Cigarette Smoke

      Ночь. Мрак окутал улицы. Когда все уснут, когда во всем доме погаснет свет, я выйду в темный двор, освещаемый лишь тусклым светом фонаря.       Я спускаюсь по лестнице на носочках, максимально беззвучно, чтобы никто не услышал. Выйдя на крыльцо, я вдыхаю ночной свежий воздух. На улице так тихо. Я сжимаю сигарету в зубах, пачкая белый фильтр кровью искусанных губ, и ищу в кармане зажигалку. Справившись с этой простой задачей, я вдыхаю горький дым, пропуская его через легкие. На улице холодно. Пар выходит изо рта. Я провожу языком по сухим, потрескавшимся губам и снова затягиваюсь. Сигаретный дым плавно поднимается вверх, выскальзывая из приоткрытых губ. Еще одна затяжка, я резко выпускаю сизое облачко. Недавно был дождь, и вода капает с деревьев, разбиваясь об асфальт, разрывая тишину этого вечера.       На другой стороне улицы я вижу его. Парень из соседнего дома. Он стоит в кругу света под уличным светильником. Стоит и смотрит. Я сижу в пол-оборота к нему, снова прикуриваю, втягивая щеки, и отворачиваюсь. А он продолжает смотреть, я просто чувствую чей-то взгляд на себе. И мы здесь одни. Это именно тот парень, чьи окна занавешены черными шторами, это именно тот парень, с которым мы часто переглядывались сквозь стекла. Просто стояли и смотрели через оконные рамы друг на друга. Он открывал окно, облокотившись на подоконник, и закуривал сигарету, выпускал дым изо рта, закидывая голову назад, а потом медленно её опускал, смотрел на меня несколько секунд и мгновенно скрывался за черными шторами, захлопнув окно.       Дым клубится и растворяется в свежем ночном воздухе. Я оборачиваюсь и вновь рассматриваю его, жаль, лица не видно. Вижу медленно плывущий вверх дым. Я снова отворачиваюсь. Здесь правда очень холодно, мелкая дрожь пробирает.       Через несколько мгновений он стоит позади меня — я слышу его вздох. Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо, выпуская дым:       — Фрэнки, — он не повышает тон, — ты, наверное, замерз, — он продолжает шептать, а дым и его теплое дыхание окутывают меня. Он долго затягивается, зарывается носом в мои волосы, выдыхая в них. Джерард подносит сигарету к моим губам, и я протягиваю руку, чтобы взять, но он отстраняется, лишь произнося: — Я сам, Фрэнки.       Вдыхаю дым сигареты из его рук и дрожу от холода. Парень встает передо мной и смотрит сверху вниз. Чуть нагибается и проводит ледяной ладонью по шее, берет за подбородок, заставляя поднять голову. Снова обхватывает фильтр губами, чуть поджимая их, пропуская дым в легкие, садится на корточки, кладет руки на мои колени и выдыхает через нос две струйки дыма.       — Пойдем домой, Фрэнк, ко мне. Фрэнк, ты давно не был у меня.       Он берет мои руки, согревая их своим дыханием, произнося бесконечно:       — Фрэнки, Фрэнк, Фрэнк, — произносит это как мантру. Словно это заклинание, помогающее ему затащить меня в свой дом. Завораживает то, как он произносит мое имя, шепотом, с придыханием, то, как вместе с моим именем с его губ слетает рассеянный дым. Окурок в моей руке дотлевает. Он поднимается и отходит, напоследок громко, но все так же завораживающе произнося «Фрэнк». И я покорно поднимаюсь и плетусь в его сторону, я знаю точно, что в этот момент на его губах появляется ухмылка. Каждый раз, прежде чем я окажусь на пороге его дома, он так нежен со мной. Джерард приобнимает меня за талию, прижимая к себе. — Сейчас ты согреешься, Фрэнки, я тебя согрею.       Мы переходим темную улицу, Джерард слегка подталкивает меня к порогу своей обители. Здесь, в его доме, так странно пахнет. Сладковатый запах марихуаны, пряного кофе, красок, и, конечно же, крепких сигарет. Дымом пропахли стены, мебель, да и сам Джерард. Он поднимается вверх по лестнице, крепко, даже грубо сжимая мое запястье, будто бы я собираюсь сбежать. Достигнув цели, он резко заталкивает меня в комнату и следом заходит сам. В углу стоит коробка, полная сигарет. Просто картонная коробка, доверху наполненная разными сигаретами. Это весьма... необычно.       Он молчит. Мы почти никогда не разговариваем. Он достает две сигареты из коробки и протягивает одну мне, но не дает взять.       — Приоткрой рот, Фрэнки.       Я зажимаю сигарету губами, и табак на другом конце сгорает, превращаясь в пепел. Он всегда курит. Наверное, сигареты — это его своеобразный фетиш. Джерард впивается в мою шею губами, до боли засасывая и кусая, стонет сквозь грязный поцелуй. Он проводит языком по моей скуле, зацепившись пальцами о мой подбородок и поднимая его вверх так, чтобы я запрокинул голову. Он отрывается от меня лишь за тем, чтобы сделать очередную затяжку. Джерард приподнимает голову и смотрит мне в глаза, подносит сигарету к губам, не отводя от меня взгляда, зажимает ее между большим и указательным пальцами, морщится, вдыхая. Сигаретный дым даже в его глазах.       Он прикусывает окурок и с остервенением пытается снять с меня одежду. Джерард держит меня за волосы, притягивая и вовлекая в откровенный и пошлый поцелуй. Я расслабляюсь и позволяю делать все, что ему угодно, определенно получая от этого кайф. Он переплетает наши языки, прижимая меня сильнее к себе и углубляя. Джерард прикусывает мой язык и начинает медленно посасывать, имитируя минет. Он судорожно дергает язычок молнии моей толстовки, стягивает ее с плеч, забирается руками мне под футболку, проводя короткими ногтями по нежной бледной коже, оставляя красные полосы. Я поднимаю руки, помогая избавить себя от уже такой ненужной одежды, но он ничего не предпринимает. Он разворачивает меня лицом к зеркалу, стоящему в углу, и хватает за горло так, что мне тяжело дышать. Секунду помучив меня, Джерард слегка ослабляет хватку, заставляя запрокинуть голову ему на плечо, продолжая сжимать мое горло, водя по нему ладонью.       — Посмотри на себя. Скажи, ты ведь настоящая шлюха, Фрэнки? Сколько людей, кроме меня, трахает тебя?       Он единственный мой партнер, до него у меня никого не было, я никогда не изменял ему и после. Хотя что можно назвать изменой, если наши отношения не заходят дальше секса? Мы знакомы два года. Именно два года прошло с момента его появления. Мне было всего четырнадцать. Даже тогда, даже в тот гребаный раз он не был нежен. Я молчу. Джерард постоянно приводит сюда кого-то.       Я поднимаю голову и поворачиваюсь к нему.       — Никто. Только ты, Джерард, только ты меня трахаешь.       — Это значит, ты принадлежишь мне, Фрэнки. Такой безумно красивый, такой чистый. Только мой. И ты выглядишь таким невинным. Это дико возбуждает, Фрэнк.       Его крепкие сигареты обжигают горло. Он расправляется с моей футболкой, поднимая поочередно сначала одну мою руку, затем другую, дергает предмет одежды вверх, обнажая верхнюю часть тела, и припадает губами к груди, обводя языком контуры татуировок и ореолы сосков, а я рвано выдыхаю. Его руки покоятся на моих бедрах.       Он проводит рукой по телу, приближаясь к ремню, и притягивает еще ближе, расстегивая пряжку. Он медленно вытаскивает ремень из петель. Складывает его вдвое. Я знаю, что он собирается сделать. Джерард сильно ударяет меня по бедру, на что я только вздрагиваю и, шипя, вздыхаю. Его тонкие пальцы пробираются под джинсовую ткань и впиваются в нежную кожу.       — Ты такой холодный, Фрэнк, — он шепчет мне, продолжая мять мою задницу, проводя пальцем между ягодиц. Вытаскивает руку и снова закуривает, пуская дым мне в лицо, обсыпая пеплом мои плечи. — Разденься, Фрэнк, — он произносит это властно и грубо, но мне почему-то нравится его слушаться. Беспрекословно. Во всем. Я выполняю любую его прихоть так, словно это моя обязанность, так, словно это закон, прописанный в конституции.       Дрожащими руками я расстегиваю пуговицу и стягиваю джинсы, в то время как он сидит и смотрит, продолжая курить в затяг. Брюки не держатся на узких бедрах и сваливаются, я переступаю через ткань и смотрю на Джерарда, на то, как он достает табак и бумагу для самокруток, уже не обращая внимания на меня. Он вытаскивает одну тонкую белую бумажку и высыпает немного табака. Шоколадный. Он сворачивает это в трубочку, оставляя тонкую клейкую полоску торчать, подносит к губам, проводя по ней языком, и прижимает пальцем, заклеивая сигарету. Джерард кладет ее на журнальный столик и переводит взгляд на меня, ухмыляясь и осматривая.       — Разденься до конца.       И снова отворачивается, принимаясь за изготовление второй. Он просит подойти к нему и протягивает трубочку с табаком к моим губам, чтобы я облизал клейкую сторону. Я точно так же, как и он, но минутой ранее, провожу языком по краю. Джерард улыбается и заворачивает.       — Возьми ту, что на столике. Мою... Чёрт, ты такой красивый без одежды.       На моем бедре остался красный след от пряжки ремня. На часах 2:27. В комнате горит фиолетовая лавовая лампа — единственный источник света. Табак на конце его сигареты загорается, и дым струится. Здесь так накурено, что кажется, будто расстилается туман. Он тянется к столику и передает мне сигарету с зажигалкой. Я уже полностью обнажен.       И я так возбужден. Руки дрожат, член пульсирует, наверное, сигареты — и мой фетиш тоже. Или курящий Джерард. Голова кружится, и я будто на лодке в плывучем доме.       Пытаюсь извлечь огонек из зажигалки, а он внимательно смотрит. Смотрит и опять ухмыляется, закатывает глаза и, вырывая из моих рук злосчастную зажигалку, откидывает ее в сторону. Берет мою сигарету, прикуривает своей и отдает обратно. Мы сидим и курим. Просто молчим, еще больше заполняя дымом комнату, которая, кажется, никогда не проветривалась.       Жамевю — состояние, когда я, будучи в привычной обстановке, чувствую, что здесь никогда не был. Это так странно. Это пугает. И именно это сейчас со мной происходит.       Джерард протягивает руку к моему запястью и тянет, сажая на свои колени. Я пытаюсь проглотить ком, застрявший в горле, но он стоит крепко и горечью отдает на язык. Сейчас мне не хочется этого, как всегда, но я должен. Я не нужен ему ни для чего другого. Я резко поворачиваюсь и целую, будто не увижу его никогда. И он целует в ответ. Я взъерошиваю его короткие тёплые волосы. И нет ничего святого и чистого этом поцелуе, есть дикое и неистовое желание. Этот поцелуй, он как сам Джерард, грязный, грубый и с привкусом сигарет.       Он хватает меня за шею и толкает на пол. Старается как можно быстрее освободиться от одежды. Расстёгивает верхние пуговицы рубашки, снимает ее через голову и бросает возле меня.       — Сними это с меня, — указывает на джинсы. Приказ. Я приподнимаюсь и на коленях подползаю к нему. Повиновение. — Смотри на меня, Фрэнк, — Снова приказ. Поднимаю взгляд и по-детски невинно смотрю ему в глаза. Опять безоговорочное повиновение.       Колени дрожат, я, как девственник, боюсь прикоснуться к нему. Расстегиваю пуговицу, молнию, ни на секунду не отрывая взгляда от его зеленоватых горящих глаз. Тяну джинсы вниз. Я вижу член Джерарда, он возбужден не меньше меня, но я должен смотреть ему в глаза. Он подается бедрами вперед, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Он как будто знал, что встретит меня сегодня.       Джерард снова толкается бедрами вперед, дотрагиваясь членом до моего подбородка. Продолжая смотреть на него, я касаюсь кончиком языка розовой головки, обводя ее. Обхватываю губами, посасывая, не переставая дразнить язычком. Скольжу губами до основания, плотно прижимая язык и втягивая щеки, стараясь взять как можно глубже. Головка касается задней стенки, а я все смотрю на него сквозь подрагивающие ресницы. Он курит, он стоит, наслаждается сигаретой и мной, прикрывая глаза, отдаваясь ощущениям.       Я жмурюсь, когда член входит глубже и он стряхивает пепел мне на лицо. Я отстраняюсь, протягиваю руку за сигаретой, и, вдохнув побольше, отдаю её обратно. Вновь обхватываю член мокрыми губами, неплотно, чтобы дым постепенно выходил, попадая в глаза, но я, как и прежде, смотрю на Джерарда сквозь серую пелену.       Я отстраняюсь, поднимаю голову, чуть наклонив ее вбок. Он все так же властно смотрит на меня, будто сейчас поставит оценку. Садится на корточки и надавливает рукой мне на грудь, чтобы я лег. Опускаюсь на холодный пыльный пол, а он шире раздвигает мои ноги и наклоняется, обвивая прохладными сухими руками мой член, немного влажный от смазки. Поглаживает большим пальцем головку, слегка надавливая на дырочку уретры. Наклоняется еще ближе и проводит широким мазком языка по стволу, хитро прищурив глаза, улыбаясь, он протягивает руку к моему лицу. Набрав побольше слюны, я начинаю вылизывать его ладонь.       Он снова поглаживает мой член, целует головку, спускаясь ниже, не переставая медленно двигать рукой. Я откидываю голову и подаюсь бедрами навстречу. Сиплое рваное дыхание вырывается из груди. Он прикусывает головку, а я в это время веду пальцами по телу, очерчивая соски и контуры татуировок. Джерард поднимает голову и, похабно ухмыляясь, заинтересованно смотрит на меня. Он ведет рукой по внутренней стороне бедра, переходя к паху, ведет дальше, по животу, груди, шее. Он пододвигается ближе ко мне и проводит языком за ушком. Горячее дыхание обжигает шею, он продолжает вести языком до скулы, его рука снова опускается на мой член. Он шепчет:       — Фрэнки, Фрэнки, — продолжая ласкать меня, слушая прерывистое дыхание и стоны, он ускоряет движения, покрывая поцелуями мой живот. Джерард опускается и касается языком внутренней стороны бедра, подключает губы, засасывая и втягивая нежную бледную кожу. Он отстраняется и облизывается, глядя на мой возбужденный, стоящий колом член. — Я так хочу тебя нагнуть, хочу слышать твои сладкие стоны наслаждения вперемешку с болью, хочу видеть, как ты выгибаешься, хочу грубо оттрахать тебя, — с придыханием произносит он, затягиваясь почти потухшей сигаретой. От этой речи мне явно недостает воздуха, и я глубже дышу, учащается сердцебиение. Единственное, что я могу в данный момент, — тихо постанывать в знак согласия и трепетать в его руках. — Встань, — опять приказ.       На ватных ногах пытаюсь приподняться и, немного пошатываясь, встаю. Он подходит сзади, одну руку положив на бедро, сильно сжимая его, а второй пересчитывая позвонки, приближаясь к шее. Давит на лопатки, заставляя меня нагнуться. Он впивается руками чуть ниже талии, придвигая еще ближе к себе, нажимает на поясницу, а я невольно прогибаюсь, еще больше выпячивая задницу и закидывая голову назад.       Он ведет рукой между ягодиц, слегка касаясь входа. Джерард облизывает два пальца, обхватывая губами и начиная посасывать. У меня сносит крышу от этого зрелища, и я тихо скулю, толкаясь назад, еще ближе к его разгоряченному телу. Он с причмокиванием выпускает пальцы изо рта и сразу вводит их в меня до упора. Я вздрагиваю и резко выдыхаю, пытаясь совладать с неприятными ощущениями. Джерард быстро двигает пальцами, вытаскивая полностью и резко вводя обратно. Я слышу его тихие стоны, полные желания, ему так и не терпится поскорее войти в мое податливое тело. Он раздвигает их ножницами, пуская новую волну болезненных ощущений по телу.       — Сколько мы с тобой не виделись? Три месяца? — я уже не могу говорить. Только закусываю губу и нервно киваю. — Черт, ты такой... ммм... узкий. Тебе нравится это? Когда тебя используют, как шлюху? Нравится терпеть боль, Фрэнк? — я уже не понимаю, что он говорит, я хочу скорее почувствовать его в себе, крича от боли и ощущения наполненности.       Джерард убирает пальцы, и я чувствую горячую влажную головку у входа. Одним толчком он входит наполовину, одной рукой хватая мои волосы, тянет их на себя, а другой зажимает мой рот, чтобы хоть немного заглушить крик. Тугое колечко мышц плотно сжимается вокруг его члена. Он входит до конца, продолжая держать меня за волосы, двигается не быстро, закусывая губу и тяжело дыша. Я еще сильнее выгибаюсь, насаживаясь на его член, превозмогая боль.       Он громко стонет и двигается быстрее. Шлепки плоти о плоть, его яйца звонко ударяются о бедра, он не перестает стонать и выкрикивать что-то неясное, сильнее сжимая мои волосы, притягивая к себе. Его короткие острые ногти слишком сильно впиваются в мою кожу на бедре, оставляя красные отметины. За ухом он припрятал сигарету, и, ни на секунду не останавливаясь, продолжая вбиваться в меня все глубже и ускоряя темп, он прикуривает, и с каждым громким хрипловатым стоном дым вырывается из приоткрытого рта. Он меняет угол проникновения, задевая ту самую точку, от чего я протяжно кричу, подаваясь на встречу. Джерард быстро ритмично двигается, с каждым толчком ударяя в простату, заставляя давиться воздухом. Я прошу не останавливаться, прошу двигаться еще быстрее. Наши стоны сливаются воедино, вырываясь из груди и заполняя прокуренную комнату. Я вожу руками по горячему, влажному от пота телу, задевая твёрдые бугорки сосков, опуская руку на член. Быстро двигаю ей в такт движениям моего любовника, вновь срываясь на крик удовольствия.       Джерард ухмыляется и тушит горящую сигарету о лопатки, из-за чего я вскрикиваю и громко матерюсь. Кожа пылает, а Джерард вдавливает сигарету, пока она не потухнет. Сильная боль смешивается со сладостными ощущениями от попадания члена по простате. Я продолжаю скулить, и слезы собираются в уголках глаз. Он наклоняется и зализывает место ожога, целуя воспаленную кожу. Его рука опускается на мой член, накрывая мою и начиная дрочить в ритм своих толчков, а я пытаюсь двигать бедрами, одновременно насаживаясь на член и толкаясь в его руку. Несколько движений его умелых рук, и волна оргазма накрывает меня, я дрожу всем телом и, громко простонав, изливаюсь в его руку, пачкая пол белесой жидкостью. Ноги подкашиваются, голова опускается, покачиваясь с каждым толчком. Джерард, жадно хватая воздух, совершает последнее движение и кончает мне на спину и задницу, выгибаясь и выкрикивая мое имя со стонами. Горячая сперма стекает по пояснице и ногам. Я уже не в состоянии держаться на ногах, падаю на колени и, перекатываясь на бок, пытаюсь отдышаться. Глаза слипаются, и я проваливаюсь в сон под шепот Джерарда.       Проснувшись, я вижу его же, сидящего за кофейным столиком, снова сжимающего меж пальцев сигарету. Он смотрит на меня и улыбается. В этот раз, сегодня, я надеюсь, что все будет иначе. Я сонно потираю глаза и щурюсь от яркого света. Он сидит лицом ко мне в одних боксерах, положив ногу на ногу.       — Я бы обменял любовь на пачку сигарет, — вздыхая и выпуская пар изо рта, говорит он.       — А меня? — сомнение, сомнение и боль.       — Разве я говорил про секс, Фрэнк? Я говорил про любовь, мой мальчик.       Солеными линзами слёзы покрывают глаза. Расплывается комната. И вроде это не должно задеть меня, и вроде я и так это знал. Вроде.