За пеленой страха.

Клара привыкла в каждой вещи, самом обыкновенном предмете видеть то, что могут не заметить другие; видеть чудо там, где его, возможно, нет. Она мечтала путешествовать, она смотрела на мир широко раскрытыми глазами, пытаясь поглотить его целиком: каждую песчинку, каждую деталь, каждое мгновение. Она, эта Невозможная девчонка, имела всё, не имея и не достигнув ничего. Она искала пути и маршруты, спрашивала дорогу, теряла и находила по пути. И однажды нашла того, кто пролил свет на вымощенную мечтами и грёзами дорожку, накинул плед на озябшие плечи и спросил: «Куда ты хочешь оправиться? Выбери любое место во времени и пространстве». Она нашла Доктора.

***

Клара давно уже не видела мир по-обычному ясно, всё посерело, стоило ей забеременеть. Обычно это приносит радость, но девушка, радуясь снаружи, сходила с ума внутри. Она терялась в лабиринтах ТАРДИС, плакала и просила закончить страшную пытку. Что-то не давало ей покоя, ловило и запирало в клетку страха, откуда не было выхода. С каждым месяцем, с каждым днём она гнила в собственном страхе, что заволок солнечное поднебесье. Была середина лета, а Клара страдала слепой уверенностью, что скоро её поглотит безжалостно-холодный январь. Она задыхалась от спёртого воздуха и рвала на себе волосы, пытаясь прогнать очередной поток страшных образов, что преследовали её всё время, не давали покоя и сна. Девушка терялась в себе, пропадала на целые часы и бесцельно бродила по замороженному сознанию. Доктор верил, что это пройдёт, всё не бесконечно, и этот Ад в их жизни скоро отступит. Состояние лишь ухудшалось, и страдала от этого не только Освальд. — Клара, с тобой всё в порядке? — решился спросить Доктор через дверь. — Пожалуйста… Оставь меня одну! — слышался в ответ срывающийся от слёз голос. Девушка пыталась бороться с безумием в одиночку, хотя и проигрывала каждый раз. Слабая телом и нервами, она была неспособна сдерживать сущность страха, и даже Доктор теперь не мог ей помочь. Девушка билась в истерике и, сжимая в руке кухонный нож, пыталась вскрыть утробу. Она боялась существа, растущего внутри неё, и этот страх не могла побороть даже материнская любовь. Она разрывалась на две части, медленно теряя связь с реальностью. Нож выпадал из внезапно ослабевших рук, а сама Клара, облокотившись на детскую кроватку, долго спрашивала себя, почему это происходит. Она пыталась найти ответы, но не могла выбраться из вечного транса. Вокруг неё была лишь удушающая темнота. В такие моменты она звала Доктора; он приходил и долго успокаивал её, говорил нечто нежное на ухо и гладил тёплыми руками живот. Тогда она была счастлива и снова начинала видеть мир в его полном цвете. «Вы под моей защитой», и страх отступал, чтобы вернуться с большей силой потом. Клара снова оставалась одна наедине со страхом, бороться с которым было бессмысленно. Она уже смирилась с тем, что не может контролировать себя. И в очередной раз, когда Доктор увидел её сидящую на полу и сжимающую в руке нож, то лишь смотрел; страх девушки захватывал и его тоже. Нож в очередной раз выпадал из рук, так и не достигнув цели, девушка теряла сознание и просыпалась в тёплой постели, укрытая одеялами. На прикроватной тумбочке всё было как обычно: стакан воды, песочное печенье и букетик невиданных ранее цветов в пёстрой вазе. Она не чувствует прежней тяжести, и, коснувшись руками снова плоского живота, залилась слезами, взглядом пытаясь найти отнятое у неё дитя. Она приходит в себя только когда слышит, как открывается дверь в комнату, и входит Доктор. — Просыпайся, соня, — смеётся он и целует девушку в лоб. Она поднимается, заслышав кряхтение в ранее пустующей кроватке. Взгляд наполняется уже позабытой за несколько месяцев теплотой, стоит ей только взглянуть на маленького сына. Зрение снова вернулось к ней, как и силы прогнать страх.