Снег

      Свен Фридрих не любил праздники. Любые. Рождественские — особенно. Раздражала глупая суета обывателей, безрезультатно стремящихся закончить все незавершённые дела и клянущихся начать жизнь с чистого листа — и так из года в год. Фальшивые улыбки, никчёмные безделушки… Категорически не хотелось выбираться в город, расцвеченный вульгарными гирляндами, но отказаться от выступления на последней дарк-пати в уходящем году нельзя.       Грядущий 2001 год, год Белой Змеи, обещал быть напряжённым: с момента прощального концерта Dreadful Shadows не прошло и месяца, но уже началась работа над новым проектом под рабочим названием Helix*, а пока что Фридриху предстояло выступить в качестве гостя, «чтоб не забыли».       Выходя с дружественными группами, Свен чувствовал себя лишним и с нетерпением ждал, когда всё, наконец, закончится, и можно будет уехать подальше от этого назойливого шума и ощущения собственной ненужности. Он надеялся, что окружающие не смогут отличить натянутую улыбку от искренней. Самому противно от этой маленькой фальши, но иначе никак.       Оставаться на традиционную попойку, где заключались новые коллабы и заводились полезные знакомства, Свен изначально не собирался, но незаметно ускользнуть не получилось. Отмахнувшись от уже подвыпивших музыкантов, он тут же попал в окружение фанаток. Наконец, поток девиц схлынул, и он выскочил из клуба, на ходу накидывая куртку.       Лёгкие обожгло холодным ночным воздухом. Свен нашарил в кармане макси-килта ключи и направился на парковку. Начался снегопад — неожиданно, словно наверху распахнулся заслон, сдерживавший снежную массу. Свен остановился рядом с машиной, наблюдая, как сверкающие в свете фонаря снежинки опускаются на землю, стараясь скрыть под собой грязное месиво. Рядом раздалось сухое покашливание. Свен резко обернулся и наткнулся взглядом на Штефана Акерманна, сидящего на корточках подле борта джипа. В руках вокалиста Das Ich тускло поблёскивала алюминиевая банка пива.       – Ушёл, — констатировал Штефан, не глядя на Свена. Тот непонимающе взглянул на него: с чего это Акерманн решил пообщаться?       – А ты почему не там? — Свен мотнул головой в сторону клуба. Рядом со Штефаном он чувствовал себя неловко, но сказать «извини, мне нужно ехать» язык не поворачивался.       – Мне нечего там делать, — усмехнулся Штефан и взглянул на Свена. Тот невольно отвёл взгляд от его льдистых глаз.       – Есть закурить?       Свен кивнул и, сделав шаг в сторону неподвижного Штефана, протянул ему пачку. Штефан зажал вытянутую сигарету зубами, принялся похлопывать себя свободной рукой по карманам куртки в поисках зажигалки. Теперь можно распрощаться и ехать домой, но почему-то Свену стало неловко — он уедет, а Штефан так и будет сидеть, дожидаться Крамма, у которого ключи от машины.       – Решил составить мне компанию? — усмехнулся Штефан, затягиваясь сигаретой.       – Как сказать, — Свен покачал головой, скользнув взглядом по своим ботинкам и забрызганному грязью подолу макси. — Просто хочу посмотреть на снег.       Штефан рассмеялся, и этот звук неприятно резанул слух — слишком явственно в нём звучала неприкрытая горечь.       – Для чего это тебе?       – Помогает абстрагироваться, — Свен тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от запутавшихся в волосах снежинок.       Штефан усмехнулся и снизу-вверх окинул его взглядом.       – Может, подвезти тебя? — Свен с сомнением оглядел съёжившегося возле колеса джипа Штефана. Сейчас он напоминал исхудавшую бездомную дворнягу, озлобленную и осторожную.       – Не нужно, — Штефан уставился на зажатую в пальцах сигарету, — я дождусь Бруно здесь.       «Упрямец, — подумал Свен, — кому и что он пытается доказать?»       Штефан бросил окурок под ноги и подставил ладонь навстречу падающим снежинкам.       – Тебе нравится смотреть на снег?       Свен неуверенно кивнул, не понимая, к чему тот клонит.       – Ему ведь наверняка больно, — задумчиво произнёс Штефан, разглядывая капли растаявшего снега на ладони.       Свен с неподдельным интересом взглянул на странного вокалиста культовой группы и, поддёрнув подол макси-килта, присел на корточки рядом.       – Что ты хочешь этим сказать? — он искоса взглянул на Штефана. Снегопад усилился, и пальцы начали ощутимо мёрзнуть.       Штефан поднёс цепкую ладонь с длинными узловатыми пальцами к лицу Свена. Снежинки мгновенно таяли, соприкасаясь с кожей.       – Снежинки умирают, ломая свои тонкие хрупкие кости. Видишь?       Свен повернул голову и взглянул Штефану в глаза — лёд, острая кромка которого способна вспороть плоть до костей.       – Да… — Свен смотрел на мелкие капельки, переливающиеся в свете ближайшего фонаря.       – А ветер воет, оплакивая их.       Свен достал сигареты, зажигалку и только после того, как закурил, спросил:       – Почему ты стремишься видеть только плохое? Даже в снежинках умудряешься найти мрачные образы…       – А у тебя другое мнение? — прищурился Штефан и отхлебнул из банки. — Взгляни: белый снег смешивается с грязью, тает, сам становясь ею. Или другой вариант — он полностью покрывает чёрную мёрзлую землю, застывает на ней коркой. Чёрный — цвет смирения, белый — цвет скорби. Под тонким слоем декабрьского снега скрывается застывшая грязь. Легко провести аналогию с людьми — с виду чистые, непорочные, а внутри какой только дряни нет.       – Не может быть единого мнения, — покачал головой Свен. — Ты по-своему прав. Но взгляни, разве сами по себе снежинки не прекрасны? — он указал взглядом на рукав своей куртки. — Смотри, каждая неповторима…       – Красота недолговечна, — усмехнулся Штефан, перебивая. — Слишком хрупкая, нежизнеспособная.       – Они прекрасны, — упрямо повторил Свен, разглядывая стремительно тающие узоры на ладони. — За городом скоро наметёт целые сугробы, пушистые, переливающиеся всеми цветами… Упасть в сугроб, раскинув руки и смотреть в небо, ощущать, как растворяешься в пространстве, сливаешься с ним…       – Но иногда снежинки режут словно лезвия, холодными пальцами лезут за шиворот, настывают коркой на коже.       Свен стряхнул сигаретный пепел, поправил лезущую в глаза прядь. Бессмысленный разговор выбил его из колеи. Больше никогда он не сможет назвать завывание вьюги уютным, засыпая в тёплой постели, ведь белые хлопья исступлённо разбиваются о бесчувственно мёртвое стекло в бешеном танце ледяного ночного ветра, рыдая от боли.       – Он сделал выбор, — по губам Штефана зазмеилась довольная ухмылка.       Свен поднял голову и увидел направляющегося к ним Крамма. Он был один, без пирсингованного клавишника, имени которого Свен не знал, но этот парень в клубе не отходил от Бруно ни на шаг. «Ты не зря ждал», — подумал Свен, поднимаясь и отряхивая запачканный подол макси.       – Спасибо, — буркнул Штефан. Свен на мгновение замер, не ожидая услышать благодарность из уст язвы-Акерманна.       – Удачи, — он улыбнулся в ответ и размашистым шагом направился к своему «Рено», чтобы не мешать Штефану и Бруно.       «А мне некому давать право делать выбор или ждать кого-то, размышляя о хрупкости снежинок, — подумал Свен. — Наверное, это хорошо…» Снег попадал на его ресницы и погибал, скатываясь по щеке прозрачным сполохом боли.       Выехав с парковки, Свен заметил в зеркале заднего вида два силуэта, сидящие возле борта джипа так близко друг к другу.       – Ненавижу праздники, — печально улыбнулся Свен, на миг прикрыв глаза, ослеплённый холодным неоновым сиянием украшенных улиц. ____________________________________ *Helix — так изначально планировалось назвать второй проект Фридриха, известный ныне как Zeraphine.

2013