохнув, вновь прислонился спиной к стволу высокой сосны. Я всегда восхищался тобой. Легкий нрав, открытая душа, пленяющая внешность – все в тебе было прекрасно. Но я испортил тебя, очернил твою чистую душу болью, заставил поселиться в ясных глазах печаль и стер с любимых губ улыбку. Я не желал такого, но иначе было нельзя. Искренняя, светлая, пылкая, безрассудная… Моя любовь убила бы тебя. Медленно, незаметно, день за днем, забирая твои силы, твою жизнь, тебя всего. Родовое проклятье, что наложила колдунья пару веков назад… Я был пропитан им, чувствовал его тяжесть на своем сердце. Никто уже не помнит, с кого все началось. Отец рассказывал только, что юная ведьма, отвергнутая кем-то из моих предков, прокляла его и весь наш род, и теперь по всей истории нашей семьи тянется шлейф смертей и горя. Так или иначе, счастье двух влюбленных было весьма недолговечным. И не было выхода. Не могло быть счастливого конца, как в сказках. Лишь смерть или смерть. Был только выбор. И я выбрал. Тебя. Убежать, скрыться, исчезнуть… Зачем? Я ведь все равно не перестал бы любить, даже если бы был за тысячи миль от тебя. Я все решил сам, без тебя, иначе ты бы не позволил, заставил молчать, давиться словами, но не произносить их вслух. Но только так я мог уберечь тебя. - Натаниэль, - я мягко коснулся твоей щеки, а голос мой предательски дрогнул. – Обещай простить меня. Твои глаза распахнулись, и в янтарных омутах я увидел удивление и тревогу. Я отвернулся, не в силах больше смотреть на тебя. Больно, стыдно, отвратительно… Любовь, ненависть, страх, отчаяние… За несколько секунд я испытал все, что могло чувствовать мое сердце. Оно билось тяжело, замедляясь, словно знало, что стучит последние минуты. - Себастьян, прошу, не говори так, ты меня пугаешь, - проговорил ты глухо. - Обещай, - настойчиво повторил я, вновь оборачиваясь. - Хорошо, я обещаю… Но я не понимаю… Ты хочешь бросить меня? Я горько усмехнулся. Глупый. Я никогда не смог бы оставить тебя. Нас может разлучить только смерть. И она разлучит. - Ты обещал мне, помни, - я с нежностью посмотрел тебе в глаза и обхватил твое лицо ладонями. – Я хочу, чтобы ты знал… Я жил только для тебя. И для тебя я умру. Я хочу, чтобы ты всегда помнил о моих чувствах к тебе. Я никогда не говорил тебе о них, но ты ведь чувствовал? Ты кивнул, не понимая, к чему я все это говорю. Припав к твоим губам, я украл последний долгий поцелуй и, отстранившись всего на пару миллиметров, продолжил вновь: - Теперь пришло время сказать открыто. Ты должен знать. Я так люблю, когда ты улыбаешься… Прошу, улыбнись для меня, - неуверенная улыбка коснулась твоих губ, а во взгляде читалась растерянность. Я погладил тебя по щеке, наслаждаясь бархатом кожи. – Вот так лучше. Единственное, что имеет для меня смысл в этом мире, - это ты. Я люблю тебя, Натаниэль. И всегда буду… Последние слова я шептал уже почти не слышно. Сердце неприятно сжалось, а потом разорвалось внутри. Моя любовь к тебе растекалась по телу, словно огненная лава, словно яд. Она больше не сможет убить тебя. Никогда. Я закрыл глаза и вновь положил голову к тебе на колени. Десять… - Себастьян… Ты мог не говорить… Я ведь видел это. По твоим глазам, - услышал я твой взволнованный радостный голос. Девять… - Слова не важны, когда сердце чувствует. Ведь правда? Восемь… - Себастьян, я… Я тоже тебя люблю. Очень сильно. Семь… - И если бы ты сказал, что хочешь покинуть меня, я бы умер. Шесть… - Ты ведь никогда не бросишь меня? Пять… - Не молчи, Себастьян, - твоя рука коснулась моего плеча, и ты легонько встряхнул меня. Четыре… - Себастьян! – ты встревожен моим молчанием, напуган. Три… - Прошу тебя, ответь, - нервно теребишь меня за плечо, хватаешь за руку. Два… Прикасаешься губами к моим губам. Еще теплые, еще не остыли, еще хранят для тебя улыбку. Один… - Себастьян… Ты в ужасе распахиваешь глаза, припадаешь к моей груди, чтобы услышать биение моего сердца. И слышишь. Один последний тяжелый удар. Все закончилось. Моя жизнь была твоей до последней секунды. - Нет… Себастьян, нет… Ты не можешь… Я не прощу тебя, слышишь? Не прощу! – твой голос срывается, а по щекам катятся слезы. Ты подтягиваешь мое тело ближе, прижимаешь мою голову к своей груди и, перебирая пряди смоляных волос, начинаешь словно укачивать. - Почему, Себастьян, почему это случилось? – шепчешь ты, всхлипывая. Но ведь знаешь уже, что я не отвечу тебе больше никогда. – Ты знал… Не просто так говорил мне все это… Ты прощался. За что ты так со мной? Я же умру без тебя… Я так тебя люблю… Так сильно… Твой крик… Злой, беспомощный, полный отчаяния и боли. Он навсегда остался замурован на этой поляне среди вековых сосен. Ты так и не узнал о моем проклятье. Я просто умер на твоих руках. А ты и не стремишься узнать от чего. Для тебя это неважно. Ты сильнее меня, гораздо сильнее. Я бы не выдержал той боли, что терпишь ты. Я не прожил бы без тебя и минуты, а ты живешь. И я благодарен Богу, что ты не натворил глупостей. Твоя жизнь для меня дороже моей, и я отдал ее для тебя, не раздумывая. Но и после смерти я не могу тебя покинуть. Ты держишь меня в этом мире, сам того не зная. Я каждый день незримо присутствую рядом, надеясь, что ты поймешь, почувствуешь меня. - Себастьян! – твой голос прорезает тишину, а сам ты вскакиваешь на постели и беспомощно озираешься. Я рядом, я близко… Я чувствую твое тяжелое дыхание, вижу в твоих глазах тоску, боль, отчаяние, обреченность, бессильную ярость. Ты злишься на меня? - Я обещал тебе, что прощу… - устало шепчешь, подтянув к себе колени и обняв. Ты дрожишь. Я так хочу обнять тебя, успокоить, но мои прикосновения ты даже не почувствуешь. Я сижу перед тобой, незримый, бестелесный, смотрю в твои родные глаза, а ты даже не знаешь. И если бы у меня было сердце, оно разорвалось бы вновь. Но я только дух. И все же мне больно. - Я прощаю, - снова твой едва ли различимый шепот. – Но я так хочу, чтобы ты был рядом… Я люблю тебя… Ты утыкаешься лбом в колени, а я невесомо провожу по твоим волосам, которые, как и всегда, пахнут земляникой. Неожиданно ты резко дергаешься, вскидываешь голову и смотришь прямо на меня, словно видишь. Протягиваешь руку осторожно, шевелишь пальцами, хватая воздух, и бессильно опускаешь. По щекам катятся крупные, кристально чистые слезы. Целую раскрытую ладонь… Разве ты можешь почувствовать? - Холодно… - выдыхаешь ты и сжимаешь кулак. Я не верю. Я просто не верю, что ты мог ощутить мое прикосновение. – Ты же здесь, правда? В ответ лишь провожу по твоей щеке. Ты вздрагиваешь, приложив ладонь к тому месту, где я дотронулся, и закрываешь глаза. - Я знаю, Себастьян, ты все еще со мной, - на твоих губах опять мною любимая улыбка, искренняя, открытая, настоящая. Не то фальшивое подобие, когда ты отвечаешь кому-то «Все хорошо». Ты ложишься, обхватываешь подушку руками, а я целую тебя в висок. Вновь улыбаешься и засыпаешь. Впервые так спокойно после моей смерти. Мой Натаниэль, моя любовь, моя жизнь, мое сердце… Я всегда буду незримо существовать рядом с тобой, пока ты жив. И всегда буду любить тебя.