Просто вместе

      Никому. Никому-никому. Под замок.       Ларчик с секретом, можно подумать. Майлз хмыкает в полудреме и одной рукой натягивает сползшее одеяло на Тернера. Целует в плечо – у них в запасе пара часов на сон и почти половина дня, Алекс умиротворенно вздыхает и смешно кривится, когда длинные пряди щекочут ему линию скул.       Действительно отросшие – со спины можно принять за девушку: Майлзу нравится так, что каждый раз, когда он вплетается пальцами в эту гриву, у него вырывается натуральный скулеж. Тернеру - только урчать, как довольный кот, и плавиться воском в чужих ладонях. Кейн, как никто другой, понимает, что воск – горячо и больно, но ему чертовски нравится. Обнимать обеими руками крепко-крепко, целовать аккуратно в шею сзади, под линией роста волос, вдыхая запах шампуня и чего-то неповторимо тернеровского. Кажется, еще чуть-чуть, и даже Мэтт устанет выдумывать дружеские подколки. Устанет и начнет тренироваться… в плетении кос, разумеется.       Алекс менялся. Не стаскивал старую кожу насовсем, но уж точно латал ее, выхаживал. Алекс теперь смотрел томно, мягко, обволакивающе. Темно, и тепло, и страшно совсем чуть-чуть в подреберье. Кейн под этим взглядом ходил, словно в плотном густом тумане, еле дышал. Тернер взрослел – у Майлза от этого дух захватывало.       Да еще и этот альбом: загадка на загадке, потрясающий звук, тексты, в которые Кейн вчитывался, широко раскрыв от восхищения глаза. У него дрожали руки и губы. Земля под ногами. Утро заливало дождем – серость, сырость, туман, успокаивающий шелест дождя о стекло, копна волос, спина с плавной линией выступающего позвоночника. Майлз, щурясь, вглядывался в родинки на тонкой коже и все думал: «Господи, откуда в тебе это берется все?». Для Кейна такие тексты, как он думал, - полсотни вырванных жил, для Ала – нахмуренный лоб, до синевы закушенная губа и нервно теребящие ручку пальцы. Майлз после первого прослушивания курил и гипнотизировал стену нечитаемым взглядом. В глазах разрасталась муть. Строчки пускали корни в его голове… сердце.       Тернер все еще был с Алексой, Майлз ночевал в обнимку с гитарой и истрепанными листками, разбросанными по всей комнате. Не выходило. Злило чуть ли не до слез.       А потом случился тот вечер.       Алекс читал свое негромко и смущенно, Майлз целовал его запястье, улыбался, с кристальной честностью обещал, что не бросит. Никогда-никогда. Сам бы не выжил, изодрал бы себя в клочья, оставшись в гнетущем одиночестве – но думать об этом не хотелось. Хотелось слушать спокойный, ласковый голос, радоваться за Тернера и аккуратно перебирать его волосы, когда тот улегся головой к Майлзу на колени, улыбаясь и прикрывая счастливые глаза.       А потом Ал вскочил, снова загорелся искоркой «я-хочу-помочь-дай-мне-помочь-тебе-давай-вместе», и Кейн… отпустил себя. Поверил. Шептал прямо в губы, думал, что сейчас отключится от переполняющих его эмоций.       Когда Тернер навис сверху, целуя и томя прикосновениями, Майлз внезапно понял, что вот оно – ловушка. Вот он их ларчик с секретом. Тени на стенах и рассеянный, мягкий свет.       – «The Colour Of The Trap». Ты ведь опять загнал меня в ловушку?       – Мы заперты в ней вместе, это точно… Я напишу текст, а ты – музыку.