Моментальное фото

- Бьякуя, вот! — она хватает его за руку и тащит вперед, к какой-то подозрительной будочке, стоящей под эскалаторами. - Что это? — он не то чтобы упирается, но вот так запросто соглашаться с неозвученными идеями жены он не склонен. От слова «совсем». Особенно здесь, в мире людей, где так много того, что выходит за рамки здравого смысла. Как, например, кабинки моментального фото. - Бьякуя, ну пойдем же! Она отдергивает шторку и затаскивает его внутрь — с пакетами, полными всем тем, что она накупила сегодня. Он не любит ходить по магазинам. Он не любит места, полные суетливых людей. Снующих туда-сюда, отвлекающих ее внимание. Он любить сидеть с ней в гостиной ее маленького аккуратного домика, боком ощущать ее тепло и пить мятно-вишневый чай из больших кружек. И проживать каждое мгновение вместе — осознавая, что нет ничего короче, чем кажущаяся вечность. Они научены горьким опытом жизней: его — этой, долгой, в которой рано или поздно прожитые годы спрессуются в безликие дни, и ее — той, что была там, в Сэйрэйтэе, и оборвалась ранним весенним утром. Она смеется и забирает пакеты у него из рук — большие картонные с ручками, маленькие пластиковые с прорезями, даже несколько коробок — и ставит их на пол, задвигая в дальний уголок. - Милый, ну нельзя быть таким серьезным, — смеется она и достает из кармана монетку. В этой жизни она намного живее. Больше смеется, громче говорит, ярче двигается. В этой жизни она полна... жизни. Он улыбается. Он помнит ее бледное лицо, бескровные губы, бездонные погасшие глаза. Он помнит, как из них уходил свет жизни. Он помнит, как не мог ничего сделать. Только держать ее руку, исхудавшую и холодную, улыбаться, обещать, что вот завтра она обязательно поправится, а сегодня просто устала, и оттого без сил. И знать, что каждое его обещание — ложь. Даже не во спасение — он не может ее спасти. - Я не люблю фотографироваться, — серьезно сообщает он, но глаза его улыбаются. Все, что было, осталось в прошлом. Он никогда не сможет этого забыть, да и не захочет забывать. Но теперь у них есть настоящее. Потеряв, он научился ценить втройне. - Я знаю, милый, — она лукаво улыбается и опускает монетку в прорезь автомата. Нажимает кнопку и указывает пальчиком на объектив камеры за стеклом. — Улыбнись. Он поворачивается и замирает для снимка. Он не будет ей перечить, лишая маленьких радостей. Она заслужила быть счастливой. Он любит ее улыбку и свет в ее глазах, этот свет для него дороже сияния всех звезд Вселенной. Она делает что-то неуловимое за его спиной, и он ощущает касание к голове и волосам. Вспышка. Он поднимает руку и снимает с головы нэко-мими, поворачивается к ней и смотрит с укором. В эти сияющие бездонные глаза, ради которых он пойдет на все. И она это знает, плутовка. И смотрит в ответ чистым невинным взглядом, совсем чуть-чуть смущаясь для приличия. Вспышка. - И неужели тебе совсем не стыдно? — «корит» он ее, а она улыбается, подается вперед и целует его в уголок губ. Вспышка. За прожитые без нее пятьдесят лет он научился ценить такие мгновения. Каждое из них. Собирать их и откладывать в памяти, в душе, в сердце. На случай, если... На всякий случай. Он смотрит в ее глаза, в самые любимые глаза на свете, и улыбается. Вспышка. Когда все пакеты будут разобраны, продукты убраны в холодильник, а ужину в честь полугода со дня их новой встречи еще только предстоит сготовиться, она повесит четырехкадровое фото на холодильник и прижмет его магнитом-звездочкой.