Она

      Через стекло душевой кабины виден только её силуэт. Она стоит, оперевшись головой о холодную стену. Неподвижно, безмолвно. Том подходит ближе, прислоняясь лбом к стеклу. Она. Каждая её черта, каждая линия её тела, каждая клеточка — его слабость, его невыносимо любимая боль. От одного взгляда на неё, от переполняющей любви и нежности к ней сладко щемит сердце.       Она наполняла смыслом каждый день, заполняла пустоту казавшегося ему бессмысленным существования. А он предал её, растоптал, убил. Но если она уйдёт, умрёт он.       Не в силах совладать с чувствами, Том медленно открывает дверцу. Она слышит, но не оборачивается. Не снимая одежды, он делает шаг к ней. Ведёт руками по её плечам.       - Я люблю тебя, - шепчет ей в волосы. - Господи. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.       Она молчит. Том разворачивает её к себе, убирает с лица мокрые волосы. И поцелуй. Долгий, нежный, но такой невыносимо горький. Страсть затуманивает разум. Том выносит её из душа на руках, кладёт на кровать. Она не злится, не сопротивляется, она знает, что между ними уже всё кончено. Но за ещё один час в его объятьях она готова продать душу.       Он смотрит ей в глаза, не отрываясь. В последний раз любуется чертами её лица, стараясь сохранить в памяти все детали, в последний раз проводит пальцами по бархатной коже, в последний раз вдыхает её стоны. Он знает, что когда всё закончится, она уйдёт и больше никогда не появится в его жизни. Но сейчас, в эту самую секунду она рядом, и только поэтому он живёт.       Когда она стоит у порога с маленькой дорожной сумкой, он обещает прислать ей остальные вещи, они говорят о каких-то пустяках. Говорить самое главное нет необходимости, оба всё знают и так. Том помогает ей надеть пальто, на несколько секунд дольше положенного держа её за плечи. Она тихо вздыхает, и он отпускает её.       Последнее, что он помнит, когда закрывает дверь — любимую улыбку. Такую измученную, сломленную сейчас улыбку.       Он подбегает к окну: милый, хрупкий силуэт скользит по узкой улице. Она уходит, не оглядываясь. Она чувствует, она знает, что из окна на втором этаже за ней следят любимые глаза. И ей до сумасшествия, до дрожи хочется обернуться, увидеть его. В последний раз. Но она больно, до крови прикусывает губу, чтобы заставить тело повиноваться голосу рассудка, и не оборачиваться.       До поворота на другую улицу остаётся каких-то десять метров. Может, вот сейчас она обернётся? И он будет готов бежать за ней, вымаливать прощение, и плевать, что кругом люди, а потом обнять её — такую тёплую, пахнущую розовым маслом и почему-то речной водой, невыносимую, любимую, желанную, и не отпускать. За все сокровища мира не отпускать. Три метра до поворота. Она не оборачивается. Один шаг. Милый силуэт навсегда исчезает за углом.       Что было дальше он помнит смутно. Позже соседи вспомнят, что из квартиры на втором этаже долго доносился немыслимый шум: звон разбиваемой посуды, грохот переворачиваемой мебели. И протяжный, печальный, пробирающий до глубины души, стон. Как будто то страдал не человек, а смертельно раненый зверь.       Том приходит в себя на полу. Осматривается: за окном уже стемнело, разрушения в квартире достигли масштабов апокалипсиса, а в дверь стучат. Несмелый, осторожный стук выводит его из оцепенения.       Он подходит к двери и распахивает её настежь. Полные слёз глаза, растрёпанные от ветра волосы, искусанные в кровь, сотни и тысячи раз им поцелованные губы. Она. Переступает порог. - Я забыла перчатки, - явно сорванный в истерике голос.       Он смотрит на её руки. Её любимые кожаные перчатки обтягивают изящные кисти. Перехватывая его взгляд, она судорожно вздыхает. Том с улыбкой закрывает глаза, всё ещё не веря. И шаг вперёд. Он обнимает её, сжимая в руках так крепко, будто её собираются отнять у него.       Позже, когда на небо взойдёт тускло жёлтый месяц, Том выведет её из дома, и они допоздна будут бродить по озябшим улицам. Вспомнят их первое свидание. Она засмеётся над его шуткой, он влюблённо улыбнётся её серебряному смеху. Потом они вернутся в свою старую квартиру на втором этаже и до первой звезды будут сидеть у окна и говорить, говорить... И молчать. Она будет тихо петь ему, он - благодарно улыбаться за то, что она простила и не ушла. А когда она заснёт под шум холодного ноябрьского дождя, Том ещё долго будет смотреть на пробуждающийся ото сна город и думать о том, как непостижимо прекрасна жизнь, когда ты так любишь и любим.