Про ужастики и подсолнух

Уж чего Стилински совершенно точно совсем никак не ожидает, так это обнаружить одного лохматого оборотня на своем крыльце в субботу вечером. Лейхи переступает с ноги на ногу, одергивает рукава пуловера и криво улыбается — то ли испуганно, то ли маньячно — так сразу и не разберешь. Стайлз открывает дверь шире, высовывается наружу и внимательно оглядывает улицу, но абсолютно ничего подозрительного в зоне видимости не наблюдается. Кроме Лейхи. Тот молчит, кусает и без того яркие губы и как-то совершенно никуда не растворяется даже после того, как Стилински демонстративно закрывает глаза и трясет головой. — Ты заблудился, кудряшка? — уточняет Стайлз, разглядывая парня так, словно это не какой-то обычный оборотень, а, как минимум, цефалопод с Альфы Центавры или еще чего поэкзотичнее. Лейхи не отвечает, но и исчезать как-то тоже не торопится. Мало того! Волчонок протискивается мимо Стайлза в дом, отчего у хозяина вообще пропадает дар речи. Нет, он уже почти смирился, что у него не комната, а проходной двор, где как у себя дома туда-сюда шастают толпы неадекватных вервольфов, но чтоб они еще и в дверь вламывались — это явно перебор! Стилински открывает рот, чтобы погрести этот комок шерсти под тоннами сарказма, и закрывает его с неожиданно громким клацаньем, так ничего и не сказав, и неоправданно долго таращится на Лейхи, пока тот подпирает стену и чего-то ждет. — Вот же наглая зверюга! — возмущенно бормочет Стайлз и, выдав еще что-то про совсем-охренели-эти-блохастые, решает, что лучше всего игнорировать, а там, глядишь, двухметровая проблема сама как-нибудь рассосется. Стилински уходит на кухню и сует в микроволновку попкорн, от которого его отвлек дверной звонок десять минут назад. У него были планы на эту ночь — на одном из каналов марафон ужастиков, и никакие оборотни его не остановят. Поэтому Стайлз устраивается перед телевизором с большой миской попкорна и с твердым намерением смотреть кино. Когда на экране возникает название первого фильма, Лейхи обнаруживается на другом конце дивана. Стайлз мстительно прищуривается и начинает комментировать каждый гребанный кадр ужастика. Это проверенный способ и может выбесить даже мумию Тутанхамона, которая как раз разгуливает на экране, но Лейхи вообще сам по себе настолько странный чувак, что даже несчастному египетскому фараону и не снилось — вместо того, чтоб разозлиться и свалить, волчонок смеется. Когда через полтора часа на экране смазливая блондиночка с визгом бежит через лес, Стилински пытается отобрать у Лейхи последнюю горсть попкорна. В результате проклятая воздушная кукуруза оказывается где угодно — на диване, на ковре, на телевизоре, даже в мягких кудряшках нахального волчонка, но не у Стайлза. Когда герои убивают монстра в третьем по счету ужастике, Айзек лежит, устроив затылок на бедре Стайлза, и жмурится, как обожравшийся сметаны кот, а Стилински перебирает завитки волос на голове Лейхи, тихо бухтит что-то не особо внятное, но совершенно беззлобное и рассеянно улыбается. Утром шериф возвращается со смены и целых пять минут наблюдает, как его сын спит на диване в обнимку со своим одноклассником. Айзек подрывается первым, ошалело крутит головой и пытается отползти в сторону под бормотание Стайлза, который вцепившись в Лейхи руками и ногами, на одной ноте стонет что-то вроде подушечка-вернись-куда-же-ты-нам-же-было-так-хорошо-вместе. — А чего приходил-то? — зевая, спрашивает Стайлз, когда, спустя двадцать минут и чашку кофе в хрустящей тишине под подозрительным взглядом шерифа, Айзек все-таки уходит. Лейхи улыбается в ответ и неопределенно пожимает плечами. Спустя неделю. Звонок в дверь застает Стилински как раз в тот момент, когда Скотт усиленно извиняется по телефону, что не сможет придти на запланированный дружеский вечер, потому что Эллисон… на этой фразе Стайлз открывает дверь, чтобы лицезреть на своем крыльце Лейхи с двумя коробками пиццы в одной руке и ярко-желтым декоративным подсолнухом в другой. — Погоди, — бросает Стайлз в трубку, рассматривая картину маслом. Айзек широко улыбается, вручает Стилински цветок и проходит в дом, чтобы через минуту сгрузить коробки на журнальный столик у дивана. — Скотт, тебе когда-нибудь парни цветы дарили? — спрашивает Стайлз и задумчиво крутит в руке радостно-золотой подсолнух. — Э-э-э?! — выдает трубка. — Вот и я так думаю, — отвечает Стилински, глядя, как Лейхи снимает толстовку и устраивается на диване, а потом поднимает взгляд нахальных голубых глаз на Стайлза и хлопает рядом с собой ладонью в приглашающем жесте. Вернувшийся с ночной смены шериф скрещивает руки на груди, приваливается плечом к косяку и думает, что у него дежавю. И что, пожалуй, следует поговорить с сыном на тему однополых отношений. Или проще пристрелить Лейхи? Но сперва, определенно, нужно что-нибудь выпить.