Преодоление печали

Говорят, что конец – это новое начало. Но никто не говорил, что это начало будет так сложно найти. Мой отец… великий человек, вождь, воин, но в целом… всего лишь отец. Я всегда думал, что он будет жить вечно. Как же могут такие сильные люди, как он, умереть? Но он погиб. Иккинг стоял на вершине холма, глядя на заходящее солнце, блеском отражающееся в его глазах. Он всегда любил сумерки… по крайней мере, так он считал раньше. В раскаянии он тряхнул головой. «Он уплыл в этой горящей лодке навсегда». Юноша почувствовал, как глаза защипало, и тут же зажмурился. Нет, он не заплачет, он должен быть сильным, теперь он вождь. Но так ли это? Внутри он чувствовал себя испуганным ребёнком, всё ещё нуждающимся в защите отца, который пошёл бы на что угодно, лишь бы защитить своего сына… даже принести себя в жертву. Викинг почувствовал, как волна боли накатывает снова. - Ох, убирайся же ты! – воскликнул он, прогоняя слёзы и срывая голос на хрип. Беззубик, совершающий вечернюю трапезу неподалёку, услышал крик друга и решил, что тот обращается к нему. Он осторожно приблизился к Иккингу, решив, что тот опять злится на него, и пристально посмотрел на юношу своими огромными чёрными глазами, смущённо пророкотав что-то. Иккинг повернулся к нему, но не нашёл в себе сил что-либо сказать. Вместо этого он грустно улыбнулся. Дракон мягко потёрся головой о плечо викинга. Попытка утешить друга заставила сердце Иккинга ныть ещё сильнее, юноша с силой сжал губы в попытке сдержать рыдания. Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь утешительное, но у него вырвался только приглушённый всхлип. Беззубик резко отшатнулся, решив, что сделал другу ещё больнее. Иккинг мысленно зарычал. «Я так слаб, что даже не могу и слова выговорить! - он со злостью пнул ногой землю, - Вот почему он погиб! Я слишком слаб, я всегда был слабаком! Вот почему меня назвали Иккингом!» Беззубик в тревоге наблюдал за всей этой немой сценой, изредка издавая вопросительные рыки, которые юноша упрямо игнорировал. Он был слишком зол на самого себя, чтобы обращать внимание на какие-либо посторонние вещи. «Я всегда оказываюсь не в том месте, не в то время!... Может быть, было бы даже лучше, если бы этот заряд попал бы в меня…» Выражение его лица смягчилось, теперь уступив место сожалению. Он позволил себе слабо прошептать: «Если бы я только не был настолько глуп, думая, что могу изменить что-то. Я думал, я смогу переубедить его… Если бы я только слушался своего отца, он, возможно, был бы сейчас со мной». Его лицо снова погрустнело, а руки задрожали, когда он посмотрел в глаза своему дракону. - Прости, приятель, - его голос дрогнул. Несмотря на всю немую сцену, которую устроил Иккинг, Беззубик знал по знакомому взгляду, что он нужен другу, что тот нуждается в его поддержке, хотел он того или нет. Поднявшись, дракон подошёл к викингу, обвил землю вокруг его ног своим хвостом, усевшись рядом с ним на задние лапы. Иккинг даже не взглянул на Ночную Фурию, чувствуя взгляд чёрных глаз, устремлённых ему в спину. Он охотно прикрыл глаза, ощущая тепло последних закатных лучей на своей коже. Беззубик не понимал, почему его наездник такой грустный, и почему он игнорирует все попытки утешить его. Дракона стало наполнять чувство страха. Может быть, Иккинг просто больше не хотел, чтобы его утешали. Может быть, Беззубик как-то обидел друга, за что тот никогда ему не простит этого. Но его это не волновало, как бы сейчас ни относился к нему Иккинг, он его не бросит. Он никогда его не оставит, что бы ни произошло. Он скорее умрёт сам, чем позволит кому-нибудь обидеть своего всадника. Юноша чувствовал тепло драконьего тела, чувствовал успокаивающее присутствие и сопение ночной фурии. Нет, нет, не надо, не плачь… Он вспомнил, как отец однажды утешал его, когда Иккинг расстроился, узнав известие о смерти матери. Он вспомнил утешающую улыбку на небритом лице отца, тяжёлую руку, опустившуюся ему на плечо, и мягкий, добродушный голос, уверяющий, что всё будет хорошо. Затем он взглянул на Беззубика, позволив себе слабо улыбнуться. Он снова закрыл глаза, подумав, что его дракон заботится о нём так же сильно, как и его отец. Юноша медленно дотронулся рукой до носа Беззубика, опустил руки и обнял его, насколько это было возможно. Дракон удовлетворённо зарокотал и ткнулся носом в плечо своего наездника, тут же почувствовав, как Иккинг слегка дрожит. Он обеспокоенно заглянул в лицо другу, глаза которого покраснели, слёзы лились ручьём по щекам, а грудь часто вздымалась под порывами резких вздохов. Дракон медленно приблизил свою морду к заплаканному лицу юноши, слизнув теплым языком слёзы с его лица и чувствуя себя совершенно бесполезным. Ему просто хотелось бросить Иккинга на землю и лизать его лицо, как они всегда делали, когда веселились от души. Всё, что угодно, лишь бы его друг снова радовался. Затем, одним резким движением, Иккинг подпрыгнул и обвил руками драконью шею. Сломав в себе последний прут сдержанности, он просто открыто зарыдал перед своим драконом. В другой обстановке Беззубик бы встревожился, но сейчас Иккинг обнимал его, уткнувшись лицом в его шею, и то, что он открыто плакал, говорило не о том, что он рассержен на Ночную Фурию. Он огорчён - огорчён потерей своего отца. Догадавшись, Беззубик теперь расслабился, взглянув на своего наездника, крепко обнявшего своего дракона. Теперь он должен утешить его, чтобы Иккингу стало легче. И он это сделал. Он закрыл глаза и опустил свою голову на плечо юноши, обняв его передними лапами. Иккинг почувствовал добродушное объятие друга, отчего ещё сильнее сжал его в своих руках. Он улыбнулся, позволив течь слёзам дальше, понимая, почему его отец так сильно любил Беззубика. «Ты ушёл навсегда, папа, - подумал он, - но часть тебя будет жить в Беззубике всегда…»