Лучшее наказание в моей жизни.

Джону уже давно надоели эти вечные эксперименты Шерлока: прожженные свитера, части тела в холодильнике, посуда, запачканная такими субстанциями, о происхождении которых Ватсон даже думать боялся. Ко всему прочему еще можно добавить и постоянно сорванные свидания. Джон устал с этим бороться, никакие меры на его несносного соседа не оказывали воздействия. Тогда Ватсон и принял единственное, на его взгляд, правильное решение. Возможно, он еще пожалеет об этом много раз, но это было именно то, чего детектив-экспериментатор так избегал и отрицал всей своей сущностью. Что же, может хоть это возымеет на него слабый, но эффект. Со стороны Ватсона проворачивать подобное было немного жестоко, но он постарается не переходить рамки дозволенного. Джон оторвал свои глаза от газеты и посмотрел на сидящего напротив Шерлока. Он, как и всегда, был одет в свой идеально подчеркивающий его стройную фигуру черный костюм, а под ним была белоснежная рубашка, две верхние пуговицы которой были расстегнуты, обнажая его невозможно длинную шею. Ватсон невольно засмотрелся на выше упомянутую часть тела и сглотнул. «До чего же красив, засранец! Прямо-таки и вынуждает меня осуществить задуманное». Джон не был приверженцем извращенных методов занятий любовью, но этот человек пробуждал в нем животное желание своей холодной недоступностью. Он был его наваждением и сладкой грезой, которую, Ватсон понимал, ему никогда не достичь. Эта мысль больно кольнула ему в сердце и ему даже стало жаль Шерлока, так как он понимал, что ему предстоит пережить, осуществи Джон задуманный план. Но Ватсон был военным и привык идти до конца, поэтому он надеялся, что Холмс воспримет это как очередной эксперимент. Он снова поднял глаза на своего соседа. Черные кудри обрамляли его мраморно-бледное лицо. Острые скулы были подернуты румянцем из-за стоящей за окном жары. Манящие губы были приоткрыты: Шерлок что-то увлеченно читал в своем телефоне. Возможно, это был единственный шанс прикоснуться к столь желанному телу, поэтому Джон решил не терять времени, пока он еще не передумал. - Шерлок, ты сейчас очень занят? - Нет, а что? – Холмс поднял на него свои невозможные, подернутые серой дымкой, нежно-голубые глаза. - Я хочу провести эксперимент. - Ого, Джон! Ты же никогда этим не интересовался. С чего вдруг такое рвение к науке? «Если бы к науке…» - обреченно подумал Ватсон. Вслух он сказал лишь: - Мне понадобится твоя помощь. Сними пиджак и сядь на стул. Ватсон прошел на кухню и развернул стул спинкой к столу. Шерлок недоверчиво прищурился, но сделал то, о чем его попросил Джон. - Ты что, гипнозом решил заняться? – Холмс, усевшись на стул, с усмешкой посмотрел на него. - Просто сиди. Джон обошел его по кругу и принялся расстегивать рубашку Шерлока. - Эм… Джон, что ты делаешь? Я не совсем понимаю… - Шерлок, рот закрой! Ты не особо спрашиваешь людей, когда проводишь на них свои эксперименты. Ватсон медленно стянул с плеч его рубашку, обнажая торс Холмса. Сознание Джона поплыло куда-то в сторону, стоило ему только вдохнуть тонкий аромат Шерлока: свежие нотки его одеколона вперемешку с его собственным запахом. Сквозь пелену затуманенного сознания до Джона донесся обеспокоенный голос Холмса: - Джон, с тобой все хорошо? Ты уже пару минут стоишь так и… обнюхиваешь меня? – у Шерлока было слегка сконфуженное выражение лица из-за странного поведения его соседа. - Да, Шерлок, сиди здесь. Я сейчас вернусь. – Он и не заметил, как застыл в довольно странном положении, одурманенный этим восхитительным запахом. Ватсон ушел в свою комнату, а вернулся через три минуты с мотком толстой веревки в руках. Он завел руки Шерлока за спину и стал их привязывать к спинке стула. Холмсу это явно не понравилось, и он попытался вырваться. - Джон… С тобой явно творится что-то не то. Зачем ты меня привязываешь? Неужели это и есть эти социальные условности, к которым ты все пытаешься меня призвать? - Шерлок, пожалуйста. Это просто небольшой эксперимент. Ты же любишь их. – Прошептал ему на ухо Ватсон, опаляя жарким дыханием ухо Шерлока. - Боже… Я хоть живым-то останусь? - Не задавай вопросов, на которые и так знаешь ответы. Чтобы еще больше не травмировать психику Шерлока, он завязал ему глаза собственным же шарфом, а для личного успокоения еще и перевязал рот тонкой тряпочкой, чтобы не задавал лишних вопросов. Шерлок только сильнее стал брыкаться, но Джон поспешил его успокоить: - Холмс! Хватит дергаться! Я обещаю, что не сделаю ничего, что тебе бы не понравилось. От этих командных ноток в голосе его соседа по телу Шерлока прошли мурашки, и он сразу успокоился. Ватсон опять отправился в свою комнату, а вернулся уже с коробкой, в которой лежали его секс-игрушки, применяемые по назначению лишь в случае крайней необходимости. Джон поставил ее рядом со стулом, к которому был привязан Шерлок, а сам потянулся к молнии на его штанах. Он осторожно присел перед ним на колени, и принялся медленно расстегивать ее. Холмс попытался что-то сказать или ослабить веревки, но рука Джона, сильно сжавшая его бедро, убедила его в неправильности своих действий. Доктор не спеша снял с детектива брюки, а за ними и белье, которое скрывало то, о чем Ватсон грезил бессонными ночами, с глухим стоном кончая в свою собственную руку. Шерлок был уже довольно возбужден, о чем красноречиво говорил его поднявшийся член. Слюна уже начала скапливаться во рту Джона - он громко сглотнул и отстранился. - Я так и знал, Шерлок, что тебя это возбуждает, - с вымученной усмешкой сказал Ватсон. Он достал из коробки вибратор, о чем Шерлок догадался по характерному звуку для сего предмета. Джон еще раз жадно осмотрел полностью обнаженного Шерлока, сидящего перед ним и привязанного к стулу. От его вида у Джона бешено забилось сердце, во рту пересохло и задрожали руки. Это тело словно было создано, для того чтобы им часами любоваться и дарить неземные ласки. И то, что Шерлок, дожив до тридцати лет, принял образ жизни асексуального детектива, было просто преступлением. Джон снова приблизился к своему божественному наваждению и медленно повел вибратором от коленки по внутренней стороне бедра. Стоило ему приблизиться к области паха, как Шерлок тут же дернулся и замычал что-то невнятное. Ватсон проделал то же самое и с другой ногой. Он хотел продлить эту сладкую пытку как можно дольше, ведь он знал, что эти ощущения дарят непередаваемое наслаждение. Эрекция Холмса значительно увеличилась: на головке уже сверкала капелька смазки, которая медленно сползала вниз по всей длине члена. Джон увидев это резко вдохнул и не смог сдержаться от того, чтобы слизать ее. Он провел языком по всей длине: от яичек до головки и нежно обвел ее языком. Шерлок запрокинул голову назад и развел ноги шире. Доктор отстранился от этого сладкого лакомства и стал массировать вибратором его яички. Холмс издал жаркий стон, от которого Ватсон сам чуть не кончил. Напряжение давно уже завладело его телом, а терпеть собственное возбуждение было почти невозможно. Одной рукой он принялся расстегивать молнию собственных брюк, а второй перевел вибратор Шерлоку на головку его влажного члена. Холмс, забившись в веревках, задрожал всем телом и заскулил. Джон взял собственный член в руку и медленно провел по всей длине. В совокупности с этой невозможно сексуальной картиной, представшей перед ним, и теми звуками, которые издавал детектив, Ватсон испытал ощущения, по силе блаженства не сравнимые ни с чем. Доктор отложил вибратор и вынул кляп изо рта Шерлока: - Не сдерживайся. Я хочу услышать голос твоей страсти. – прошептал ему Джон. Он снова опустился перед ним на колени и приблизился к его члену. Жадно облизнул пересохшие губы и жарким дыханием опалил нежную кожу промежности Холмса. Дыхание детектива было тяжелым, грудь покрылась капельками пота, а соски затвердели. Джон, не в силах больше сдерживаться, взял в свой жаркий плен невозможного соседа и стал бережно посасывать головку. Стоны Шерлока, больше не сдерживаемые ненужной тканью, приобрели совсем иной оттенок. От осознания своей причастности к происходящему, доктор чуть было совсем не лишился разума. Лишь за возможность слушать эти стоны, Ватсон готов был вечно терпеть назойливые замечания и осточертевшие эксперименты. Джон лизал член Холмса с таким самозабвением, что у любого свидетеля представшей картины не возникло бы сомнений, почему Ватсон избрал именно этот способ воздействия на несносного гения. Он то посасывал его головку, то вбирал в рот яички, то насаживался на него целиком. - Боже… Джон… - голос Холмса был низким и хриплым и дрожал от непрекращающихся мучительно сладких ласк. Прежде всего доктор думал о том, как доставить Шерлоку как можно больше удовольствия. Но сам он от этого процесса получал не меньшее наслаждение. Джон схватился руками за бедра Шерлока и приподнял их над поверхностью стула, чтобы вобрать горячую плоть полностью. Шерлок тут же вскинул бедра, бросаясь с головой в жаркий плен своего соседа. Ноги Холмса дрожали, хриплые стоны его уже не прекращались. Едва Джон почувствовал предоргазменную дрожь, прошедшую по всем телу Шерлока, он тут же отстранился, тяжело дыша. Шерлок опустил голову вниз, положив подбородок на грудь и тоже пытался перевести дыхание. Едва усмирив бешено скачущее сердце, он поинтересовался: - Еще эксперименты будут? Джон сам с трудом соображал, поэтому для ответа ему пришлось собрать все мысли в кучу и применить всю свою выдержку. - Да, Шерлок, ты даже не представляешь, какие планы у меня на твой счет… - запыхавшимся голосом ответил доктор. И подошел к детективу со спины. - Сейчас мы пойдем к тебе в спальню, ты ляжешь и широко раздвинешь ноги, а я привяжу тебя к кровати, - жарко прошептал Джон на ухо Шерлоку, - потом я нанесу на пальцы смазку и растяну тебя изнутри. Когда ты будешь готов, я вставлю тебе внутрь вибратор. Я помещу его так, чтобы он стимулировал твою простату и сводил тебя с ума, даря незабываемые ощущения. Он запрограммирован так, что через каждые пять минут он будет выключаться, давая три минуты на то, чтобы перевести дыхание. А потом снова доводить тебя до изнеможения, до апогея блаженства, но… ты не получишь разрядки. Это и будет твое наказание за все сожженные свитера и пальцы в холодильнике. Я оставлю тебя изнывать от желания, связанным и скулящим: ты не сможешь к себе прикоснуться, а потому будешь ждать меня. Я приду и оттрахаю тебя так, что ты целый день не сможешь встать с постели и еще неделю не вспомнишь о том, что такое скука. Джон опустил глаза и увидел, что член Шерлока, истекающий смазкой, стоял колом и подрагивал в нетерпении. Сам же Холмс хватал ртом воздух от такой откровенно возбуждающей речи.

***

Уже через несколько минут Шерлок лежал распятый на постели и привязанный руками и ногами к кровати. Сам Джон, дабы не изводить себя невозможно пошлой и соблазнительной картиной, ушел от греха подальше, исполнив свое обещание оставить Холмса извиваться на постели с вибратором внутри. Повязку с глаз детектива доктор так и не снял, чтобы усилить получаемые ощущения. Шерлок, насколько ему позволяло положение, выгибался на темно-синей шелковой простыни, вскидывал бедра в нетерпении и открывал рот в беззвучных криках, запрокидывая голову назад. Его роскошные кудри пропитались влагой и спутались, превратившись в буйную копну волос. Дыхание давно уже не приходило в норму, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это было самое прекрасное наказание в его жизни. Правда уже через пятнадцать минут этой сладкой экзекуции Шерлок готов был умолять Джона дать ему кончить. Слушая непрекращающиеся страстные стоны, доносящиеся из комнаты Холмса, Джон не смог вынести и получаса этой пытки для его самообладания. Он вошел в спальню, быстро скинул одежду с бельем на ковер и вытащил вибратор из детектива. Ватсон выкинул его куда подальше, мечтая заполнить собой этого невозможного человека. Развязывая веревки, он подумал о том, что сейчас Шерлок может ему просто врезать, а потом и вышвырнуть вещи с Бейкер стрит, и Ватсон уже не сможет его обвинить в несоблюдении установленных социальных норм. Но не оставлять же его в таком положении навечно. Хотя эта мысль в затуманенном желанием мозгу доктора сейчас уже и не казалась ему такой неприемлемой. Ватсон стал осторожно снимать повязку с глаз Холмса, боясь увидеть в них ненависть и осуждение. Но кроме черных зрачков, полностью заполнивших собой радужку, и всепоглощающего желания, больше он там ничего не увидел. Холмс впился в его губы страстным поцелуем. Его губы были нежными и мягкими. Возбужденный до предела и не ожидавший такого поворота Ватсон томно застонал ему в губы. Он запустил руку в его влажные кудри, а вторую положил ему на шею. Шерлок обвил спину доктора своими ладонями и стал медленно опускать его на постель, не разрывая поцелуй. Холмс спустился на шею Джона, покусывая и зализывая ее. Он был так нежен, но в то же время нетерпелив, что Ватсон и думать забыл о своих намерениях взять детектива в воспитательных целях. Шерлок провел ладонями по бокам Джона вверх и вниз и припал губами к его левому соску. Он вбирал его в рот, посасывал и кружил вокруг него своим невозможным языком. Затем он проделал то же самое и с правым, а потом неожиданно отстранился и посмотрел Ватсону в его затуманенные глаза: - Ты мог бы просто сказать, что хочешь меня, я давно это подозревал. Зачем было устраивать весь этот цирк? Джон ответил лишь через несколько мгновений, утопая в этих бездонных лазурных озерах шерлоковых глаз. - Я не просто хочу тебя, Шерлок. Я люблю тебя. – прошептал он в приоткрытые губы Холмса и подарил ему нежный поцелуй. Детектив медленно отстранился от Джона и стал постепенно насаживаться на его член. Он был уже достаточно растянут, поэтому не испытывал особых болезненных ощущений, а лишь неземное удовольствие, чувствуя, как его постепенно заполняет горячая твердая плоть Ватсона. Шерлок остановился, постепенно привыкая к новым ощущениям, а затем стал двигаться вверх-вниз, обхватывая бедра доктора ногами. Он скакал на его члене, задевая головкой свою простату; выгибался и запрокидывал голову назад. Комнату заполнили страстные стоны двух мужчин, для которых не существовало вокруг ничего, кроме их маленькой вселенной, предназначенной лишь для двоих. Много времени им не понадобилось. Шерлок обхватил свой член рукой и ему хватило пары движений, чтобы наконец кончить. Содрогаясь всем телом в сладкой судороге, он излился в собственную руку, выгнувшись невероятной дугой и распахнув губы в переполненном страстью стоне. Ватсон, не выдержав подобной картины, достиг вершины блаженства вслед за ним, выплескиваясь в горячее нутро Холмса. Шерлок повалился на кровать рядом с Джоном, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Какое-то время они так и лежали, невидящим взглядом уставившись в потолок, лишенные возможности двигаться после оглушительного оргазма. Холмс повернулся лицом к Джону, провел ладонью по его щеке и припал своими пухлыми губами в нежном и тягучем поцелуе. Несколько долгих минут, разнеженные после секса, они так и лежали, даря друг другу медленные и легкие поцелуи и объятия. Шерлок притянул Джона ближе к себе, переплетая их ноги, поцеловал его в висок и прошептал на ухо: - Я тоже люблю тебя. И спасибо за самое лучшее наказание в моей жизни.