Спасение душ

Бишамон все казалось прогнившим, все могло осыпаться трухой, сквозь время не пройдет ничто. Даже жизнь, даже любовь, которую она не видела, а может просто не замечала под своим, как казалось многим, стальным взором. А ведь никто не знал, что творится у нее на душе, что происходит с ее сердцем, которое уже не собрать. Оно изрезано, испорчено разбито и растоптано, ее сердце— машина. Ведь не осталось осколков души, они все превратились в пыль миллиард песчинок на губах. Голубую пыль цвета льда. И этот лед, он показной, как на ярмарке! Лишь для них, лишь для образа, для маски которая не должна развалиться на глазах. Вся ее сила показная, нет, никто не говорит о физических возможностях, речь о душевной силе. Все в этом мире, даже любовь, лишь насмешка прогнивших душ, которые хотят казаться лучше? Да именно так. Глупо, не правдоподобно, убого. Бишамон кривится, усмехается, и где—то глубоко в душе пытается выстоять под напором. А Виина будет усмехаться, в тысячный раз, будет сражаться и страдать, когда ее шинки будут ранены. Она будет умирать ради них, хоть тысячу раз, хоть миллион! Она отдаст свою жизнь, только бы с ними все было хорошо! Но в тот момент, когда клан «Ма» поразила скверна, ее душу убили! Но был только один человек который спас ее душу. Да, именно он спас ее, тонущую в агонии, мечущуюся во тьме. Кричащую от боли, и льющую слезы от силы предательства. Именно, тот, кто всегда был рядом, именно тот, кто спас, остался, и подал руку. Казума избавил Виину от кошмаров. Он не смог смотреть, как его госпожа страдает, как рвет свое сердце. Он не смог остаться в стороне, самый преданный шинки. Он спас ее душу, оставив забыться, задохнуться в страсти, сгореть в огне страсти. Самый простой, но тут же, глупую, секунду самый сложный способ. И теперь он так же горел. Теперь он был заражен ей. Она стала его наркотиком, алкоголем. Всем. Золотом и миром, и солнцем, душой и сердцем. Ей больно, он страдает так же, как и она. Ей плохо, ему тяжело… Почти эфемерная нить меж их душами? — Казума, - она снова зовет его. Не нужно знать зачем, главное, что она зовет именно его. Не кого-то другого. Он готов прийти ей на помощь, даже если мир будет рушится, он придет. — Я здесь, - он появляется через пару секунд, стучится в темную дубовую дверь и входит в кабинет. — Быстро, - она подпирает подбородок рукой. Ее глаза искрятся. Разве такое возможно? В кабинете довольно темно. — Что-то случилось? - он обеспокоен, но в скором времени до него доходит. Запах алкоголя, им пропитано все. — Нет ничего. Выпьешь, - женщина поднимает бутылку коньяка на уровень своего лица смотря на темно-коричневую жидкость, и слегка дергает рукой, так что бы алкоголь волнами обил стенки прозрачного сосуда. — Спасибо. Но я откажусь, - Казума привычным движением поправляет свои очки, прикрывает глаза, в его душе вспыхивает желание уложить Виину спать, и избавиться от всего алкоголя, который он найдет. — Как хочешь, - Виина пожимает хрупкими плечами, не облачёнными в строгий, и слегка грубый костюм. Стакан для виски наполняет за секунду. Пара капель падает на стол, оставляя мокрые круги на темном дереве. — Зачем? - глупейший, странный, ненужный. Вопрос, который не зачем задавать. Он и так помнит. — Ты знаешь, - и она замолкает, опрокидывая очередной стакан. Бишамон усмехается, и морщится от нахлынувших чувств, морщится от привкуса алкоголя во рту. Она ведь так тщательно избавлялась от чувств, монотонно, придирчиво, выкашивала каждый росток в своей душе. Но от алкоголя они только обострились, и теперь ей хочется плакать, завывать одиноким волком на луну. Повисшая тишина, как гнет. Казума, снова поправляет очки, и подходит чуть ближе, почти в плотную к столу. Так что бы видеть все. Мельчайшие изменения. Все, досконально, как сыщик. Он должен знать, ему не хочется волноваться лишний раз. Бишамон все пьет, глотает горьковатую жидкость, сжимает губы. В ее глазах тоска, злость, горечь, обида. А все снова идет своим чередом. Часы тикают. Слезы наворачиваются на глазах, и Бишамон плачет. Слезы рекой льются из глаз. Ей больно. Казума снимает очки, и кладет их в карман, так что бы не потерять и не сломать ненароком. Но быть полностью уверенным он не может. Пьяная Виина это ураган, изменчивый как погода. Сейчас она плачет, а после, после будет бить… Он поднимает ее на руки прижимает ее к своему телу, несет в кровать. Ей нужно проспаться. Тихо скрипнув, почти неслышимо, дверь отворилась. В комнате темно, но Казума прекрасно ориентируется. Секунды как капли, разбиваются о кафель. Как только тело богини оказалось на кровати, Бишамон открыла глаза. Она решила не отпускать своего шинки, ей хотелось, чтобы он был рядом. Совсем рядом. Как можно ближе. — Глупая Виина, - прижав теплое тело богини, Казума улыбнется, и ласково коснется губами ее виска, скользнет к щеке, и после, пока как ему кажется, она спит, поцелует в губы, и получит ответ. Нет он вовсе не удивляется, даже слегка усмехается и гладит мягкие волосы. — Казума,- она снова зовет Шинки, и попросит помочь ей. Они горят, вспыхивают. Казума грешник, все снова будет как раньше, он уверен, но его любовь будет расти, и не важно, что придется вынести.