Раздражение

      Лука испытывала раздражение, стоило только Гакупо появиться, зайти со своим вечным пожеланием доброго утра и улыбнуться, весело подмигнув. При этом у него обязательно развевались длинные фиолетовые волосы, собранные в хвост, такого же цвета глаза сияли, и вообще весь парень просто светился от удовольствия. Он обязательно говорил пару комплиментов начальнице, «неожиданно» проходящей мимо, поднимал упавшие со стола соседки бумаги, поливал любимый кактус, и Лука уже готовилась убивать любого, кто обратится к ней. Гакупо напоминал ей рыцаря, готового встать на защиту несчастных девушек от сломавшегося ксерокса, спокойно объяснить, почему нельзя бить монитор компьютера ногой, и разрядить обстановку свежим анекдотом, хотя сам подобные шутки не очень любил. С легкой руки девушки, все так и прозвали Гакупо Самураем. Все-таки они жили в Японии, и западное название не прижилось.       Нет, Лука и сама не была грубиянкой, никогда не отказывала в помощи, тем более новичкам, поливала расчудесный кактус, когда этого недорыцаря не было рядом (получив от ехидных коллег прозвище: Помощница), и даже могла сама починить ксерокс, тщательно скрывая это ото всех. Ну а что тогда делать Самураю, если со всем будет справляться она, хрупкая беззащитная девушка? Пусть Гакупо копается в противном устройстве, пачкая руки, а она пока что полюбуется на себя в зеркало, исподтишка поглядывая на него. То, что Лука так делала, боясь в открытую посмотреть на наивного Самурая, тоже раздражало. Но пересилить себя и подойти к вытирающему руки Гакупо, уткнуться лицом ему в спину и просто обнять, казалось невозможным. Поэтому девушке оставалось лишь скрипеть зубами да и делать вид, что ей все равно.       Они никогда не были особо близки, но и врагами не являлись. Коллеги по работе, не более: Помощница не собиралась первой переступать черту неопределенности. Гакупо не делал ей ничего плохого, носил иногда кофе, если Лука просила, и продолжал улыбаться своей белоснежной улыбкой. Девушке хотелось вылить этот треклятый кофе, больше напоминающий мыльный раствор, ему на голову, надувшись от обиды. Или пнуть хорошенько, но, право слово, кактусолюб такого не заслужил, поэтому, из рук вон плохо, но Лука держалась.       Хотя порой она представляла, как «случайно» не успевает убрать ногу с прохода, и он летит, и падает, и разбивает себе нос. Или поскальзывается на улице от «легенького» тычка и плюхается в лужу. Откуда в ней взялась такая кровожадность, Лука не знала, да и знать не хотела, упиваясь своими мечтаниями. Правда, оправдывалась она перед собой, в большинстве случаев ей бы пришлось помочь: уж больно жалко выглядел опущенный недорыцарь, а Помощница терпеть не могла кислых физиономий.       Камуи иногда подвозил ее на своей машине. Коллеги по работе шептались, что из них выйдет прекрасная пара: статный Самурай и милая, не самая высокая среди девушек розоволосая Помощница, молчаливая и, порой, слишком серьезная. Но они не знали всего. Лука скалилась в ответ на вопросы о предстоящей свадьбе и мысленно заносила в черный список очередного любопытного. Она была достаточно привлекательной со своими длинными густыми волосами, пухлыми, завлекающими губами и редкими смешинками в синих глазах, от недостатка внимания никогда не страдала, поэтому связывать свою жизни с ненавистным, а иногда и любимым, человеком не собиралась. Да и не звал он ее, как бы ни прискорбно было это признавать.       Лука разбирала Самурая, как ребенок игрушку, рассматривая со всех сторон, пытаясь найти хоть один изъян. Но тот и детей любил, и в помощи никогда не отказывал, бабушек через дорогу переводил, конфликтов избегал, никогда не грубил. Да еще и привлекателен до чертиков. Просто идеал любой женщины. Но только не Луки, которая никак не желала признавать собственные чувства, поэтому пыталась послать не понимающего подобное отношение к собственной персоне Гакупо.       Тем не менее, она продолжала просить его подбросить до дома, принести кофе и разобраться с зависшим компьютером. Многие коллеги шипели ей вслед нелицеприятный оскорбления: все же Камуи пользовался определенным вниманием, и уже сама распоряжающаяся им Лука вызывала раздражение. Ее даже за глаза стали называть Стервочкой, раз она и сама не делала никаких шагов, чтобы разобраться с Самураем, да еще и не отпускала его. Это очень обижало.       Девушка пыталась объяснить, что между ними ничего нет, более того, она его просто ненавидит, но ей не верили. Луке осталось только махнуть на этих дур рукой и уйти жаловаться на свою жизнь к Мику, ее закадычной подруге из соседнего отдела. У той уже был парень, поэтому бывшая Помощница надеялась, что она правильно оценивала свои чувства и не заразится этой глупой ревностью.       Однако эти плюсы перебивались одним существенным минусом: она, как и большинство, считала, что Гакупо Луке подходит идеально. На любые попытки объяснить, какое раздражение вызывает в ней парень, следовало.       – Мы часто не можем признаться себе в истинных чувствах.       Это бесило. Неимоверно. Потому что было правдой. И раздражало даже сильнее, чем Гакупо, с которым Лука, чтобы окончательно убедиться в лживости слов Мику, отправилась на свидание. Тот пригласил ее в ресторан, полностью за нее заплатил, подкладывал самые сочные и аппетитные кусочки, подливал вино. А Лука сидела и думала, что вовсе она свои истинные чувства не скрывает! Самурай ее чем-то раздражает, и даже не тем, что Помощница, кажется, давным-давно втюрилась в него по уши. Но она еще боялась в этом признаться.       Как она оказалась в квартире у Камуи, девушка не хотела вспоминать. Ну, подумаешь, споткнулась, упала неудачно, каблук сломала и коленку разбила. Такое с каждой может случиться. Правда, чего она разревелась, Лука сказать не могла. Благородный Самурай, конечно, не отпустил ее одну. Да и не захотела девушка возвращаться в свою пустую однушку. Только Гакупо она, естественно, об этом не сказала, сделав вид, что делает ему одолжение, соглашаясь.       По идее, продолжением столь почти прекрасного, но раздражающего для раненой, вечера должна стать кровать. Она и стала, только идеально застеленная, с милыми подушечками в виде зверят, в которые Лука вцепилась, пока Гакупо ходил за йодом. Девушка обещала себе не кричать, хоть всю жизнь терпеть не могла жгучей жидкости. Однако когда слишком серьезный Самурай споткнулся о ковер и вылил содержимое почему-то открытой бутылочки ей на коленки, визг сдержать не удалось.       – Прости.       Камуи было неловко. Он так давно ходил вокруг этой замечательной девушки, называл ее феей про себя и все испортил. Самурай готовился к заслуженной каре в виде удара подушкой по голове, но в ответ получил:       – Отстриги.       – Что?       – Отстриги их.       Всю жизнь Лука гордилась своими длинными ухоженными волосами, которым завидовали все девчонки во дворе, школе и институте. Девушка всегда жила с мыслью, что лучше ее шевелюры быть просто не может. Но на Гакупо, похоже, подобное правило не распространялось. Лука еще никогда не видела у мужчины таких красивых и длинных волос, гораздо лучших, чем ее.       И ведь Самурай ей понравился, даже очень. Она же не просто так его кактус поливала. Только вот волосы раздражали, заставляли закрывать глаза на чувства и врать самой себе, а потом еще и упрямиться.       – Отстриги.       Лука быстро чмокнула застывшего Гакупо в щеку и всхлипнула, чувствуя себя маленькой девочкой, у которой отняли конфетку. Из-за своей необоснованной злости она чуть не потеряла такого парня. И ничуть он ее не раздражает! Права была Мику, которая знала свою подругу лучше, чем она сама, надо будет ей шоколадку подарить. Но на будущее лучше бы Камуи постричься.       Гакупо рассмеялся, целуя надувшуюся девушку в ответ. Ради любимой он готов сменить не только имидж. А волосы... Ну и черт с ними!