Гетный греко-букво-верс

Из личной переписки доктора Курцмана с академиком Васильцовым. «… планету Аргонинну, более известную в широких кругах, как Джи-2, населяет весьма занятная раса гуманоидов. Аргониннцы не многим отличаются от землян, кроме, разве что, сложных половой и эндокринной систем организма. Женщины этой планеты имеют совершенно другое строение внутренних половых органов, из-за чего они лишены ежемесячного бича землянок — менструаций. Вместо них у аргониннок имеется другая проблема: раз в три местные недели у них начинается овуляция, сопровождаемая бешеным выбросом гормонов внешней и внутренней секреции. Это явление, которое один мой коллега довольно вульгарно назвал течкой, проводя параллель с животным миром, действует на мужчин с Джи-2, как сильнейший афродизиак, видимо только такой способ нашла изобретательная эволюция, заставить аргониннцев размножаться. Занятно то, что за всё недолгое существование планеты они смогли умудриться так ухудшить экологию, что в следствие влияния токсичных отходов производства на организм, большая часть населения стала абсолютно бесплодной. Во время онтогенеза у зародыша не происходит « гормонального взрыва », который предопределяет последующие формирование половой системы, и на свет рождается ребёнок, не способный к воспроизведению себе подобных. Таким образом сия раса поделилась на альф ( мужчин, способных к зачатию ), бет ( бесплодных жителей Джи-2 ) и омег ( женщин способных к зачатию ), по крайней мере они себя сами так классифицируют…» Космический сектор 750921, система 745, планета Аргонинна. Скучное небо планеты Джи-2 как всегда было затянуто плотной серой пеленой, из которой уныло накрапывал слабенький кислотный дождик, оставляющий белесые пятна на глянцевой краске пепелацав и синтетической одежде людей. Его мелкие капли прорывались сквозь вечный смог города, что оседал жирными чёрными хлопьями на стеклах гигантских небоскребов, падали на грязные нижние улицы, по которым сновали, спешащие по своим неотложным делам, люди. Призрачные зелёные цифры голографических часов под яркой вывеской дешевого кафе, расположенного возле довольно крупного городского космопорта, откуда челноки доставляли людей на межзвёздные лайнеры, бороздящие просторы космического пространства, показывали ровно семь часов утра по местному времени, когда Рей Хадсон зашел в эту забегаловку.       Стеклянные створки двери, покрытые мутными разводами, с шипением сошлись, отрезав шум машинных двигателей, музыку, гудки клаксонов и прочие шумы города, и мужчина бегло осмотрел небольшое помещение, в котором он оказался. Синие пластиковые столы, окруженные тесно жавшимися к ним такими же стульями, сгрудились в центре зала, недалеко от длинной барной стойки, за которой старенький, с вылезшим из-за грудной пластины оптоволоконным кабелем, робот методично вытирал пивные кружки. Двое других, более новых, колченогих роботов ловко сновали между столиками, блестя своими металлическими боками, разнося подносы с заказами посетителей. В дальнем углу кафе мерно и ненавязчиво жужжал портативный очиститель воздуха, что с помощью специальных, вырабатывающих кислород, бактерий, делал губительную, из-за отходов развитой промышленности, атмосферу пригодной для дыхания, а голографический экран на стене за барной стойкой показывал концерт некой рок группы. Рей снял с лица респиратор, фильтровавший вредную газовую смесь, и, пройдя к центру зала, чудом не задевая своей массивной фигурой хрупкие стульчики, примостился за столиком, где уже сидела молоденькая женщина.       Хадсон положил свой респиратор на гладкую пластмассовую поверхность рядом с двумя чашками темной бурды, что на Джи-2 гордо именовалась « кофе » и стеклянной пепельницей, забитой старыми окурками, и устроился поудобней, отчего хлипкий предмет мебели под ним жалобно скрипнул, что и немудрено: огроменный альфа весил как три худосочных беты, а мускулов его длинного широкоплечего тела хватило бы и на всех четырех. Могучие мышцы сравнимые по твёрдости с литой резиной, натягивали ткань его серой футболки на рельефной груди и покатых мощных плечах, переходящих в бычью шею, крупное простоватое лицо, с резкими чертами, почти что, героическим подбородком, с, неправильно скрошимся после перелома и из-за этого кривым, носом и недовольной линией упрямого рта выражало лёгкую степень раздражения. Хадсон провёл рукой по своим коротко подстриженным русым волосам, и уперся цепким взглядом недоверчивых серо-голубых глаз в свою соседку. Вид этой женщины совершенно не соответствовал дешевизне сего заведения, эту утончённую особу легче было представить в элитном косморесторане на планетарной орбите, пьющей дорогое вино и любующейся на фантастическую панораму Аргонинны, а не в задрипанном кафе на самых нижних уровнях города. Одета она была не в обычные для всех аргониннцев форменные синтетические костюмы, а в короткое тёмное платье, с соблазнительным вырезом, в котором виднелись округлые полушария её белых упругих грудей, чёрные шелковые волосы были уложены в высокую изысканную причёску. Её глаза, ярко-зелёные, словно листва деревьев, которых на Джи-2 мизерное количество, встретились с угрюмыми очами альфы, и красотка кокетливо улыбнулась ему, так что на её щёчках заиграли милые ямочки. — Зачем я тебе понадобился? — без долгих прелюдий спросил Хадсон весьма хриплым прокуренным голосом, из которого он не потрудился убрать нотки раздражения. — Разве нужен повод, чтобы встретиться со старым другом? — изогнула тонкую бровь женщина, не переставая тепло сверкать белозубой улыбкой. — Ты не из тех людей, Алана, что встречаются со старыми знакомыми только ради самой встречи. — Хочешь верь, хочешь нет, но я действительно хотела тебя увидеть. — Помнится мне, когда ты последний раз хотела меня увидеть, я остался без всех своих сбережений на счёте. — проворчал Рей, сложив свои обвитые венами руки на груди. Рукав его футболки обнажил татуировку — уродливую морду аргониннского гхарта, знаменитую эмблему космодесантников. Так уж повелось, что все альфы на Джи-2 находили своё жизненное место в военной сфере или занимали руководящие посты. Беты же, месть природы за испорченную экологию, тощие с атрофированными половыми органами и неразвитой эндокринной системой занимали более невыгодное положение, хотя и среди них имелись весьма выдающиеся личности. — Неужели, ты до сих пор злишься на меня за тот случай? Это не достойно альфы: обижаться на омегу за её маленькие шалости! — удивилась Алана, прихлёбывая кофе из чашки, держа её изящными тоненькими пальчиками. — Я злюсь на тебя не за то, что ты оставила меня с голым задом. Я злюсь, за то, что ты ушла от меня к этому старому уроду… — прорычал Хадсон.       Повисло молчание, женщина пила свой напиток, мужчина начал рассматривать других посетителей забегаловки, стараясь не обращать на завывание далеко не юных рок-музыкантов, скачущих по сцене и дёргающихся в конвульсиях, так будто они совершали неприличный акт со своими гитарами. Слева от пары расположилась весёлая группа студентов бет, одетых в синюю форму своей академии, за дальним столиком молодой альфа взволнованно излагал свои политические взгляды молодой светловолосой омежке, которая слушала его с немым обожанием, чуть поближе к барной стойке завтракала пожилая супружеская чета, а возле самого выхода шумела стайка размалёванных подростков, волосы которых были выкрашены в кислотно-розовый цвет. Дождь за окном не думал прекращаться, поэтому ещё несколько промокших бет забежали в кафе, спасаясь от его мутных капель. — Мы могли бы продолжить наше общение. — предложила собеседница альфы, отвлекая его от созерцания народа, и в тот же момент её маленькая ножка, высвобожденная из чёрной элегантной туфельки провела по голени Хадсона, продолжая двигаться вверх по бедру, шурша добротной тканью форменных штанов из ткани-хамелеона, принявшей невзрачный серый цвет, пока легонько не дотронулась до его паха, отчего мужчина тут же шумно выдохнул, чувствуя, как низ живота неуклонно наливается свинцовой тяжестью. — О да, конечно, — скептически фыркнул космодесантник. — сначала ты вертишь мною, как хочешь, бросаешь меня на Новом Авалоне без денег и билета на Джи-2, потом уходишь к богатенькому хрычу, у которого даже не стоит… Что будет на этот раз? Ты продашь меня в арианскую лабораторию для опытов? Прогулка в открытый космос без скафандра? Или что-то ещё? — Вечно ты всё утрируешь. Тяжелый ты человек, Рей. — Зато ты чересчур лёгкий. Даже очень. Что, не удовлетворяет тебя твой господин Аленси, раз при первой же течки ты снова предлагаешь мне « продолжить наше общение »? Да, течка. Разумеется, он чувствовал её, даже не смотря на все ухищрения парфюмерного производства, коими был заполнен пресный отфильтрованный воздух помещения, ведь он альфа, а не хилый бета, который даже запах горящей резины не учует. Хадсон ощутил терпкий и одновременно тягучий аромат текущей омеги, как только зашел в это кафе, он сильно, но приятно ударил его в нос, заставляя кровь, устремившуюся к центру его мужества, течь по жилам быстрее, прямо как в те старые добрые времена, когда Рей мог бесконтрольно трахать Алану, прямо в салоне своего пепелаца, чудом не задевая её оголённой спиной сенсорные кнопки пульта управления, или лежать в сцепке на скомканных простынях насквозь пропитанных её запахом, который можно было сравнить разве что с прекрасной симфонией лучшего аргониннского композитора, закинув согнутую в колене ногу на бедро женщины и ощущать, как его охватывают сладкие судороги, снова и снова… Да, когда-то они были парой, парой абсолютно не похожих существ, парой аргониннцев с совершенно разными характерами, интересами, идеями, не подходящих друг к другу ни в чём кроме секса, и всё же…       Наверное, это был первый день овуляции, так как сейчас запах омеги был ещё очень нежным с тонкими теплыми нотками, однако Рей с каким-то мрачным удовольствием замечал, как по щекам Аланы разливается жаркий румянец, делая её похожей на робкую школьницу в первый раз увидевшую голого мужчину, а сама она тихонько елозит по стулу и крепко сжимает бёдра, пытаясь избавиться от возбуждения, которое сможет унять только альфа. Её глаза, напоминающие Хадсону незрелый виноград с Земли, лихорадочно блестели, их постепенно застилала красивая порочная поволока, а аккуратные ноздри мелко подрагивали, вбирая в себя тяжелый запах Рея, незаметный в любое другое время, но в минуты крайнего вожделения кажущийся омеге возбуждающе-одуряющим. — Нет не удовлетворяет. — наконец ответила она, закусив припухшую, будто укушенную пчелой, губку, и её ступня вновь потёрлась об Хадсона, осторожно придавив его яйца налившиеся ноющей истомой и мужчина невольно осел на стуле подставляясь под навязчивую ласку. — Если ты продолжишь это делать, я изнасилую тебя прямо здесь, не обращая на всех остальных внимания. — Ты говоришь не серьёзно. — Это ещё почему? — У тебя не будет стоять на публике. В ответ Рей грубо усмехнулся: — Тебе так не терпится это проверить? — Возможно. — пожала плечами Алана. Её правая рука, нагло игнорируя любопытные взгляды завтракающих людей, залезла вниз под столешницу и, задрав платье, нырнула меж раздвинутых ног, чтобы, отогнув кружевную ткань трусиков добраться до, горящего требовательным желанием, маленького клитора. — Но ты всё равно не сможешь… — Какая же ты всё-таки шлюха! — сказал альфа, когда она начала мастурбировать, откинувшись на стуле. — А ты фригидный ханжа. — бросила Алана, развратно улыбнувшись. Как же Хадсон её хотел. Такую бесстыжую и пошлую, но одновременно с этим поистине прекрасную, похожую на яркую экзотическую птицу, ненароком залетевшую к серым невзрачным земным воробьям. Запах течки, вытесняющий все дельные мысли из его головы, становился более сильным и обволакивающим, этот теплый аромат заполнял его ноздри, жадно втягивающие воздух, чтобы как можно острее ощутить его и в какой-то безумный нереальный момент, откинув сомнения, Хадсон поддался слепому искушению, древнему как этот мир инстинкту, уступив извечной сладкой тяге. — Ну всё, ты доигралась. — Рей поднялся на ноги и лёгким движением отбросил невесомый столик в сторону. Пепельница разбилась о пол, весело брызнули сияющие осколки, коричневая лужица теплого кофе растеклась по белой плитке, посетители резко замолчали, обратив своё внимание на альфу, так что в повисшей тишине осталась лишь громкая музыка с голографического концерта. Не мешкая, Хадсон схватил изящную фигурку Аланы, на хорошеньком личике которой отразился призрачный намёк на удивление, и распластал её прямо на полу, под пристальными недоумёнными взглядами остальных аргониннцев. Сильно придавив её к гладкой поверхности, он принялся яростно целовать её, кусая и облизывая её алые губы, нагло вторгаясь между ними, вступая в борьбу с языком посасывая этот горячий вёрткий орган с таким исступлением, будто от этого зависела его жизнь. Мозолистые широкие ладони мужчины шарили по её телу, наслаждаясь шелком кожи омеги, залезали в откровенный вырез платья, пытаясь освободить из синтетического плена мягкую высокую грудь женщины, чтобы помять её податливую теплую плоть, так чтобы на ней остались красные пятна, и вскоре ткань поддалась, не выдержав напора. Самым интересным было то, что Алана совершенно не сопротивлялась, не протестовала против такого обращения, напротив, она обмякла в его железных объятиях, отдавшись на его волю, развязно раскинув длинные ноги, между которыми пристроился Хадсон, и гладила его могучую спину, забравшись руками под футболку. Посетители, позабыв о еде привстали со своих мест, чтобы лучше рассмотреть такое зрелище, алчно впитывая увиденное, студенты подоставали из карманов свои видеофоны, дабы записать улётное видео, а светловолосая омежка в белой кофточке ахнула и стыдливо отвернулась, закрыв покрасневшее лицо ладошками.       Рей опустился ниже, проведя языком по горлу Аланы, отчего её кожа покрылась мурашками, присосался к её груди, к этим идеальным округлым полушариям с дерзко торчащими комочками плоти, кусая остренькие соски, оттягивая их вниз, проводя руками по её бокам, по-хозяйски оглаживая бёдра и крепко сжимая упругие ягодицы, потираясь, туго натянувшим штаны, членом о её лобок, стараясь коснуться клитора. В голове его окончательно помутилось, перед глазами возникла красная пелена, Хадсон бормотал матерщину и какие-то глупости, даже не понимая их смысла, утыкаясь носом в алебастровое плечо Аланы, не в силах надышаться этим бесподобным запахом, с трудом расстегнув ремень, он с нетерпением вытащил из жаркой тесноты трусов своё хозяйство, с облегчением ощутив прохладный воздух на чувствительной кожице органа, что от вожделения превратился в один сплошной оголённый нерв, однако его пыла это не остудило. Закатав юбку Аланы, он оттянул небольшую полоску её трусиков, так что её гладкое, словно у мраморной статуи лоно, похожее на сочный беззащитный плод, разделённый нежной вертикальной чертой влагалища, бесстыже обнажилось. Хоть оно и выглядело очень трогательным, таким по-детски открытым, альфа не нашёл в себе сил остановиться.       Он выдернул из нутра омеги тампон, насквозь пропитанный обильной смазкой, за которым потянулась тонкая полупрозрачная ниточка выделений, и вышвырнул его, ненароком закинув гигиеническое изделие в тарелку с супом пожилого аргониннца, что тут же схватился за сердце от таких фокусов. Ничем не сдерживающаяся смазка теперь, слабо поблёскивая, свободно текла вниз по розоватым складкам, щекочущей дорожкой забегая в расщелину между ягодиц, и оттуда попадая на кафель пола, и Рей, потерявший остатки терпения, подчинился своему главному на этот момент желанию. Приставив, набухший от притока бурлящей крови, конец к преддверию женского естества Аланы, он с грудным рычанием протолкнул его вперёд, с упоением ощущая, как затвердевший, покрытый сетью выпирающих жил, ствол раздвигает скользкие стенки её нутра, пробиваясь глубже и глубже, пока под тонкий вскрик омеги не уткнулся в тупик. Помедлив один удар сердца, чтобы получше прочувствовать, то, как судорожно сжимает его пульсирующий придаток, влагалище женщины, Рей начал двигаться, сразу взяв ускоренный темп, безжалостно тараня горячее тесное лоно, шлепаясь ляжками об неё, так что Алана елозила под ним, подчиняясь ритму фрикций альфы, размазывая спиной кофе по матовой плитке. Её глаза были прикрыты, а брови страдальчески изогнулись, хотя, похожие на двух алых маленьких рыбок, сомкнувших головы и хвосты, губы женщины и улыбались, пока она безропотно принимала в себя придаток Рея, что приятно распирал её стенки изнутри, давая ей чувство наполненности. От запаха альфы дискомфорт, вызываемой течкой ушел, болезненно-сосущее чувство внизу живота, что безумно требовал мужского присутствия, растворилось в чистейшем, как слеза младенца, экстазе, сладком, словно сахарный сироп, и теперь она предавалась похоти, качаясь на волнах движений Хадсона, извиваясь под тяжестью его мускулистого тела, опасно балансируя на грани, растягивая своё удовольствие. — Кто-нибудь, позовите полицию! — возмущенно требовала пожилая супружеская чета. — Не надо, пусть продолжают! — весело гоготали студенты беты, держа в вытянутых руках работающие видеофоны, снимая всё происходящее. — Давай уйдём отсюда, я не могу на это смотреть! — просила омега за дальним столиком, но её партнёр, отрицательно качал головой, устремив свои глаза с расширенными зрачками на пару двигающихся тел. Для Рея мир чудовищно сузился до лежащего под ним среди разлитого кофе и окурков тела Аланы, извивающегося и вздрагивающего, до её тонких пальцев, вцепившихся в его плечи, до ужасно пошлых шлепков тела о тело и не менее развязных стонов и вскриков, что звучали отчаянно и надрывно, как у умирающей птицы, всё остальное перестало для него существовать, ушло на задворки сознания. Её омежье нутро, сжимающее его стержень во влажном объятии, было таким же узким, как до их расставания, и вот теперь она снова была с ним и ему хотелось трахать её целую вечность, насаживая на свой член, видя, как она дергается, приподнимая его тело на себе, в пароксизмах страсти, так чтобы она вновь назвала Рея своим альфой…       На улице скопилась толпа наблюдателей, чьи упрятанные в респираторы лица приникли к стеклу, чтобы получше разглядеть все подробности, они весело переговаривались друг с другом и показывали на совокупляющихся пальцем. Алана скользила пятками по белому кафелю, сжимая внутренние мышцы, стараясь поймать как можно больше моментов удовольствия, тяжело дыша и закусывая губу, а Хадсон вдавливался в неё своим лобком, покрытым курчавой порослью, в неизъяснимом порыве войти в неё как можно глубже, мелко двигая бёдрами, словно похотливый кобель в первый раз покрывающий самку, и вот тельце Аланы пронзила первая судорога, скрутившая весь низ её живота в яркой сладострастной конвульсии, и последний раз вскрикнув, женщина крупно передёрнулась и затихла, будто умирающий зверёк, обмякнув в руках Рея тряпичной куклой. Она расслабилась, ощутив, как теплая нега неспешно разливается в сердцевине её естества, и, обхватив любовника, принялась нежно гладить его по спине и плечам, касаясь кончиками пальцев напряженного лица, пока он заканчивал своё дело, дыша, как спринтер на финише. Вскоре Хадсон глухо застонал, сквозь стиснутые зубы, запрокинув голову, его мускулистая шея окаменела, за ней напряглись мускулы живота и вот, наконец, его яйца подтянулись к стволу, а придаток мощно дёрнулся, выплёскивая густую струю перламутрового семени, а самого Рея ослепила блистающая вспышка оргазма, схожая с взрывом сверхновой звезды. Ослабев, он повалился на Алану, придавив её, и только через несколько секунд, вспомнил про узел, но было уже поздно. Конец его члена стремительно раздулся, заполняя собой специально созданное природой для этой цели расширение во влагалище омеги, отяжелевшая плоть снова налилась кровью, разбухнув, как губка впитавшую влагу, так что вытащить его из женщины не представлялось возможным. Обычно такого не происходило с другими партнёршами, но сейчас у Аланы была течка и альфа совсем потерял осторожность, забыв о сцепке. Впрочем, она всегда пила противозачаточные таблетки, так как забеременеть в таком юном возрасте омега считала глупостью. Хотя даже если она и не приняла их на этот раз, Хадсон был совсем не против завести « мелких спиногрызов », как любила выражаться сама Алана. По крайней мере, в этом случае ей пришлось бы остаться с ним, а это не могло не радовать мужчину. — Какой ужас! Срамота! Куда катится мир?! В наше время такого не было! Люди не совокуплялись, как животные прямо в публичном месте! — брюзжание посетителей, в частности пожилой пары вывело Рея из ступора. — Ну что, к тебе, или ко мне? — поинтересовался он у партнёрши. — Конечно ко мне, ведь до меня ближе! — подмигнула ему Алана, дьявольски усмехнувшись. — Правда в сцепке на такси мы ещё не ездили…