Господин-наложник

Минсок не завидует. Ничуть, если честно, просто его раздражает этот заморыш Ким Чонин, новый танцор. По жадному взгляду принца понять не сложно – ему явно нравится этот мальчик, только вот на мальчика он тянет с трудом. Высокий, широкоплечий мужчина с гибкостью и грацией дикой кошки. Его обучали танцам лесные нимфы? Вот честно – он бог своего дела. Фаворит в лице Минсока мило морщит носик. Конечно, с таким парнем ему не сравниться, но он все еще первый среди остальных, ведь молодой принц так любит его хитрые глаза и ловкие ручонки, которые ласкают до потери пульса. Но чертов танцор так двигается, что мать родную продать несложно. А как же Минни бесит хитрая улыбка в свою сторону! Когда император отвлекается лишь на секунду, прикусывая губы, осматривает парня с ног до головы, достаточно долго рассматривая его член, который практически не скрывают прозрачные одежды. Тут нечего стесняться своей наготы – да Чонин, чертов сын, даже не смущается. Это Минсок долго привыкал, что на него все смотрят, завидуют – фаворит, все-таки, но дрянной мальчишка, видимо, решил испытать судьбу и занять почетное место Рыжей Лисы, как ласково зовет принц. В его взгляде редко увидишь заинтересованность, он надменный и гордый, но стоит хоть как-то привлечь его внимание – он не отстанет. Так было с Минсоком. Было… - Что ты умеешь, мальчик? – хриплый голос императора разбавляет тишину зала. - Все, что пожелаете, мой Повелитель. Я очень способный. Еще бы, хмыкает Минсок, прямиком из борделя госпожи Руж, которая интересуется только девочками, и парень редко может привлечь её внимание. Когда-то она и Минни назвала щекастой малышкой, но видимо этот Чонин имеет талант отнимать все, что когда-то отнял у кого-то Минсок. Минсок вины не чувствует. А вот вцепиться в глотку пацана, как истеричка, желает. - Похвально. Минсок, займись им. Сегодня ночью он будет твоим помощником. Минсок готов поспорить, что слышит, как ржут остальные наложники в соседней комнате. Чтобы его – Минсока! – ставили в пару с каким-то новичком для ночи с повелителем. Вот уж дудки! Но сказать нечего, Мин кивает: - За мной. Пусть принц будет злиться, пусть Чонин продолжит улыбаться, как идиот, но Минсок точно вцепится ему в горло с рассветом. - Перестань лыбиться, принца здесь нет, - произносит Минни, когда они заходят в пустую купальню подальше от заинтересованных взглядов охраны. Минсок готов заверещать, когда вместо ответа чувствует пальцы на своей спине, пробегающие вниз по позвоночнику, к попе. Шаловливая рука забирается под повязку и оглаживает половинки. Вдох-выдох, приказывает себе Мин, только бы не ударить нахала, иначе повелитель точно не одобрит этого. Только парень собирается высказать все, как горячее дыхание опаляет чувствительное ушко: - Как я могу перестать улыбаться, когда меня ждет ночь с такой красивой лисичкой. Мм, Умини-хен? По телу проходит электрический разряд. Кроме принца никто и никогда не прикасался к Минсоку, особенно не называл его так дешево «Умини», но наглого танцора, видимо, это не особенно волнует, когда он оставляет легкий поцелуй на чужой шее, медленно опускаясь к плечу. - Ты такой красивый, - шепчет Чонин, не переставая покрывать тело поцелуями. А Минсок хочет выть – такая простая ласка никогда не вызывала подобной реакции. - Перестань! – находит в себе силы оттолкнуть. – Ты должен привести себя в порядок перед ночью. – Чонин улыбается. – Ночью с принцем. Я позову служанок. Чонин перехватывает его за локоть, прижимая к себе с явным намерением поцеловать в губы, Умини (как же пошло, фи) вырывается: - Твои губы неприкосновенны. - Почему мои? - Ты еще не целовал принца, - где-то в глубине души Минсок чувствует укол ревности. И сам не понимает – к принцу ли или к придурошному танцору. - Я не хочу целовать принца. Я хочу целовать тебя. Улыбка эта бесящая снова появляется на красивом лице, прежде чем вопли Мина затыкают поцелуем. Сильные руки шарят по телу, а в голове у старшего наложника звенит лишь одна мысль – товар испорчен. Им! Минсоком испорчен красивый наложник, за которого повелитель отдал не один сундук с золотом, но впервые Умини становится плевать. Чонин укладывает его на диван рядом с купальней, стягивая лишь единственный предмет одежды – повязку с пояса. Минсок смущается, но чувствует себя защищенным, когда чужое тело укладывается сверху, не давая взглядам случайных свидетелей увидеть Минни. Свидетелей, правда, нет. - Какой ты у меня красивый, - не перестает шептать Чонин, лаская полувозбужденный член Умини пальцами. – Самый красивый. Минсок слышит, как сквозь толщу воды, каждый комментарий и комплимент. Он плавится от чужих умелых прикосновений, потому что его никто и никогда так не ласкал. Наверное, он просто привык к принцу. Тот делает все больно и резко, думая только о себе, а Чонин… Он… Любит? Вместе с резким пониманием происходящего накатывает оргазм. Минсок впивается пальцами в чужие плечи и пачкая штаны. В голове шум, мысли, словно пчелиный рой, жужжат, врезаясь друг в друга. Что Минсок натворил? Из-за него новая куколка принца испорчена. - Мин! – на лице Кая читается ужас, когда Минсок скидывает его с дивана на холодный кафель, а сам заворачивается в первое попавшееся полотенце, желая свернуть точно такое же рядом в трубочку и дать им пару раз по тупой голове мальчишки на полу. Любовь, отношения, поцелуи, взаимная дрочка, секс – все это и даже больше запрещено! Глаза у Умини бешенные, будто он отсчитывает последние секунды жизни. Это и происходит – в коридоре слышатся тяжелые шаги, грубый голос повелителя и двери открываются, впуская принца внутрь. - Что здесь происходит? – принц сразу замечает белые пятна на штанах Кая, недовольно хмурится. – Я вас спрашиваю. Минсок? Минсок стоит ни жив, ни мертв. Он знает – гнев повелителя много стоит. Он знает – его могут казнить, ведь он главный наложник, значит, неприкосновенен куда больше. Он знает – Чонина накажут жестоко и без сожаления. И боится Минсок почему-то только третьего пункта, ведь Чонин… … Виноват ли? - Я его заставил, повелитель, - врет Минсок. – Меня раздражает его улыбка. И что он пялился на вас. Накажите меня, умоляю… Умини падает на колени, не стесняясь своей наготы – сейчас проблемы посерьезнее. Если бы смотрел – видел хитрую улыбку принца и такой же хитрый взгляд в ответ. - Минсока в темницу. Практически всю ночь вместо теплой постели господина Мин проводит на жестком матрасе в холодной темнице. На нем только полотенце и худенькая простыня с дырками, которая даже не греет, а в подвале очень холодно. Он рискует заболеть, но все мысли сводятся лишь на одном – что стало с Чонином? С этим избалованным госпожой Руж засранцем без стеснения и инстинкта самосохранения. О чем думал этот идиот, когда лез подрочить Минсоку?! А правду ли он говорил – Умини действительно красивый? Ха, мечтай. Еще сутки назад Минсок был самым красивым и единственным лучшим наложником своего повелителя, а теперь он один из предателей. Если его не убьют в тюрьме, предварительно опробовав аппетитную задницу вдесятером сразу, то казнят на общей площади. А может оставят умирать в пустыне под палящими лучами солнца. - Минсок, - в темнице появляется один из наложников – смазливый пацан с блядски накрашенными глазами. – Принц хочет провести с тобой ночь, велел тебя подготовить. - Что? – Минсок туго соображает. Его подхватывают на руки, куда-то тащат, трут белую кожу мочалками до красноты, надевают лучшие одежки, но все такие же блядские. И Умини стоит перед дверями повелителя, забывая обо всем на свете. О боли, о Чонине, о своих нервах. Комнату заполонил сладкий дым кальяна, который находится на мягком ковре на полу. Там же восседает молодой принц, прикуривая трубку и пальцами цепляя фрукты из чаши, чтобы покормить ими лежащего парня на его коленях. - М-мой повелитель, - Минсок дрожит: не знает только, от страха ли или сомнения. Тело помнит прикосновения Чонина, его шепот и сводящие с ума губы, лезть в постель к принцу впервые кажется тошным и совсем не желаемым. Минсок хочет Чонина, отдаться его ласкам и забыть обо всем на свете вместе с глупыми принципами, которые никого не интересуют. - Ты плохо повел себя, моя Лисичка, - улыбается принц. – Ты не должен был позволять ему трогать себя… - Я знаю, мой повелитель, - обрывает Мин. – Я виноват и готов понести наказание. Только… Прошу вас, не трогайте Чонина. Это не его вина. - Глупый лисенок, его это вина. Целиком и полностью. Ты позволил этому засранцу слишком много… - Цзытао, - человек, до этого лежащий на коленях принца, поднимается. – Хватит мучить малыша. Скажи ему уже о глупом споре. Ты меня достал! Глаза Минсока слезятся от дыма, а может быть от нервов – он сам не понимает. Выжженная макушка паренька кажется ему смутно знакомой, но он не может понять. - Сехунни, дай мне повеселиться! Хоть разочек! Сехунни! Понимание простреливает Минсоку голову. Это же мальчишка-паж, который вечно смотрит с холодным превосходством в ясных глазах. Он не любит, когда к принцу прикасаются, Умини не раз замечал. - Тао, я тебя сейчас укушу, - угрожает паж (паж ли?). - Ладно-ладно, раз уж Минсок сегодня такой красивый, я сделаю ему подарок. Видишь ли, моя Лисичка, я предложил своему давнему другу найти себе подарок среди моих прекрасных наложников, раз ему не нравятся те, что предлагал ему я. Ким Чонин выбрал тебя. Мне очень жаль расставаться с тобой, как со своим лучшим мальчиком, но… уговор дороже денег, понимаешь ведь. Так что… Хочешь-не-хочешь – ты теперь часть Чониновского гарема. - Но… - Минсок от переполняющего счастья забывает родную речь, кажется. Он думает только о том, что теперь Чонин может касаться его и любить только его. И плевать, что Умини – лишь часть гарема. - Он танцует специально для Императора Западных Земель. Чтобы ты знал – твой новый господин еще та звезда. Ты можешь идти, только, пожалуйста, по дороге будь осторожен. Принц Тао выпускает в воздух клубы дыма, победно улыбаясь. Минсок кланяется, пятясь назад к двери, кланяется-кланяется, не может перестать. В глазах стоят слезы, последнее, что он видит, оказавшись в темном коридоре, - это как принц слишком властно целует мальчика, притягивая его за подбородок грубым жестом. Минсок тоже не отказался бы от грубости. От власти над собой и своим телом. - Ты такой красивый, - в голове всплывает голос Чонина, его горячий шепот над ухом, поднимающий в Умини цунами чувств. – Какой же у меня красивый… Судорожно шепчет над ухом, властная рука обнимает поперек талии. У Мина перехватывает дыхание, а ноги подкашиваются от невероятных ощущений. Наложник чувствует себя тряпичной куклой. А его повелитель – умелый кукловод. Шаг влево – Минсока тащат по темному коридору. Еще один – они вваливаются в гостевую комнату с полумраком и свечами. Резкое движение – Умини падает на кровать, чувствуя почти мгновенно тяжесть чужого тела. Эти звериные глаза раздевают и трахают его, хотя их обладатель даже не шевелится, разглядывая свою жертву. Чонин проводит носом по щеке, спускаясь к шее: - Ты теперь только мой… Минсок отказаться даже не смеет. Он не дышит. Чонин ласкает его измученное тюремным заключением тело, целует легко и нежно, не хочет причинить боли. Чонин своим языком дразнит его чувствительные соски, заставляет прогибаться в спине и судорожно шептать: - Чонин, Чонин, Чонин… Хвататься пальцами за копну чужих волос, приближая к себе для мокрого пошлого поцелуя, в то время как руки умело избавляют от одежды. Горячие ладони Минсок чувствует абсолютно везде, как и свою реакцию – его принц так никогда не делал, его прикосновения не вызывали такой отдачи. Мин обнажен, он смущен и пытается прикрыться, но Чонин только улыбается, целуя его в губы с особым трепетом. - Не стесняйся. Ты прекрасен. Насчет своей красоты Умини уж никогда не сомневался, но сейчас рядом с таким божеством, можно поспорить. Вспоминаются прекрасные нимфы, что учили Чонина танцевать. Ласкать они, наверное, его тоже научили. Иначе, как «волшебством», это назвать нельзя. Кай искусный любовник. Язык уже очерчивает чувствительную головку пениса, заставляя на секунду забыться. Кай берет в рот не полностью – не умеет, видимо, но это уже заставляет скулы Умини ярко алеть. Он может быть первый в таком плане для танцора, а быть первым очень приятно. Смазанный слюной пальчик скользит внутрь с малым сопротивлением, но Минсок чувствует и стонет, поддаваясь бедрами вперед. Горячий тесный рот Чонина приносит сногсшибающее удовольствие. - Чонин, я сейчас… Чонин только подцепляет подбородок Минсока пальцами и грубо целует, будто хочет сказать «заткнись, пожалуйста, только заткнись, от твоего голоса у меня стоит». Минсок не чувствует боль, чувствует лишь наслаждение, как тысячи вольт сквозь тело. Чонин в нем, Чонин рядом с ним, переплетает их пальцы и двигается плавно. Он даже выгибается так, как может сделать лишь профессиональный танцор. Каждое его движение отточено до автоматизма, Минсок даже думать не хочет, скольких он трахал точно так же. Только впивается пальцами в широкую, взмокшую от пота спину, царапая, и стонет: стонет имя Чонина, стонет проклятья, стонет как ему хорошо. А в ответ видит сквозь пелену хитрую улыбку пухлых губ, чувствует только поцелуи на своем лице и шее. Чонин задирает его ноги, меняя темп – входит с дикой скоростью до основания с громким шлепком, а затем выходит, оставляя лишь головку внутри. Его пальцы сжимают бедра, его пальцы ласкают соски, его пальцы крепко держат пальцы Минсока. - Ты мой самый красивый, Умини-хен, слышишь? Минсок слышит лишь кровь, стучащую в висках. Он жутко хочет целовать Чонина, его прекрасные губы, созданные лишь для поцелуев. - Поцелуй меня, Чонин, боги, поцелуй меня. Очередная хитрая улыбочка слетает с губ прежде, чем Кай целует его с присущей нежностью. Двигается рвано, жестко, будто совсем без любви, а целует словно в последний раз. Чонин чувствует приближение и ускоряется, тело в его руках дрожит и хнычет. Минсок на грани, он ласкает себя рукой, кончая себе на живот. Кая сжимает внутри, он не выдерживает, сжимая пальцы Минни в своих до боли. Он падает рядом, целуя своего мальчика в макушку и прижимая к себе, дрожащего и уставшего. - Мой маленький рыжий Лисенок доволен? – хрипло смеется Чонин, чувствуя, как его обнимают в ответ. - Зачем ты притворился наложником? Знаешь, как я боялся за тебя, глупый! – Минсок хочет ударить, а улыбочка на чужом лице его раздражает – он же волновался! - Мне нельзя выезжать за пределы королевства без сопровождения императорской охраны. А сам император не очень жалует мое общение с Цзытао. Из меня хороший актер? Минсок не отвечает – сопит в чужое плечо. А Чонин хочет целовать вечно это рыжее чудо. Теперь же ему ничто не мешает?