Рая нет

Смерть – предопределение. Индивидуальность человека заключена в его пороках. И не важно, как ты прожил свою жизнь, жил ли праведно или утонул в грехе, всех ждет один конец. Смерть – искупление. Он прожил впустую, его никто не запомнил, он ничего не сделал, но он попал сюда, будучи самоубийцей. Слабость, присущая всем людям, стала его силой. Он не справился, и теперь он попал в рай, чтобы узнать. Смерть – это познание. Его скоба, сдоба, его зазноба продирала до озноба. До боли, до крика, да первой крови. До последнего вздоха, до первого света. Страх. Острыми кольями впился в душу. Пустота. Вползла в сознание склизкими щупальцами. Боль. Окутала разум стальными объятьями. В раю все равны, все в подарок получили одно и то же. В подарок за бесцельно прожитую жизнь рабов. Были ли они сильны или слабы, неважно, это их награда и наказание. Жизнь в раю будет хуже жизни на земле. На земле были правила, но их с пугающей свободой можно было нарушать. Нарушать правила. В раю этого не будет. Там они будут жить точно по правилам, и нарушить их будет нельзя, они и не смогут. Слепо следовать заповедям, избегать смертных грехов. Не иначе. Тишина и безмолвие. Прохладный воздух наполнял легкие, принося наслаждение. Осенняя листва, подгоняемая ветром, пронеслась мимо его ног по каменной тропе. Он сидел на ступеньках, отдыхая в свой единственный выходной, в Воскресенье затишья создания. Создание Богом этого мира завершилось в этот день, и оно, как годовщина, каждую неделю дарило покой. Двадцать четыре часа покоя, затем шесть дней работы. Он попал сюда за праведную жизнь, лишь один не искупаемый грех слабости был на его совести. Но за отчаянье, за истинное, он не понес кары. И не предстал перед вратами ада, к которым так стремился. В этом его наказание. Тяжелые тучи нависли над ним, но дождь не польет, так как он его не хотел. Лишь осенняя прохлада и мир без людей. Истинное одиночество и его неописуемая красота. Созерцание. Райские тропы. – Если лень это порок, почему я предаюсь ему каждую неделю? – Озвучил вопрос тихий от рождения голос. – Так странно. Здесь никого нет, или я никого не вижу. Парень взъерошил темные волосы и вздохнул. – И зачем я так коротко постригся? – Такие прозаичные проблемы в раю. Жизнь здесь аналог жизни на земле. Бессмертие и вечная молодость, то к чему так стремились там, стало доступным здесь. Он открыл светлые оливкового цвета глаза и окинул томным взглядом местность. Сейчас пару секунд назад он представил себя у подножия заброшенного замка, в тусклых осенних красках уходящего заката. Он представил, и он здесь оказался. Его маленькая прихоть. Тишину нарушил звонкий женский голос: – Ты посмотри, какое красивое солнце! Девушку проигнорировали. И она, вздохнув, села к нему, положив голову на плечо. Парень не дернулся. – Почему изо дня в день ты мне не отвечаешь? Я так мечтаю поговорить с тобой... Может, ты меня не видишь? – Я не вижу и не слышу тебя, потому что не хочу. Но я чувствую. Девушка отпрянула. Первый раз за все время она услышала его голос. – Мой рай в одиночестве, поэтому я не вижу людей. Но раз ты приходишь, то хочешь поговорить, но не можешь. Эта твоя прихоть останется неудовлетворенной, пока я не решу увидеть тебя. В раю ли ты? – Конечно в раю, где же еще может быть так красиво? И тут она заметила, что солнце не отражается в его глазах. – А может и нет, – засомневалась она, – ведь желание говорить с тобой это эгоизм, а здесь нельзя быть эгоистом. Но почему тебе твой эгоизм простителен? Я абсолютно ничего не понимаю, не понимаю здешних правил. В чем смысл рая, когда я не могу быть счастлива от общения с тобой? И в чем же счастье для тебя, когда ты не любишь людей? Неужели людские проблемы действуют на тебя даже здесь? – Когда я стану мудрее, тогда я буду готов увидеть людей снова, – сказал он и, поднявшись, ушел, оставив девушку в ее персональном раю. Ничего совершенного нет и быть не может. Он не хочет видеть людей, но они хотят. Они и видят... И будут смиренно ждать, ведь смирение это то, что должно быть в раю.