Time fancies

Сизый сигаретный дым медленно поднимается к потолку, путаясь в тяжёлых дорогих шторах. Он укутывает пахучим бархатом тонкие пальцы, складывается в туманные фигуры и греет горькие от табака губы. Кондиционеры не справляются, и помещение тонет в запахах, напрочь отбивая возможности обоняния. Он морщится недовольно, барабанит нетерпеливо кончиками пальцев по деревянной ручке кресла - той самой её части, что уже отполирована до блеска бесконечными прикосновениями приходящих сюда людей. Он любит это место. За имя, за обслуживание, за возможность сидеть в самом углу, удачно спрятавшись в тени штор... Не важно. Он просто любит это место. Люди вокруг - беспокойное богатое быдло, как он сам называет их про себя, обводя цепким взглядом окружающих. Официанты, холёные мальчики в возрасте от двадцати до двадцати пяти, задницы им лизать готовы, лишь бы получить лишние пару баксов на чай. Он ощущает противный сухой ком в горле и медленно сглатывает, проводит кончиком языка по сухим губам, чувствуя терпкое послевкусие после сигарет. Ждать так скучно. Он обводит ядовитым взглядом голодной змеи проходящих мимо официантов, но те словно не обращают на него внимания, проскальзывают мимо, как тени, и идут дальше. Это раздражает, но не настолько, чтобы он обратил на себя лишнее внимание. Времени у него много. Он не понимает - то ли в помещении душно, то ли ему настолько сильно хочется выпить, но он, поддаваясь этому давящему чувству "хотения" расстёгивает пуговицы на пиджаке, путаясь пальцами в застёжках с непривычки. Приглушённый свет серебрится на старинной цепочке, выглядывающей у него из кармана и он, осознавая это, осторожно тянет за неё, вытаскивая лежащие в кармане жилета часы. Их корпус уже достаточно старый, но рисунок под пальцами ощущается всё так же чётко, как и несколько лет назад, и он медленно обводит пальцами замысловатые вензели узоров. Часы холодные, как лёд, и он сжимает их несильно, прячет в ладони, пытаясь согреть теплом собственного тела. До сих пор, сколько бы он не пытался, они всегда оставались холодными. Паранойя - страшная болезнь. Ему кажется, что на него разом направлены взгляды сотен людей и он поспешно прячет часы обратно в карман, оставляя на виду лишь цепочку, как украшение, свисающее из кармана элегантной серебряной дугой. Рука, которой он сжимал часы, до сих пор холодная и он решает согреть её своим странным, но уже давно запатентованным способом. Он достаёт из пачки сигарету: не элегантно, как он привык, а небрежно, отдавая дань традициям этой варварской, бескультурной страны. Он ищет в карманах зажигалку, ну или спички, на худой конец, чтобы прикурить, но и то и другое запропастилось куда-то по закону подлости. Он с тоской вспоминает, как с полчаса назад (23 минуты, если говорить точно) ему дал прикурить один из официантов, но с тех пор ни одни из них к нему больше не подходил, а он решил не привлекать к себе внимание, чтобы его запись в "Книге отзывов и предложений" буквально сочилась ядом и ненавистью. Да, он любит это заведение. Но не когда его игнорируют по полчаса (по 24 минуты, если говорить уж совсем точно). Он уже отчаивается найти искомое, когда рядом, озаряя пряди его тёмных, чуть кудрявых волос, вспыхивает огонёк зажигалки. Он прикуривает, видя, как на самом кончике сигареты разгорается маленький пожар, и делает глубокую затяжку. Сигаретный дым смешно щиплет кончик языка и он улыбается едва заметно, самыми уголками губ, позволяя себе зажмурится на мгновение и просто насладиться этим прекрасным моментом. Когда он наконец открывает глаза и выдыхает белёсый дым, он видит склонившегося над собой парня. Он высокий и худой просто до безобразия: если постараться, можно посчитать каждую косточку под его тонкой футболкой. Бейджик на его груди чуть скособочен, но если очень захотеть, прочитать написанное всё же возможно. - Спасибо, Чжоу Ми. - кивает он благодарно, убирая пачку сигарет обратно в карман. Новый знакомый следит за его движениями невнимательно, вовсе не интересуясь и это.. успокаивает? Он смотрит наверх, туда, где в свете ламп переливается яркими цветами рыжая шевелюра молодого человека и встречается взглядом с карими глазами миндалевидной формы. Чжоу Ми улыбается ему в ответ: - Мне очень жаль, что Вы, являясь нашим постоянным клиентом, вынуждены ждать так долго. Вы же любите красное каберне? Он кивает и получает приятным бонусом ещё одну улыбку - широкую, открытую. Искреннюю. Уголки губ вновь вздрагивают в едва заметной улыбке, но его новый знакомый этого уже не видит - повернувшись к нему спиной, он уходит к барной стойке. Раз. Два. Три. Чжоу Ми успевает сделать всего несколько шагов, когда он внезапно замечает в другом углу зала какое-то шевеление. Подозрительное шевеление. За которым обычно не следует ничего хорошего. Он быстрым движением вытягивает часы из кармана: пальцы уверенно скользят по цепочке, перехватывают металлический корпус, холодящий кожу, и нажимают на кнопку, открывая серебряную крышечку с винтажными узорами. Время на мгновение замирает, словно осмысляет происходящее, и, наконец приняв его за своего, продолжает свой бег. Только для него. Он медленно тушит сигарету о дно пепельницы, испытывая небольшой укол сожаления от того, что ему приходится уходить так рано. В нескольких столиках от него застыли в нелепой позе пара бугаев и он усмехается, довольный тем, что ему опять удалось их обхитрить. Он отодвигается от стола вместе с тяжёлым креслом, в котором он сидит - ножки противно скрипят по дубовому паркету и он спешит встать, словно сделал что-то противозаконное. Часы медленно тикают, зажатые между тонких пальцев. Он ненадолго кладёт их на стол, и, периодически бросая тревожный взгляд на секундную стрелку, что-то быстро пишет на скомканной впопыхах салфетке. Закончив, он аккуратно разглаживает её, словно это может вернуть ей товарный вид, и кладёт на стол, придавливая самый её краешек пепельницей, чтобы не снесло ветром от кондиционера. Хотя, может, если он не способен справиться даже с сигаретным дымом, он и салфетку пожалеет? Выход в другом конце зала, такой далёкий, но часы, которые он вновь сжимает в руке, уверенно тикают, доказывая ему, что отсюда они выберутся без каких-то проблем. Он успокаивается, проходит мимо тех самых бугаев и, совершенно не таясь, вытаскивает кошелёк из заднего кармана джинс одного из них. Теперь он может не переживать за своё существование по крайней мере ещё несколько дней. Эти преследователи всегда такие глупые. Он улыбается собственным мыслям, как ему самому кажется, но на самом деле губы его трогает недобрая усмешка. Выход уже близко и он прибавляет шаг, желая поскорее покинуть это место. Только оказавшись на улице и пройдя ещё немного, он наконец захлопывает часы - те закрываются с лёгким щелчком, словно обидевшись подобному обращению. Впереди, прямо над горизонтом, медленно расцветает всеми оттенками алого рассвет и он, повинуясь собственным желаниям, идёт ему навстречу. * * * * * Чжоу Ми рассеянно моргнул пару раз. Ему показалось, что его шаг сбился с привычного ритма, и это было по неправильному странно. Но нет, вроде всё было нормально: Земля по-прежнему крутилась, а время шло своим чередом. Дойдя, наконец, до барной стойки, он привычным движением достал бутылку вина и, сняв пробку, налил его в нужный фужер. В зале слышались какие-то шум и возня. Китаец обвёл удивлённым взглядом видимое ему пространство и заметил, как из зала выбежали два подозрительных на вид человека, размером с небольшого мишку каждый. Предчувствуя что-то неладное правой лопаткой, на которой уже пару месяцев заживал небольшой шрам, он посмотрел в сторону стола, за которым только что сидел незнакомый ему постоянный клиент. Стол был пуст. Чжоу Ми расстроенно цокнул языком, растерянно смотря на полный фужер вина прямо перед собой. Ему нужно было найти воронку, чтобы осторожно перелить вино обратно, пока менеджер не заметил. Обеспокоенный этой проблемой, он повернулся спиной к залу. И пропустил тот момент, когда официант, подойдя к опустевшему столику, чтобы убрать оставшийся мусор, скомкал и бросил на поднос неопрятного вида салфетку, на которой было торопливо выведено "Чо Кюхён".