"Самые важные вещи невозможно увидеть глазами"

Татсуя Суо, несмотря на все неудобства, которые он испытывал в этой темной и тесной комнате, все же смог задремать, упираясь головой в собственные колени. Поначалу юноше казалось, что, сидя на холодном камне, невозможно согреться, но усталость и раздражающе монотонный звук капающей воды сделал свое дело — краткий сон пришел мгновенно, принеся с собой неясные, смутные и размытые, полные пережитого раньше тепла и счастья, воспоминания. Но спроси кто-нибудь Татсую, кто снился ему или что он делал во сне, юноша не смог бы ответить. Все было слишком размытым и хрупким, как взмах крыльев бабочки. Но юноша все же внимательно слушал, что происходило в комнате. Был ли то страх или же желание уберечь друзей и товарищей от опасности — непонятно. Даже с закрытыми глазами, Татсуя точно мог сказать, что неугомонный Еикичи спит в углу, во сне доказывая кому-то, что он определенно круче и красивее и что он совершенно не желает никакие суши. Слева от школьника спали девушки. Татсуя, несмотря на расстояние, слышал мерное дыхание Юкино и Лизы. Вот только… Мгновенно открыв глаза, как только послышался «лишний» в этой липкой тишине звук, Татсуя тут же наткнулся на виноватый взгляд фиалковых глаз. Майя смущенно улыбнулась и одними губами произнесла «Прости», делая неуверенный шаг к проснувшемуся. Небольшой камень, потревоженный движением девушки, обиженно скрябнул по полу, вызвав очередную порцию неприятных звуков. Мишина недовольно заворчал, крепче обнимая себя и повторяя что-то про свою незабываемость.  — Татсуя-кун, — тихо произнесла Майя, делая еще один неуверенный шаг к юноше. Тот в ответ неотрывно и внимательно смотрел на девушку, которая словно не знала, что и сказать. Секундная тишина снова заполнила комнату, разрываясь от коротких бормотаний Мишеля и капанья воды. — Я проснулась немного раньше, — и снова виноватая улыбка. Татсуя впервые видел Майю такой… тихой? Юноша даже не мог описать свои чувства, глядя на этого удивительного во всех смыслах человека. Тот оптимизм, которым Майя заражала всех окружающих, помогал порой в самых безнадежных ситуациях, а умении весело щебетать даже с демонами, приводило Татсую в неописуемый восторг и восхищение. Вся она: ее походка, сиятельная улыбка, яркая и стильная одежда, задорный смех, прямая осанка, звучание ее голоса, — все притягивало к себе взгляды окружающих. Гуляя всей компанией по торговым павильонам и просто городским улицам, Татсуя часто ловил на себе завистливые взгляды молодых парней и мужчин, проходивших мимо. Все они были очарованы Майей. И юноша не мог сказать точно, не был ли он в числе тех очарованных или нет.  — Не хочешь ли ты переключиться? — в тихом голосе Майи послышались знакомые нотки оптимизма. На недоуменный взгляд Татсуи, девушка красноречиво обвела взглядом сумрачно освещенное помещение, тем самым обозначая, с чего стоит переключиться и позволила разуму вспомнить о том, что все они потерялись в бомбоубежище. — Я не могу уснуть, — словно бы отвечая на немой вопрос в глазах школьника, произнесла девушка, притворно скривив выражение лица. — Не возражаешь, если я присяду? Немного удивленный взгляд юноши заставил Майю смущенно переступить с ноги на ногу и снова улыбнуться. Татсуя мог поклясться, что на мгновение девушка покраснела, но сказать точно он этого не мог. Темное помещение не позволяло разглядеть дальше, чем на 2-3 метра, а девушка стояла как раз на рубеже видимости, не подходя ближе. Вместо ответа, Татсуя безмолвно подвинулся, уступая Майе нагретое место, тем самым безмолвно приглашая товарища присесть. Девушка также молча села на место, что еще хранило тепло, и уставилась на свои колени, рассматривая царапины на ногах, полученные в последнем бою. Юноша с сожалением вздохнул, в очередной раз коря себя за несобранность и медлительность: если бы тогда он не отвлекся на убегающего демона, Майя бы не была атакована тем приставучим склизким подобием собаки. И хотя девушка уверяла, что она почти не пострадала и царапины — это единственный ущерб, полученный от демона — Татсуя чувствовал некую вину перед Амано. Парень и сам не мог объяснить, почему ему так необходимо было защищать эту девушку. Каждый раз, когда она ввязывалась в бой, когда нажимала спусковой крючок своих нелепо-розовых пистолетов, когда была под прицелом у демонов, уворачиваясь от заклинаний, Татсуя чувствовал просто невероятное желание защищать ее. Несмотря ни на что. Лиза часто капризничала, говоря, что Татсуя не делает того же для нее, но парень лишь пожимал плечами и игрался с зажигалкой. Не способный найти ответы на свои вопросы, школьник просто игнорировал их, считая, что все идет так, как и надо.  — Как думаешь, мы сможем выбраться отсюда? — неожиданно произнесла Майя, нарушая установившуюся тишину. Она крепче стиснула свои колени, шурша подошвой по камню и чуть глубже сворачиваясь, приживаясь к своим ногам. Татсуя, совершенно не ожидая подобного вопроса, удивленно моргнул и открыл было рот, чтобы ответить, как Майя его перебила, развернувшись к нему корпусом, виновато улыбаясь и размахивая руками. — Ох, прости-прости! Позитивное мышление! — слова, что сказала до импровизированного привала девушка, прозвучали второй раз несколько фальшиво и наигранно. Глубоко вздохнув, девушка снова замолчала, ничего больше не произнося. Татсуя же внимательно всматривался в лицо Амано, словно пытался найти причину странного поведения. Раздраженно убрав от лица прядь волос, закрывавших ему обзор, юноша посмотрел на притихшую Майю, силясь понять услышанное. А мысли, словно сорвавшись с цепи, понеслись по уже привычному кругу, снова и снова повторяя вопросы, которые часто задавал себе школьник, стоило всей компании попасть в это бомбоубежище. Выберутся ли они из этой кромешной тьмы, смогут ли остановить Джокера и его приспешников, почему именно у него и его друзей «проснулась» Персона, и что же будет дальше… Тем временем, пока Татсуя усиленно морщил лоб, пытаясь найти ответы на, по сути, глобальные для него вопросы, Майя достала из кармана своей кофты ключи, которые тут же задорно звякнули, нарушая подступающую тишину. Лиза заворочалась у стены, пытаясь найти место поудобней, Юкино чуть сползла вниз, сдвигая свою бандану на самый нос, а Еикичи неожиданно притих, изредка всхлипывая. Майя перехватила связку так, чтобы ничего не звенело, стараясь не разбудить никого раньше времени. Все без исключения устали от постоянного хождения туда-сюда в поисках выхода, поэтому сон требовался всем. На тусклый свет, вслед за ключами, показался бело-розовый кролик, брелком висевший на небольшом шнурке. Даже при неярком освещении было видно, что этот брелок был сшит самостоятельно — неровные большие стяжки нитками синего цвета ярко выделялись на белой и розовой ткани. Плюшевые ушки были неравны по длине, но это даже придавало брелку очарование. Да и сердце в районе живота, пришитого немного криво, было тоже прекрасным показателем того, что изделие было рукодельное. Майя мимолетно улыбнулась, глядя на творение своих рук. Кролик качнулся несколько раз в воздухе, после чего, наконец, замер на месте, внимательно наблюдая за своей хозяйкой. Черные бусины-глаза, словно настоящие, смотрели на Майю, ожидая ее слов.  — Если ты будешь плакать, Кролик будет смеяться за тебя! — неожиданно весело произнесла Майя, вырвав Татсую из своих сумрачных мыслей, заставляя его оторваться от самокопания и анализа. — Смотри! — девушка стала шевелить маленькими лапками Кролика, изображая неведомый никому, кроме нее самой, танец. — Хоп, хоп! — кролик прокрутился вокруг своей оси, задорно блеснув черными бусинами. Юноша, который наблюдал за этим действом, не смог сдержаться и улыбнулся. Не наигранно, как он делал это в школе. Не вымученно, как он отвечал на шутки своего брата, пытающегося наладить отношения, а именно искренне, радуясь всей душой этому маленькому представлению. И, неожиданно, Татсуя увидел ответную улыбку Майи, полную непонятого и такого родного тепла. Не удержавшись, школьник тихо хихикнул, улыбаясь чуточку шире. На мгновение юноше показалось, что он видел свое отражение в этих мягких фиалковых глазах, и от этого становилось невообразимо приятно на душе, словно все так и должно быть. В кармане пиджака школьной формы едва ощутимо засветилась голубым светом карта Персоны, а где-то возле сердца привычно потеплело. Школьник почувствовал, что его «другое Я» тоже улыбается, глядя на несколько потрепанного, в некоторых местах даже обгоревшего кролика, который смотрит на мир черными глазами-бусинами, движущегося под руководством Майи.  — Это первый раз, когда я вижу твою улыбку, — неожиданно ласково произнесла девушка, ловя кролика ладонью. Тот, словно и ждал этого, привычно устроился в руке, взирая на мир с неизменным выражением мордочки. — Ты выглядишь замечательно, — девушка рассмеялась, наблюдая, как смущенно отводит взгляд Татсуя. Юноша хотел что-то ответить, но так и не смог найти подходящих слов, которые действительно бы прозвучали истинно, а не нагло и фальшиво.  — Знаешь, — Майя внимательно посмотрела на брелок, немного поворачивая его под углом, — этот кролик — мой амулет удачи. Когда у меня было тяжелое время или я была потеряна, он давал мне силы подняться, делился своей силой духа, — неожиданно серьезные слова, произнесенные с легкой, едва ощутимой улыбкой произвели на Татсую большое впечатление. Он словно бы всем своим существом чувствовал, как порой было тяжело девушке в реальном мире. — Во времена, подобные этому… — девушка снова посмотрела на грязный потолок из камней, оглядывая мимоходом всю комнатку. Ничего нового она не увидела: все те же темные от времени деревянные столбы, металлическая дверь с отшелушившейся местами краской, — … он помогал мне думать, что реальность в наших руках, — девушка крепко сжала брелок, тяжело вздохнув. Ключи глухо брякнули, протестуя против такого обращения. — Слухи становятся реальностью, настоящие монстры появляются на нашем пути… — Майя замолчала, глядя на сжатую руку. Татсуя ничего не произнес, внимательно слушая то, что ему говорили. — Но ведь все это принесло и хорошие вещи тоже. Я повстречала тебя и других… — девушка неожиданно замолчала, подбирая слова. — Я имею в виду, что столько всего случилось с вами, ребята. Я снова словно дитя, это так здорово! Татсуя лишь кивнул головой, принимая подобное положение вещей. Он и сам ощущал нечто подобное, стоило только всем друзьям собраться. Даже на перепалки Гинко и Мишеля он не реагировал так, как должен, лишь потому, что чувствовал, что подобное уже когда-то было. Он снова ощущал себя маленьким мальчиком, полным надежд и мечтаний. Но тогда почему Татсуе казалось, что чего-то, очень-очень важного, не хватает? Словно кто-то, кто был важен Татсуи раньше, отсутствовал сейчас.  — Я не думаю, что Джокер плохой человек, — неожиданно произнесла Майя, открывая руку и снова отпуская кролика раскачиваться. — Он как ребенок, плачущий после ночного кошмара. Это совсем как с вами, ребята, — вы так отчаянно и рьяно сражаетесь, но моя Персона говорит мне, что вы хорошие, — девушка усмехнулась, прижимая руку в груди, где у нее хранилась карта Персоны. Из-под ткани кофты просочился голубой свет, доказывая, что Сущность отвечает на слова своего Я, соглашаясь с ней.  — У меня тоже есть, — неожиданно сухим, несколько надломленным голосом произнес Татсуя, доставая из кармана брюк зажигалку. Девушка вздрогнула от звука голоса парня, но взгляд не отвела, наблюдая, как Суо касается пальцем кролика. — Это мой талисман, — пояснил юноша тихо, увидев тень недопонимания в глазах Амано. Девушка протянула руку к белому прямоугольнику, словно прося разрешения взять талисман. Татсуя едва заметно улыбнулся и вложил в протянутую ладонь металлическую зажигалку, случайно касаясь пальцами кожи девушке. От подушечек, что коснулись теплой ладошки, как разрядами тока пробежало по венам тепло, заставив Татсую судорожно вдохнуть воздуха в легкие. Юноше показалось, что все длилось слишком долго, слишком громко, но Майя даже не взглянула на школьника, рассматривая надпись, выгравированную на металле. Сердце билось в рваном ритме, никак не желая успокаиваться, а глаза упорно желали поймать взгляд человека напротив.  — Здесь написано «Самые важные вещи невозможно увидеть глазами»? — Майя, наконец, оторвалась от изучения зажигалки, поднимая свой взгляд на смотревшего на нее юношу. Сердце девушки пропустило удар, когда она наткнулась на тот непередаваемый взгляд Татсуи, внимательно наблюдавшей за своей собеседницей. Словно в замедленном действии, школьник медленно кивнул. — Иногда я думаю, что реальность — это только сон. Что я забыла что-то необходимо важное и никак не могу очнуться… — Амано снова посмотрела на зажигалку, открывая ее крышку. Та, тихо звякнув, мгновенно двинулась, повинуясь движением пальцев, после чего вновь была закрыта. — Может… Джокер тоже… — девушка не смогла договорить, так и не подобрав подходящих слов, которые бы смогли описать все ее эмоции и мысли. Но Татсуе не нужны были слова. Он все понял и так, словно тишина рассказала ему все, что было необходимо. Прикоснувшись к руке Майи, парень ободряюще улыбнулся, словно бы прося ее не грустить. Новые разряды тока пробежали по телу юноши, но тот и виду не подал. Татсуя не был сторонником лишних слов. Он больше любил тишину. Ту, которая была красноречивее всяких лишних и напыщенных фраз, избитых штампов и неумелых предложений. И сейчас двое разговаривали именно той тишиной. Молчать Татсуе вместе с Майей было куда привычней и приятней, чем с кем-либо еще. Словно…  — Ох, прости меня, что-то я разбубнилась, — спустя целую вечность произнесла Майя, вырвавшись из плена взгляда карих вишен. Вернее, так показалось юноше. А на деле прошло всего лишь мгновение, короткое мгновение, когда Татсуя неотрывно вглядывался в несколько испуганные, полные непонятной ему нежности и печали глаза цвета позднего вечернего неба. Его рука бережно держала руку Майи, не позволяя ей упасть или уронить хранимые в ней талисманы удачи. Едва покрасневшие щеки выдавало девушку с головой, но сумрачное освещение спасало ее от лишних вопросов. И оба они совсем не замечали, как светились отголосками их чувств карты Персон, хранимые под одеждой. Они не слышали, что их сердца бьются в рваном, ломанном, но почти одинаковом ритме, силясь обогнать время. — Не переживай, я позабочусь об этих вещах, — к Майе снова вернулась ее яркая улыбка, а в голосе почувствовалась уверенность и непередаваемая сила ее оптимизма. — Ты должен немного поспать, — девушка поднялась с пола, попутно взлохматив Татсуе волосы. Тот еле удержался, чтобы не потянуться за повторной лаской, как кот. — Спокойной ночи, Татсуя-кун. Приятных сновидений, — Амано прощально улыбнулась и тихо пошла к месту, где мирно спали Юкино и Лиза.  — Спокойной ночи, Майя, — бесшумно ответил Татсуя, наблюдая, как девушка усаживается к своей подруге и почти мгновенно засыпает, сморенная усталостью. — Спокойной ночи… И вот Татсуя тоже начинает медленно засыпать. Мерный стук капель воды о камни больше не раздражает юношу, а скорее успокаивает. Еикичи продолжает перечислять кому-то свои замечательные качества, Юкино и Лиза мерно сопят, но теперь к этому сопению добавляется еще и спокойное дыхание Майи. Уверенность, что все будет хорошо, крепнет с каждым вдохом, а пальцы крепко сжимают зажигалку, которую так бережно держала до этого Амано. И до тех пор, пока парень окончательно не провалится в свои сны-воспоминания, перед его внутренним взором он видит только одно — Майю Амано, удивительную девушку, притягивающую взгляды людей и помогающую всем осознать свои мечты. Татсуя улыбается с закрытыми глазами, ловя в своем внутреннем взгляде улыбку Майи, а сердце вновь спотыкается со своего ритма. И пока парень не способен найти ответ, почему это с ним происходит, но что-то подсказывает ему, что он его уже знает давным-давно. Знает сердцем, а не умом. Ведь самого главного нельзя увидеть глазами или осознать разумом…