Охота на льва

      Лайон Вуд нервно барабанил пальцами по сиденью своего дорогого авто. Вокруг творилось какое-то дерьмо, а он никак не мог понять, откуда оно течет в его прежде весьма упорядоченную жизнь. Вуда совершенно явно окружали со всех сторон, вставляя палки в колеса даже там, где, как ему казалось, все давно схвачено. Кто посмел так опрометчиво связываться с главарем одной из самых влиятельных мафиозных группировок, Лайон выяснить так и не смог. Неясным оставалось и то, зачем все это делалось. Если все траблы – происки конкурентов, то они уже давно могли бы захапать те лакомые кусочки подпольного бизнеса, на которые наложили свои лапы. Однако ситуация была не так проста. Вуда не покидало ощущение, что бизнес – всего лишь прикрытие, а главная цель – он сам. Кто-то вдумчиво и методично загоняет его в ловушку. Очевидным было только одно: таинственный некто – фигура весьма влиятельная, потому что попытки Лайона справиться с ситуацией самостоятельно ничего не дали. Значит, заказ на него поступает откуда-то сверху.       «Уебок, – выругался Вуд, – поймаю – кишки по всему городу развешу».       Ситуация была действительно весьма абсурдной. Ну кто в здравом уме может связаться с влиятельнейшим альфой, о чьей жестокости и равнодушии к чужим страданиям знает, наверное, весь город. Только полный идиот. Но как идиот мог продумать такой великолепный, от правды не уйти, план, было совершенно неясно. Эти мысли изрядно нервировали привыкшего контролировать свою жизнь Лайона. Разбираться надо было срочно, не откладывая в долгий ящик. И здесь – новая проблема. Рэй Хатчерс – омерзительный омега, шлюха, наркоман, да и просто дерьма кусок. Мальчишка, будучи сынком богатеньких влиятельных родителей, меры не знал ни в чем. Потому и влез в то, во что влезать не следовало. Увяз по самые уши, а потом еще и зарыпаться* стал. Сейчас он оборзел настолько, что в ситуацию пришлось вмешаться самому Лайону. Стоило объяснить этому молокососу, с кем он связался и что с ним могут сделать взрослые нехорошие дяди, а потом срочно возвращаться к решению более важных и сложно решаемых проблем.       Мысли прервало тянущее ощущение в районе паха. Вуд недовольно поморщился, склонил голову и запустил пальцы в густую светлую шевелюру. Со всем этим геморроем он уже несколько дней не трахался, так что организм, непривыкший к столь длительному воздержанию, решил недвусмысленно напомнить о себе. Нет-нет, с омегами проблем у богатого, неимоверно привлекательного мужчины не было. Они липли к нему стайками, развратные и невинные, богатые и бедные, красивые и обычные: стоило им увидеть чуть вьющиеся песочные волосы, желтые глаза, чувственные губы и рельефное тело – они почему-то считали, что вот он – принц из сказки, который прикатил за ними на белом «Ягуаре». С чего все эти простофили брали, что они принцессы, было совершенно неясно. Но упускать такие хорошие возможности потрахаться было не в правилах Лайона. Он какое-то время пользовался омежьими чувствами, а потом, не испытывая особых угрызений совести, расставался с временными любовниками.       Машина плавно затормозила перед внушительным, но явно заброшенным зданием, в котором раньше располагалось что-то типа небольшого завода. Водитель, он же охранник, открыл перед Лайоном дверь. Вылезая из автомобиля, Вуд ухитрился треснуться головой о крышу. Нда, невезения продолжались.       «На этом все?» – раздраженно спросил альфа у жестокой судьбы.       Четкий ответ на этот вопрос он получил сразу же, как только открыл дверь. Все огроменное помещение насквозь пропахло течным омегой и возбужденными альфами. Внутренний зверь Вуда напружинился, готовясь вступить в схватку с остальными за добычу. С тяжелым вздохом Лайон подавил инстинкты и прошел внутрь. Его парни еле сдерживались, окружив плотным кольцом сидящего на стуле пленника. И вроде бы ситуация сложилась удачно – лучшего наказания, чем отдать течного мальчишку своим ребятам, не придумаешь, но что-то было не так. Что именно не так, альфа понял, когда, оттиснув одного из шестерок в сторону, смог увидеть омежку и вдохнуть его аромат без примесей альфьих запахов.       Во-первых, омега был его Истинным. Это Вуду стало понятно сразу же. В таких вопросах ошибки не бывает. Тело наполняется истомой, разрывается от желания присвоить себе того, кто так одуряюще пахнет. Все проблемы, которые волновали альфу до этого, испарились, как по волшебству. Остался только он – миниатюрный мальчик, сидящий на стуле и смотрящий на Лайона испуганными глазами, в которых разрасталась надежда на спасение. И вот здесь было во-вторых.       Вуд знал этого омегу. И это был вовсе не Хатчерс. Хрупкого брюнета, идеальней которого альфа в своей жизни не встречал, звали Реми Хантер, и он был единственным, кого любил Лайон. Они познакомились в школе для богатых деток, куда разбогатевший папочка-Вуд отправил шесть лет назад своего отпрыска, дабы тот приобрел нужный лоск и обзавелся не менее нужными знакомствами. Сам Лайон в возможность дружбы между детьми влиятельнейших фигур их города и сыном бандитского главаря не верил ни разу, поэтому сразу стал смотреть на всех букой, решив не рисковать. Доверять всем этим напыщенным индюкам он не собирался. Ровно до того момента, как в класс вошел Реми. Он немного задержался с возвращением из Франции, где гостил у бабушки, и потому начал учебный год с опозданием. Стоило только Лайону увидеть это совершенство, ожившую фарфоровую куклу, снизошедшее с небес божество, как он мгновенно пожалел о своем решении избегать в этой школе всех и вся.       На уроке Вуд, вместо того, чтобы слушать учителя, слушал шепотки одноклассников, которые всеми силами пытались донести до очаровашки Хантера, какой ужасный и опасный человек этот новенький бандит. От понимания того, что это конец не успевшей начаться истории, все внутри Лайона замирало. Однако таковы были последствия его собственного решения, а альфа привык нести за них полную ответственность. И каково же было его удивление, когда на перемене Реми сам подошел к нему и начал разговор. Парень оказался идеальным. Потрясающая внешность сочеталась в нем с отличными мозгами, так что разговаривать они могли на любые темы, а не только о последних новинках моды и искусства, как с другими омегами. Так постепенно зародилась их крепкая дружба, подкрепленная любовью Вуда, которая продолжалась все два года старшей школы и враз окончилась на церемонии выпуска. Лайон тогда собрал всю волю в кулак и решился признаться темноволосому омеге. Он долго искал его, бегая по всей территории, а потом неожиданно увидел в объятиях местного красавчика, с которым ему прочили скорую свадьбу. Вуд сдержался каким-то чудом. Весь остаток вечера и ночь он провел в одном из самых неблагополучных районов, нарываясь на драки всеми силами. И утром, сидя перед отцом, который, не без внутренней гордости, перечислял ему все группировки, членов которых он отмутузил до кровавых соплей, Вуд принял решение больше с Реми не встречаться. Потому что они разные, потому что не могут быть вместе, а Лайон не вынесет, если увидит его еще раз с другим. И кто знает, как он тогда отреагирует.       С тех пор прошло четыре года, за время которых Вуд ни разу не нарушил своего слова, хотя возможности были неоднократно. И теперь он смотрел на испуганного Хантера, понимал, что у того течка в самом разгаре, а вокруг только альфы, которым уже башню рвет. Из временного столбняка его вывел хрипловатый шепот знакомого до малейших интонаций голоса:       – Лайон, это ты?       Вместо ответа альфа выдернул нож из руки рядом стоящего шестерки, быстро разрезал веревки, которыми были примотаны к стулу тоненькие запястья, и, схватив омегу в охапку, рванул с ним к машине. Затолкав брюнета на заднее сиденье, он сел за руль и, вдавив педаль газа, стартанул к своему дому. Только переступая порог с Реми на руках («Новобрачные, блять!» – не вовремя пришло в голову сравнение), он осознал, что наделал. Остаться с омегой, в которого вот уже шесть лет как влюблен, у которого ко всему прочему течка, да еще в тот момент, когда у самого секса не было – верх идиотизма и тупости. Но было поздно. Осторожно усадив Хантера на диван, Лайон быстро отошел на другую сторону комнаты, останавливаясь возле открытого окна.       – Как ты там очутился? – задал самый насущный вопрос блондин.       – Я заехал за братом в университет, а там ко мне подошли какие-то устрашающего вида альфы и назвали фамилию брата. Я так растерялся, что ляпнул, что он – это я. Кстати, здравствуй. Я, – Реми потупился и очаровательнейше вспыхнул, – очень рад с тобой встретиться, пусть и при таких обстоятельствах.       «Держаться, держаться», – мысленно уговаривал себя Лайон. Внутри будто работала гигантская мясорубка, проворачивавшая все органы в фарш похоти и яростного возбуждения.       – А брата как зовут? Здравствуй.       – Рэй Хатчерс. Мы сводные.       – Все ясно, – Вуд сел прямо на пол и запустил руку в волосы. Вот тебе и подъеб судьбы. Пиздец, как смешно. – Прости моих парней. Перепутали идиоты. И ведь сказал же фотографию взять…       – Ничего страшного, – Реми встал с дивана и сделал шаг по направлению к нему.       – Стой! – завопил альфа. – Выходи из дома и жди на улице такси. Я сейчас вызову и оплачу. Твои вещи привезут завтра прямо к тебе домой. А сейчас поживее выметайся.       Омега нахмурился.       – Не слишком-то теплый прием для друга, которого четыре года не видел, не находишь?       – Только не для друга-омеги, у которого течка в самом разгаре. Сваливай, пока я хоть как-то держу себя в руках.       Вуд опустил голову, потому что видеть, как уходит Хантер, не было никаких сил. Он боялся, что не выдержит, схватит и не отпустит того, кого так долго ждал. Поэтому, когда в волосы вплелись тонкие пальцы, посылая толпу колких мурашек гулять по телу, он сдавленно застонал и вцепился в собственные колени.       – Иди, блядь, иди уже, – выстонал он.       – Ни за что, – ответил этот темноволосый хрупкий и такой красивый камикадзе и сам впился в губы альфы поцелуем.       Это был не секс, а какое-то сумасшествие. В первый раз в своей жизни Лайон не думал о том, как сделать приятно партнеру, он не следил за реакцией омеги на свои прикосновения, а просто растворялся в восхитительном теле под ним. Он гладил его и не мог нагладиться, целовал и не мог нацеловать. Все это походило на оживший сон, так часто заставлявший просыпаться Вуда со стояком. А Реми, наивный невинный Реми, дарил ему свои ласки с той же страстностью, с тем же рвением и невыносимой готовностью. Разве мог Лайон сдержаться? Конечно, кончая внутрь омеги, он вцепился клыками в нежную кожу на предплечье, краем сознания удивляясь, почему там нет чужой метки.       – А как же Круэл? – спросил он, как только схлынули самые острые последствия оргазма.       – И как ты только умудряешься испоганить все мои начинания, а? – недовольно проворчал Хантер. – При чем здесь Круэл? Я его видел-то в последний раз на выпускном, когда этот кусок говна зажал меня в темном углу и насильно поцеловал. Хотя я так влепил ему по яйцам, – Реми довольно прищурился, – что, думаю, мы с ним квиты.       Лайон недоуменно смотрел на омегу рядом с ним, пытаясь уместить в голове образ вот этого Хантера, дающего, пусть даже Круэлу, «по яйцам» и милашки Реми, которого он всегда опекал в старших классах. Не выходило. Решив немного отсрочить решение нерешаемого, он поднялся с постели и произнес:       – Ты меня извини, но мне нужно разобраться с кое-какими проблемами. Скоро вернусь.       – Кое-какие проблемы – это «N-капитал» и «K-финанс»? – спокойно спросил севший на кровати Реми. Ответить на это что-то Вуд просто не смог. Он ошарашенно таращился на темноволосого омежку, который жалостливо глядел на него в ответ.       – Ох, горе ты мое луковое, конечно, это моих рук дело. Ты с момента нашего знакомства мне спать спокойно не даешь. Уж чего я только не делал, чтобы тебя подцепить, но ты ведь, осел слепой, ничего не видишь. Сколько я милашку из себя строил – думал сдохну от переизбытка сахара в крови. А ты все мялся. Потом вообще пропал. Пришлось принимать экстренные меры. Так что, – он опрокинул альфу на кровать и навис над ним, – только попробуй еще куда рыпнуться – прикопаю.       Лайон медленно осознавал, что говорил ему Хантер, и счастливая улыбка медленно расползалась на его лице.       – Хотя, – глубокомысленно произнес омега, озвучивая мысли Вуда, – куда ты от меня денешься?