Целовать другого

Маэми отстранённо прислушивалась к шуму, доносящемуся из гостиной, и неотрывно смотрела на своё отражение в зеркале, так и не опустив занесённую в воздух руку, с зажатой между пальцами кисточкой для румян. Стрелки настенных часов будто вязли в вакууме, образовавшемся под тонким стеклом циферблата; по щеке, оставляя влажную солёную дорожку, медленно стекала слеза. — Маэми, ты ещё не готова?! — ворвавшийся в спальню Сехун заставил девушку вздрогнуть и поспешно смахнуть мокрую дорожку тыльной стороной ладони. — Я уже почти закончила, — ласково улыбнулась она, глядя на сердитого парня. Взгляд невольно опустился по стройному телу, вдоль длинных ног, и замер на смешных ярко-зелёных тапочках, принадлежащих прошлому хозяину. Едва сглотнув нервный комок в горле, Маэми напряглась, когда Сехун неслышно приблизился и обнял её со спины, умостив острый подбородок на тёплом плече. — Мы хорошо смотримся, правда? — хмыкнул он, удобно разместив ладони на чужой талии. — Замечательно смотримся, — эхом отозвалась Маэми, душой чувствуя — не то. Не тот человек, не те руки, не тот взгляд. Всё другое и от того так мучительно больно на душе, будто кто-то полосует твои внутренности раскалённым до бела ножом. Но ведь всё в порядке, правда? — Иди уже, а то я никогда не соберусь! — нацепив на лицо улыбку, девушка попыталась мазнуть кисточкой по носу парня, но тот ловко увернулся. — А он бы не успел и громко чихнул потом. — Что? — уже дошедший до двери Сехун обернулся и удивлённо приподнял брови. — Я говорю, что в этих брюках твоя задница классно смотрится! — крикнула вслед Маэми и тут же прикусила язык, стоило двери закрыться за парнем. Когда с макияжем было закончено, девушка попыталась впихнуть в небольшой клатч все необходимые вещи, как в спальню вновь зашёл Сехун. В руках он держал зубную щётку, крем для бритья и полупустой флакон одеколона, притом делал это так брезгливо, будто боялся заразиться от этих предметов чумой. — Я выкидываю их, — сухо прокомментировал он, чтобы снова скрыться в коридоре. — Стой! — встрепенулась Маэми, бросившись следом. Перехватив парня на кухне рядом с урной, она закрыла её своей спиной и помотала головой. — Сехун, ты не имеешь права выкидывать эти вещи! — Почему? — хмыкнул парень. — Потому что они чужие! Он хотел зайти на днях и забрать их. Что я ему скажу, если ты их выбросишь? — Маэми старалась говорить спокойно, хотя сердце билось будто сумасшедшее. — Он заходит уже четвёртый месяц и никак не дойдёт! Если ты не готова выкинуть эту дрянь, давай я соберу её в пакет и отдам ему лично! Я не хочу, чтобы вы встречались! — медленно начинал закипать Сехун. — Послушай, — девушка сложила ладони на грудь парня и нежно улыбнулась, — не ревнуй меня! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Мне никто, кроме тебя, не нужен. — Никто, кроме меня, и этого мусора, напоминающего тебе о нём! — рыкнул парень, швырнув на кухонный стол чужие вещи. — Вот скажи, что мы будем с этим делать? Переезжать ко мне ты отказываешься… — Потому что это моя квартира, а ты живёшь на съёмной, — тут же вставила Маэми. — Но как я тогда перееду к тебе, если вся квартира забита барахлом твоего бывшего?! — заорал Сехун. Девушка нервно дёрнулась и опустила взгляд. Как же она не любила эту тему. Может, потому, что не была пока готова жить вместе с Сехуном. А может, дело в том, что не хотела впускать его в свою доставшуюся по наследству от бабушки квартирку, где каждая вещь дышала воспоминаниями, никак с Се не связанными? — Любимый, пойдём уже, а то опоздаем и Джини на нас обидится, — Маэми привстала на цыпочки и робко чмокнула парня в уголок опущенных к низу губ. — Пошли, — вздохнул Сехун, но вопреки словам притянул к себе девушку и крепко обнял. Уже на выходе из подъезда они столкнулись с соседом Маэми сверху — мужчиной лет тридцати, держащем на коротком поводке огромного чёрного ротвейлера. При виде собаки Сехун мертвенно побледнел и прильнул к стене, утаскивая за собой и девушку. — Здравствуйте, — приветливо улыбнулась она соседу, едва удержавшись, чтобы не почесать за ухом грозного лишь на вид пса. — Добрый вечер, — кивнул мужчина, задержав взгляд на Сехуне. — Надо же, какой пугливый! Посмеиваясь, сосед вошёл в лифт, а Маэми обрадовалась, что её парень не понял смысла, заложенного в последнюю фразу — ведь ему совсем незачем знать, сколько раз они гуляли с Грегори вдоль тенистой аллеи, пока его хозяин сутками пропадал в больнице, где трудился врачом; и сколько раз огромный пёс был свидетелем подаренных друг другу украдкой поцелуев и будто намертво переплетённых пальцев. Сидя на заднем сиденье такси, пара молчала — Сехун что-то просматривал на экране планшета, а Маэми просто не отрывала взгляд от окна, мысленно считая фонари, мелькающие по обочинам дороги. Грустно и холодно, хотя до осени ещё целый месяц. Когда машина подъехала к загородному дому Джини — лучшей подруги Маэми, сразу стало понятно, что вечеринка в самом разгаре. По двору носилась подвыпившая молодёжь, из открытых окон доносились отголоски музыки, а кто-то особенно смелый уже купался в бассейне, предварительно оставив всю одежду на шезлонге. — Красиво как, — восхищалась девушка, пока шла по садовой тропинке, вдоль деревьев, украшенных цветными фонариками. — Надо было раньше выходить, уже все пьяные, — ворчал Сехун, неотступно следуя тенью. Он был не из тех, кто с места срывается в пляс, безудержно хохочет и веселит гостей до упаду. А жаль. Сейчас возьмёт стакан виски, заползёт в дальний угол и будет смотреть на веселящихся с мрачной миной на лице. Маэми не сдержала улыбку, когда, переступив порог дома, тут же оказалась задушена Джини. Подруга повисла на ней пятидесятикилограммовой тушкой и, болтая в воздухе ногами, вопила что-то о том, как счастлива её видеть. — С днём рожденья! — отцепив от себя Джини, улыбнулась девушка и протянула коробку с подарком. — Спасибо, дорогая! — подруга даже подпрыгнула от радости, но взяла себя в руки и лукаво взглянула из-под полуопущенных ресниц на Сехуна. — Привет, бука! — Привет, — процедил парень, отправившись к барной стойке, а Маэми со всей дури хлопнула Джини по плечу. — Зачем ты так его назвала?! — Я озвучила лишь то, что и так всем понятно, — хмыкнула она. — Ты с ним ещё не взвыла от тоски? — Джини, не начинай… — А у меня для тебя сюрприз, — подруга ловко схватила Маэми за руку и подтолкнула в сторону диванчика в углу гостиной. Увидев, кто на нём сидит, Маэми вздрогнула и побледнела. — Ты рада его видеть? — мурлыкала на ухо Джини. — Зачем ты его пригласила? — разозлилась девушка. — Может, ты будешь удивлена, но Бэкхён не только твой бывший парень, но ещё и мой настоящий друг! — огрызнулась Джини. — Пойду к другим гостям! Маэми даже не слышала последней фразы девушки — она неотрывно смотрела на сидевшего в одиночестве Бэка, который даже в драных джинсах и растянутой чёрной футболке давал фору Сехуну в его дорогой рубашке и узких брюках. Перед парнем стояла открытая бутылка пива, а сам он задумчиво уткнулся в мобильник, пока в тонких пальцах медленно тлела сигарета. — Что-то случилось? — раздался за спиной тихий голос Сехуна. Маэми подпрыгнула от неожиданности, чем мгновенно привлекла к себе внимание — Бэкхён резко поднял голову, а Сехун скрипнул зубами. — Что он здесь делает? Ты специально пришла сюда, чтобы увидеться с ним? — зашипел парень, испепеляя соперника взглядом. — Я не знала, что Бэк будет здесь, — вцепившись в кисть Сехуна, шепнула Маэми. — Если хочешь, давай уйдём. — Вначале я с ним поговорю! Резко выдернув руку, парень направился к Бэкхёну, а Маэми не оставалось ничего иного, как броситься следом. — Привет, — насмешливо улыбнулся Бэк и затянулся, откинув с глаз длинную чёрную чёлку. — Привет, — торопливо кивнула Маэми, продолжив удерживать Сехуна. — Пойдём уже, пожалуйста! — Ты что здесь забыл, мудак? — рыкнул парень, сбросив с себя руки девушки. — Ооо, какие мы грозные, — фыркнул брюнет, изящно стряхнув пепел. — Отдыхаю и веселюсь, мой милый друг! — Ты! — Сехун сжал кулаки и дёрнулся вперёд, но всё же приложил усилие и вернулся в прежнее положение. — Предупреждаю, что сегодня же соберу все твои шмотки и отправлю их курьером! Я не собираюсь мириться с тем, что квартира моей девушки забита до отказа твоим барахлом! — Тебя это напрягает? — лукаво прищурился Бэкхён. — Может, я вернуться собираюсь? Не говоря ни слова, Сехун схватил парня за грудки и рывком поднял с дивана. — Не надо, пожалуйста! — Маэми вцепилась в чужие руки в попытке оторвать их от футболки. — И что ты в нём нашла? — скривился Бэк, грубо оттолкнув от себя Сехуна. Схватив со стола пиво, он вышел из дома, а напрягшиеся было гости вернулись к прежней праздной беседе. — Поехали! — скомандовал Сехун, поправляя рубашку. — Но мы же только пришли! — возмутилась Маэми. — Джини на меня обидится! — А то, что обижусь я, тебя совсем не волнует?! — перекрикивая музыку, заорал парень. — Если хочешь, оставайся! — Подожди! — девушка схватила Сехуна за руку и напряжённо закусила губу. — Побудь снаружи, я найду Джини и всё ей объясню. А потом мы поедем домой, хорошо? — Ладно, — чуть подумав, кивнул парень. Пока он нервно прохаживался вдоль ворот, дожидаясь возвращения девушки и названивая в службу такси, Маэми носилась по огромному саду в безуспешной попытке отыскать Джини. Забежав на задний двор, Маэми увидела там сгорбленную фигуру, сидевшую на скамейке к ней спиной, и вместо того, чтобы уйти, пока её не заметили, она смело двинулась вперёд. — Можно? — тихо спросила Маэми. Бэк грустно улыбнулся и похлопал ладонью по месту рядом с собой. Девушка села почти вплотную, осторожно касаясь плечом парня. — Прости его, — сдавленно выдохнула она. — Не зря он вечно меня раздражал, — вновь приложившись к бутылке, прокомментировал Бэк. — Тебя раздражали все парни, крутившиеся вокруг меня. — Как и тебя бесили все мои знакомые девушки! Двое переглянулись и одновременно улыбнулись, вспомнив те давние дни, наполненные ежедневными скандалами, упрёками, сценами ревности и бурными примирениями. — С тобой было сложно, но весело. — Ты ни о чём не жалеешь? Маэми не нашлась, что ответить и вздрогнула, когда её руку в темноте нашла другая — такая знакомая и горячая. — Замёрзла? — отставив бутылку, Бэк взял в свои ладони руки девушки, принимаясь их растирать и, поднося ко рту, согревать дыханием. Сердце Маэми было готово выпрыгнуть из груди, а сдерживать щиплющие глаза слёзы и вовсе стало практически невозможно — до того родным и знакомым был для неё Бэкхён. Каждая его ухмылка, движение, слово. Кажется, она знала наперёд любое его действие. — И каково это — целовать другого? — всё ещё не выпуская согревшихся ладоней, спросил Бэк. Маэми задержала взгляд на его губах — тонких, чуть подрагивающих то ли от холода, то ли от волнения, с едва заметной родинкой, которую она так любила выцеловывать. — С тобой мне нравилось больше, — не став лгать, Маэми выпутала свои руки из мужских ладоней и ушла не оглядываясь. Уже по дороге домой, глядя на обиженно отвернувшегося к окну Сехуна, девушка вспоминала случай, послуживший причиной их разрыва с Бэкхёном. Её взбесило сообщение в телефоне Бэка, отправленное незнакомой девицей, назначившей ему встречу в семь вечера. Она не дала тогда парню возможности оправдаться — просто выставила его за дверь, позвонила Джини и они пили весь вечер и всю ночь, оплакивая безвозвратно ушедшую любовь. После Джини не раз говорила с Бэком на эту тему и пыталась убедить Маэми, что с той девушкой он не встречался, что это она его в открытую домогалась, а подруга просто всё не так поняла. Но Маэми боялась верить — её доверие к Бэку дало огромную трещину. Так ещё и парень обиделся, не отвечал на звонки и не приходил за вещами. А потом в жизни Маэми появился Сехун, и чтобы найти в нём утешение, она открыла дверь в своё сердце, ещё не понимая, что места для кого-то другого там просто нет — вся её душа жаждала лишь Бэкхёна, отторгая прочих. Оказавшись дома, Сехун, первым делом, пошёл в душ, а Маэми стянула с себя платье и переоделась в старую выцветшую футболку, ещё хранившую в себе запах Бэкхёна. Поставила на плиту чайник и подошла к окну, глядя на мелькающие огни города. В открытую форточку залетал ветерок и чуть морозил обнажённые ноги, оставлял мурашки на руках и шее. Холодно. И ладони опять ледяные. — Прости меня, — когда к ней со спины прижался мокрый после душа Сехун, Маэми едва не взвыла, до того морозно ей стало. — Я дурак. Прости. Прости. Парень нежно выцеловывал на её шее одному ему известные узоры, а влажные руки уже ползли вверх по бедру, цепляясь за резинку трусов. — Будешь чай? — повернувшись в нежеланных объятиях, улыбнулась Маэми. Вместо ответа Сехун положил ладонь ей на затылок и притянул к себе, чтобы соединить их губы в грубом поцелуе. Девушка поморщилась, когда горячий язык протиснулся сквозь плотно сжатые губы и принялся изучать её нёбо и острый ряд зубок. — "И каково это — целовать другого?" — возник в голове насмешливый голос Бэка. — Не надо! — выдохнула Маэми, уперевшись ладонями в плечи Сехуна и отклоняясь назад, не давая ему вновь прикоснуться к губам. — Пожалуйста, я не хочу сейчас. Парень нахмурился, но ничего не сказал. Поправив сползшее с бёдер полотенце, он вышел из кухни, не забыв напоследок от души хлопнуть дверью. Маэми же прижалась ладонью к горевшим от поцелуя губам и принялась яростно их тереть. Затем обессилено опустилась на пол и, прижавшись спиной к батарее, закрыла глаза. Бэк целовал иначе — горячо, игриво. Оттягивая зубами нижнюю губу; то углубляя поцелуй, то едва касаясь языком чужого, жаждущего ласки рта. И его руки были везде — на шее, талии, под юбкой, на ягодицах и груди. В такие мгновения Маэми казалось, что она встречается с волшебником, у которого вместо пары рук — тысяча. Да и вообще, всё, что было связано с Бэком — волшебство. Уже ночью, дрожа под тонким одеялом, Маэми смотрела на прыгающие по стене тени и никак не могла уснуть. Сехун сопел на другом краю кровати, и в образовавшемся между ними пространстве вполне могли поместиться ещё двое человек. Стараясь негромко всхлипывать, девушка молча глотала слёзы и проклинала свою упёртость и чёртов эгоизм. Почему она тогда не дала Бэку шанса объясниться? Пусть бы он её обманул, зато был бы рядом. Она бы сейчас не глотала слёзы и не мёрзла в одиночестве, а прижималась к его горячей спине и украдкой целовала длинную тонкую шею, оставляя на ней собственнические метки. С Бэком было хорошо, уютно, тепло. Так, как не будет уже ни с кем и никогда. Когда лежащий на тумбочке мобильник завибрировал, Маэми чертыхнулась и мгновенно сунула его под одеяло. Прислушавшись к неизменному дыханию Сехуна, она робко мазнула пальцем по сенсорному экрану, посылая проклятия тому негодяю, которому, как и ей, не спалось в третьем часу ночи. «Сегодня я недопил, поэтому вместо того, чтобы спать, смотрю на твою фотку и тихо страдаю. Я люблю тебя, Маэми». — Дурак! — прошептала девушка, зайдясь в новом приступе слёз. Прижимая к груди телефон, она надрывно рыдала, уже не боясь, что разбудит Сехуна. Может, это и к лучшему. Он ведь не глупый, всё поймёт и найдёт себе девушку гораздо лучше, чем она. — Зачем ты это написал? Ну зачем? — шептала Маэми, перекатываясь с бока на бок. Странно, но Сехун не просыпался, а сердце не унималось. Когда слёзы наконец высохли, Маэми приняла решение. И пусть потом будет об этом жалеть и ей станет мучительно стыдно, но иначе она просто не может. Стараясь не шуметь, девушка вылезла из-под одеяла и зашлёпала босыми пятками в гостиную. Открыв стеклянную дверь, вышла на балкон и вдохнула холодный ночной воздух. Вроде бы снаружи зябко, а внутри горячо, и сердце бьётся как сумасшедшее. Вцепившись ослабленными пальцами в поручень, она посмотрела на брошенную здесь отсыревшую пачку сигарет, терпеливо дожидающихся, что их однажды раскурят знакомые губы, и затаённо улыбнулась. Набрав выученный наизусть номер, она вслушалась в длинные гудки. Ветер ласково трепал спутанные волосы и сушил слёзы на щеках. Он словно забирал себе чужую печаль и развевал её над миром, превращая в прах. Когда на том конце ответили, Маэми встрепенулась и прижала ладонь к бешено бьющемуся сердцу. — Привет. Я тебя тоже.