Ошибочный мир

      Что такое граница меж сном и реальностью? Туманная, размытая пелена, настолько зыбкая, неустойчивая, что любой неожиданный звук может сдернуть ее покров возвращая в серую обыденность жизни, унося фантастическую притягательность приснившегося мира прочь, как ветер уносит сорванную с лица тонкую вуаль.       Проснувшись, он долго лежал, наслаждаясь сладкой полудремой. Сон неторопливо растворялся, точно утренний туман под лучами летнего солнца, таял, не оставляя после себя ни капельки.       Вставать не хотелось, но, похоже, придется: громким урчанием напомнил о себе пустой желудок. И голова стала побаливать. Сначала немного, но с каждой секундой все сильнее, наливаясь тупой саднящей болью. Затем внутри черепной коробки неожиданно появился рой рассерженных пчел, принявшихся гудеть, со всей мочи, при этом стараясь «перегудеть» друг дружку.       Выразив свое возмущение бесцеремонностью насекомых, он медленно поднялся, кряхтя и постанывая, выпрямился на нетвердых ногах, с удивлением огляделся.       Мать честная: куда же занесла нелегкая? Вокруг хоть глаз выколи – не видно ни зги! Ощущение такое, словно очнулся в ночном лесу. В темноте угадываются силуэты огромных деревьев, пряно тянет сырым грибным духом, близостью реки, прелой листвой. К букету лесных ароматов настойчиво примешивался запах костра. Приглядевшись внимательней, увидел неясное мерцание света среди деревьев.       Точно костер, и совсем недалеко. Собравшись с духом побрел в сторону огня, надеясь встретить там людей, дабы прояснить, начавший мучить его вопрос: где это он собственно оказался?       Спустя некоторое время ему удалось, без риска сломать ноги в потемках, добраться к цели пути. Деревья расступившись открыли вид на большую поляну, беспорядочно заваленную совершенно неподходящими друг другу предметами. Справа пристроилась кипа зеленых армейских ящиков, укрытых маскировочной сетью; слева белел огромный скелет доисторического монстра, укрытый звериными шкурами, от чего напоминал импровизированный вигвам; ближе к центру поляны подмигивал разноцветными огоньками непонятный механизм, явно неземного происхождения, а рядом с костром догнивал свой век ржавый автобус, в котором без труда узнавался красный даблдекер. Чуть далее, там, куда не доставал свет, белели несколько больших палаток.       Народ на поляне тоже присутствовал. Странный, разномастный, точно собранный из всех эпох и континентов в одном месте. Мелькали рыцарские плащи, пестрые куртки индейцев, пятнистый камуфляж современных военных. Самое натуральное вавилонское столпотворение. На его появление народ не отреагировал. Никто не обернулся, не ткнул пальцем, а пара крестоносцев просто посторонилась, уступая дорогу. Никем не останавливаемый, он прошел к костру, встал за спинами сидящих вокруг огня людей, не зная как завязать разговор. Мысли одна абсурднее другой вертелись в голове.       - Здрав будь, человече!       Обернулся на голос, встретился взглядом со стариком в драной шапке ушанке. Одно «ухо» шапки задорно торчало вверх, придавая хозяину вид веселой дворняги. Куцая седая борода топорщилась старым веником, а в бойкой улыбке недоставало половины зубов.       Он поздоровался в ответ, стараясь скрыть непонятное раздражение, которое вызывал у него старик.       - Да ты не стой столбом-то! Садись к огоньку, - сделал широкий жест бородач. – Чай, в ногах правды нет.       Сидящий ближе других мужчина, в красной болоньевой куртке молча, подвинулся, освобождая место на затертом до лакового блеска бревне.       - Звать то как? – полюбопытствовал дед, усаживаясь рядом. – Имя есть у тебя? Али безымянным уродился?       - Есть, как не быть. Огнеславом кличут. – Подхватил он манеру разговора собеседника.       - Эк, тебя! – сочувственно крякнул старик. – Ну да не самый худший вариант. Огнеслав, куда еще не шло. У нас тут и Лигрей есть и Гамшик и даже Гнырфымчук. Так что считай, легко отделался. Ты на меня не обижайся, но тя Славкой звать буду. Не возражаешь?       - Не возражаю.       - От и ладно. А меня все Дедом Матвеем зовут.       Старик вынул из кармана старой замасленной телогрейки отделанный изумрудами золотой портсигар, отщелкнул крышку, протянул Огнеславу:       - Куришь?       - Не знаю, - покачал головой, но папироску взял.       - Что, совсем ничего не помнишь? – спросил, прикуривая от уголька из костра, который запросто вытащил из пламени узловатыми пальцами.       Огнеслав призадумался. А ведь и правда, до того момента, как очнулся в лесу, память напрочь отшибло.       - А похмелье не мучает? - участливо поинтересовался дед.       - Мучает.       - Тогда понятно. Памяти нет, проснулся с «бодуном», к нам на огонек сразу вышел, а не плутал по буеракам. Диагноз один: ты мил человек - «попаданец».       - «Попаданец»?       - Самый, что ни на есть! Чистейшей, так сказать, пробы. Все вы, «попаданцы», начинаете одинаково: куды угодил – не знаю, как угодил – не помню. И обязательно после хорошего перепою. И сразу, ток появляетесь в другом мире, или времени – все вам на блюдечке подносят: и коня, и мечь-кладенец, и спутницу сисясьтую. И до конца истории быть вам королем всея Тридевятицарства, или Верховным архимагом, как пить дать. Ток ты больно губу-то не раскатывай, - хихикнул Матвей, заметив заинтересованный блеск в глазах собеседника. – Жизнь, она штука с подвохом, так и норовит подлянку подсунуть. Вот придумай тебя настоящий писатель, который не ток бумагу марает, а еще и книжки издает – получил бы ты свое Тридевятицарствие с сисястым гаремом в придачу. Но, то у настоящего автора. А нам, брат, не повезло малость.       - Как, придумал? – опешил Огнеслав.       - Ну, так вот и придумал, - серьезно заметил старик, хмуря косматые брови. – Живем мы в мире, который разные писаки выдумали – истинно те говорю! И все, что ты вокруг себя видишь, родилось в чей-то башке, да на бумагу записано.       - А в чем же тогда подвох?       - А в том, Славка, что написали сей мир разные любители. Сидит такой «гений» у монитора, и думает: а чем я хуже? И я смогу книгу написать, и получше других. Дескать, не Боги горшки обжигают! Одна беда: желание то у них есть, а умишком Всевышний обделил. Одного желания, как правило, мало – надо еще и умение иметь. Вот и выходят у них и миры и герои такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Да ты нос-то не вешай, - повысил голос Матвей. – Везде жить можно. Мы вон приспособились, как-нибудь.       Огнеслав недоверчиво огляделся по сторонам. Напротив него, по другую сторону костра сидел зеленый орк, в позолоченном панцире декуриона с красным офицерским плащом, закрывающим левое плечо, задумчиво тянул «Беломорканал», выпуская дым из ноздрей. Время от времени орк прихлебывал из большой оловянной кружки самогон. Судя по запаху, далеко не лучшего качества. В желтых глазах отражались пляшущие языки пламени.       Рядом с ним, прижавшись к плечу, дремала длинноволосая эльфийка, с шестым размером груди, затянутая в сексуальный кожаный костюм. Дабы хоть как-то прикрыть соблазнительно обтянутые прелести, девушка одела старую телогрейку, явно принадлежащую гардеробу Деда Матвея. Сквозь прорехи в ветхой ткани из телогрейки вылезла желтая от старости вата.       - Но в чем, же все-таки подвох? – повторил Огнеслав, не спуская глаз с эльфийки.       Скрипя доспехом под белой мантией, украшенной нашитыми на плечи пурпурными крестами, с бревна поднялся высокий, длинноволосый мужчина. Гордая осанка, благородное лицо – не иначе, или маг, или знатный рыцарь. Взгляд устремлен вдаль, поверх голов сидящих.       - Велика скорбь детей Мирозданья, получивших жизнь свою из рук чад неразумных, играющих в богов, не мысля того, что любое деяние оставляет свой след во Вселенной, как малая песчинка рождает камнепад, а одна снежинка срывает с вершин гор лавину, ибо даже из малого может родиться великое, а простая мысль способна породить целый мир. Но даже у Вселенной есть конец, а глупость человеческая больше Вселенной, ибо нет ей предела. Потому, как не идет ловить жемчуг не умеющий плавать, и не станет шить сапоги плотник, а сапожник не возьмет в руки рубанок, дабы выстрогать стол, а кузнец не пойдет учить детей бальным танцам, потому как… потому как… - он судорожно сглотнул, пошатнулся, поднес руку к воротнику, словно ему не хватало воздуха.       - Сиэль, деточка, плесни Командору горячего, а то глядишь, опять мага удар хватит, - толкнул Дед Матвей эльфийку.       Девушка соскользнула с теплого места под боком у орка, звякнула крышкой стоящего рядом сорокалитрового алюминиевого бидона. По поляне поплыл ядреный аромат первача. Командор судорожно ухватился скрюченными пальцами за кружку, сделал большой глоток, закашлялся и был услужливо похлопан эльфийским кулачком меж лопаток. Отдышался. Благодарно поклонился Сиэль и опустился обратно на бревно. Кружку не отдал.       - И «попаданцу» нашему плесни, - выдохнул папиросный дым дед. – Ему, горемыке, сейчас в самую пору будет. Похмелье-то, поди, умучило?       Огнеслав благодарно принял влажную кружку. Глотнул, стараясь не дышать - вонючая жидкость обожгла пищевод, растеклась лавой по пустому желудку. Сразу стало хорошо, спокойно.       - Командор наш всегда так мудрено глаголет, - продолжил Матвей, щуря от дыма левый глаз. – Как ему значит, прописали, так говорить обязан. Мучается, конечно, но, да он у нас мужик крепкий. Выдюжит. Но – это еще не самый тяжелый случай.       - Бывает и хуже?       - Намного. Ты вон на Лигрея глянь. Его автор как описал: «Сам он представлял из себя мужчину лет тридцати. Всегда серьезное лицо, со средней длинной бороды», - кивнул старик на соседа Огнеслава. – Теперь бедняга даже улыбнуться не может, ибо ему на роду написано всегда серьезным быть. Да и еще постоянно себя тридцатилетним представлять. А про бороду так вообще молчу. Она у него постоянно меняется. Потому как не знает, какая борода считается длинной: до пупа, аль до полу. И где тогда будет правильная середина.       - Ужас, - искренне посочувствовал мужику Огнеслав.       Тот в ответ благодарно кивнул, не прекращая хмуриться. Крепко пожали друг другу руки. К своему удивлению, Огнеслав так и не смог толком разглядеть его. Черты все время ускользали, забывались. Отвернешься – уже не помнишь, какого цвета глаза.       - Разве это ужас? – из серой массы людей, бродящих по поляне, отделился мужчина в зеленном, старинном камзоле. В свете костра засверкали многочисленные золотые пуговицы, украшавшие одежду. – Это, далеко не ужас, благородный мой дурак. Эти мерзкие ублюдки, выродки, не знающие, как правильно пишется слово «дуршлаг», пытаются выродить из своих убогих умишек описание героя, надеясь отделаться парой фраз. Думая при этом, что наличие большого количества бранных выражений, придаст тексту оригинальность. Недоноски! Упыри! Слабоумные болваны!       Он еще некоторое время продолжал в том же духе, непрерывно жестикулируя: то почесываясь, то заламывая пальцы, то потирая лоб. Руки находились в постоянном движении, а на лице одна гримаса сменялась другой, от чего не выдерживал даже накрохмаленый парик, все время, сползая хозяину на левый глаз. Словно человека мучила непонятная болезнь, не позволяющая ему сохранять спокойствие.       В итоге незнакомец тоже был вознагражден кружкой самогона. Изысканно поклонившись, джентльмен попрощался и удалился, опираясь на трость. Величественность походки портила постоянно взбрыкивающая левая нога.       - А с ним что?       - С герцогом-то? Ругается все время. Это он при Сиэль так, по-божески, а обычно загнет трехэтажным, аж девки цвета вареной свеклы становятся. Когда автор ему диалоги прописывал, то в каждом герцогу какой-нить жест придумывал. Вот в итоге и вышло, что бедолага дергается, точно эпилептик. Ну и матюков в текст насовал, значит. Для колориту. Думая, будто придает тексту, - старик задрал в небо палец, и проговорил по слогам. – Экс-пре-сивности. О как! Слов то мудреных нахватались, да вот куды тулить их не знають. Эх, одна беда с этими творцами.       - Да, дела! – пригорюнился «попаданец». – И как же вы так живете?       - Нормально живем. Я ужо и не помню, как сюда попал. Годков много с тех пор минуло, а ничего, дымлю еще. Поначалу тошно было, хоть в петлю лезь. Побродил по миру немало – всякого насмотрелся. Теперь вот тут осел: новичков встречать, да в курс дела вводить. Все, какая ни есть, а польза! И мне интересно и людям приятно.       - Дед у нас старожил!       Огнеслав обернулся на голос и вздрогнул от неожиданности. Из темноты, на свет костра вышел здоровенный мужик в черной кожаной куртке, грубо сшитой из разных по фактуре кусков кожи. Широкие плечи, рельефная мускулатура качка и как эталон – квадратная челюсть. Светлые волосы стрижены «площадкой», на плече, легко, точно игрушечный, лежал пулемет М60.       - Здоров, Хорриган.       - Привет, дед.       - Каким ветром?       - Проездом. Собрался вот в американский сектор, местных бомжей пострелять.       - Так ты навроде и сам американец? – хихикнул старик. – Неужто по своим палить будешь?       - Да… - качек на минуту впал в ступор. Огнеслав был готов поклясться, что слышит усиленную работу мысли в маленькой голове наемника. – Да какой же я американец? – нашелся вдруг Хорриган. – Я и не похож на них вовсе. Американцы ведь и говорить не умеют. Лопочут, не пойми что.       - Ну, иди, иди, - махнул рукой Дед Матвей. – И ящура своего ездового не забудь забрать, а то повадилась скотина у меня на огороде гадить. Удобрение, оно конечно хорошо, но когда в меру. Туповат он малость, - кивнул в сторону удаляющегося здоровяка. – Понимаешь, такая беда с писаками, когда жизнь хреновая, а хочется быть крутым, начинают они свои мечты в книге описывать. В жизни дохляк прыщавый, от компьютера не отходит, а в книге герой-мачо: девок налево и направо портит, а врагов плевком штабелями укладывает. А на остальное умишка-то и не хватает. Вот и получаются такие супермены с мозгом меньше, чем у курицы.       - При отсутствии активной умственной деятельности, свободные синапсы активированы на повышенную работу эфферентных и афферентных нейронов, - заметил один из сидящих у костра. – Отсюда и повышенные боевые способности у данного индивидуума. По крайней мере, такова моя теория. Хотя я не до конца в ней уверен.       - Почему? – не задумываясь, спросил Огнеслав, присматриваясь к говорившему.       - Почему не уверен? – переспросил тот, подбрасывая в костер полено. – Увы, у меня нет возможности подтвердить ее фактами. Видите ли, мой создатель, придумав меня андроидом – совершенной человекоподобной машиной, не удосужился снабдить свое творение, хоть мало-мальски подходящим набором датчиков. В итоге, имею пакет уникальных гироскопов, помогающих мне двигаться, как человек; умею определять расстояние до предметов; анализировать цвет, освещенность и распознавать человеческую речь. Но вот снабдить меня элементарным инфракрасным зрением, он не удосужился. Хотя прибор, на самом деле, простой до безобразия. Теперь, при всей своей сложной, высокотехнологичной структуре, я вынужден жить, словно обычный человек: в темноте пользоваться фонариком, стрелять из ружья, прищурив левый глаз и пользоваться только акустическим методом общения. Не бред? Даже моих аналитических способностей хватит лишь на поддержание светской беседы – что уж говорить о серьезной научной работе!       - Только что до ветру не бегаешь! – поддел робота владелец шапки-ушанки.       - А Вам бы все шутки шутить, - обиделся андроид.       - А нечего себе дурным голову забивать! – возразил Дед Матвей. – Ты вон с Хмура пример бери! А, кстати, куды он запропастился? Что-то давно не видать его.       - Опять на своей тарелке в небо махнул, - ответил задумчивый орк.       - Все глупый надеется домой вернуться, - покачал головой старик. – Уж сколько раз я ему сказывал: не видать тебе твоего Марса, как своих ушей.       - Да нет у него ушей, - заметил Лигрей.       - А я о чем? – возмутился Матвей. – Раз ушей нет, то и не видать их ему!       В этот момент в ночном лесу раздался оглушительный треск, словно нечто большое продиралось сквозь сухой кустарник. Затем громыхнуло так, аж земля дрогнула. Пирамидка из прогоревших дров костре рассыпалась, выбросив в небо облако искр.       - Ну что там еще? – сонно проворчала Сиэль, приоткрывая один глаз.       - Я пойду, посмотрю, - вызвался орк, осторожно отодвигая эльфийку.       - Сиди уже, - отмахнулся Лигрей.       Сунув руку в карман, он к безумному удивлению Огнеслава, извлек оттуда здоровенную винтовку под патрон 700N.E предназначенную для охоты на слонов. Затем из того же кармана на свет появился широкий патронташ, с полным набором зарядов. Зарядив оружие, Лигрей неторопливо поднялся и направился в темноту.       - Проверь, патроны не холостые, часом, - ехидно заметил ему в спину дед, склонив голову на бок, отчего стал похож на старого ворона.       - Не учи ученого, - донеслось из темноты.       - Как у него получилось в кармане уместить такой большой предмет? – ошарашено выдохнул Огнеслав. – Это ведь невозможно!       - Привыкай, - меланхолично ответил орк. – Еще и не такое увидишь. Невнимательность писателя, ошибка в тексте, или неправильно составленные фразы в этом мире могут привести и не к таким казусам. Так что, про законы физики забывай сразу и навсегда. И запомни одно – здесь возможно все! Поэтому смирись, если не хочешь сойти с ума. Здесь стены могут простираться, а дороги возвышаться, холмы превращаться в пропасть, а рвы выситься частоколом. Здесь нет ничего стабильного – все эфемерно и готово измениться в любой момент. Здесь лед обжигает, а огонь может заморозить, дождь падать вверх, а облака стать твердыми как гранит. Это мир хаоса. Мир писательских ошибок.       - И неужели ничего нельзя изменить? – упавшим голосом спросил Огнеслав.       - Ничего, - эхом отозвалась Сиэль. – Просто прими, как должное. А чтобы не свихнуться – выпей вместе с нами. Хмельному любой абсурд будет казаться логичным.       - И нам налейте! – донесся из темноты голос возвращающегося Лигрея.       Все обернулись на голос. В мигающем свете костра, из ночи соткались две фигуры. В одной, по красной куртке, Огнеслав узнал своего соседа, а вторая выглядела настолько колоритно, что он, не удержавшись, удивленно присвистнул.       Рядом с Лигреем вихляющей походкой шло странное человекообразное существо. Причудливая пародия имела тонкие конечности, и большую шишковатую голову, зеленые глаза, с горизонтальными зрачками смотрели не мигая, безгубый рот и две дырки на плоском лице вместо носа.       - Я Хмура привел, - отчитался Лигрей, усаживаясь на место.       - Так это он шумел? – спросил Матвей.       - Он, кто же еще. Опять на своей тарелке в лесу навернулся. Просеку сделал, хоть слонов по ней гоняй.       Пришелец приветственно помахал четырехпалой ладонью присутствующим, присел на корточки у костра и стал смотреть на огонь. Присутствующие сочувственно молчали.       - Пить будешь? – наконец нарушил тишину Лигрей.       Хмур молча кивнул, вынул из кармана большую резиновую грушу, протянул Сиэль. Эльфийка аккуратно нацедила в нее самогон. Прихватив грушу, Хмур тяжело вздохнул и утопал в темноту.       - Куда это он? – поинтересовался Огнеслав.       - В кусты, – откликнулся Дед.       - Зачем?       - Понимаешь, какое дело: не может он, как нормальный человек пить – ротовой аппарат не так устроен. Питается точно пиявка. А к кружке, как не старайся – не присосешься. Вот бедолага и придумал себе пойло в задний проход вливать. Надерется до потери сознания, а потом дрыхнет где нить под кустом, да бздит перегаром на всю поляну, - вздохнул печально, вынул из портсигара следующую папиросу, не торопясь подкурил. – Мужик он хороший, душевный. Но вот посидеть с ним за бутылкой, да покалякать не выйдет. Кому понравится, когда твой собеседник то и дело в жопу себе клизму тыкает?       - Я так понял, он на Марс хочет улететь?       - А кто ж домой не хочет-то? Только не выйдет ничего. Сколько раз тарелку свою чинил, да пробовал. Всегда с одним результатом: новая просека в лесу.       - А почему?       - А ты на небо глядел? Нет? Так башку-то задери.       Огнеслав последовал совету. Увиденное, повергло его в такой шок что, не удержавшись на бревне, сверзился на землю, больно ударившись спиной о случайно подвернувшийся камень.       В небе над поляной, обрамленном черными кронами деревьев, светило несколько десятков Лун, самого разного размера и цвета. Луны хаотично перемещались по небосводу, постоянно сталкиваясь друг с другом, отскакивая, меняя траекторию, чтобы снова столкнуться, отскочить, точно шары на бильярдном столе. Бесконечное броуновское движение в планетарном масштабе.       - Впечатляет?       - Не то слово! – выдавил из себя, потрясенный до глубины души «попаданец». - И как такое возможно?       - Да запросто! Вечно писателям одной Луны маловато. А поскольку фантазии придумать новый мир не хватает, суют в небо парочку, а то и тройку. Всего делов-то! Раз в небе три луны, заместо одной, значит сразу всем понятно: мир это необычный, фантастический! Зато не надо извилины утруждать – и так «свежо и оригинально». Насовали на нашу голову. Хмур уж который год пробует меж них проскочить, да разве тут сдюжишь?       Из темноты вынырнул пришелец, присел в круг, довольно поблескивая маслянистыми глазами.       Помолчали. В костре весело потрескивали поленья, сладко пахло сосновым дымком. Проходившие мимо римские легионеры стрельнули у Матвея «Беломорканал», для вежливости перебросились парой фраз, постояли и ушли по своим делам. Визгливо воя, над поляной пронеслись два инопланетных истребителя, преследуемые по пятам тройкой F16. Ухнули близкие разрывы не попавших в цель ракет. Опять все утихло, только треск сгоравших дров, да жаркие искорки, взлетающие над костром. Будто и нет в мире ничего, за границей освещенного пятачка поляны.       - Может еще по одной? – нарушил тишину андроид.       - А, давайте, - махнул рукой Дед Матвей. – Дочка, разлей всем по кружечке. Хмур, тащи свою «грушу».       - Подождите, - остановил потянувшегося за клизмой пришельца, Огнеслав. Вынул из кармана полиэтиленовый пакет, попросил налить в него самогону, завернул жгутом горловину, плотно обтянув жидкость, протянул Хмуру. – Вот, возьми. Теперь надо только дырочку проколоть и можно тянуть прямо из пакета.       - Однако! – одобрительно крякнул Дед Матвей.       Восхищенный Хмур сначала запрыгал то радости, а потом полез обниматься.       - И как я сам не додумался, - огорчился андроид.       - Я же говорил, что он «попаданец»! – гордо задрал бороду старик. – «Попаданцы» народ башковитый: не успеют куды надо попасть, так сразу либо порох изобретают, либо трехпольную систему. Только диву даешься: не голова у них, а энциклопедия!       - Народ сей, превеликой мудрости должен быть, паче не выжить им в мире неизведанном, полном разных опасностей, да законов незнаных, потому как лишь мудрым дано право обитать в юдоли поднебесной! – заметил Командор, с уважением посматривая на Огнеслава.       - Ага, как же! – проворчал орк. – Очередные фантазии автора: «А вот, если бы я в десятый век попал? Да, я такого бы там наворотил! Куда там Атилле, или Чингисхану!» Сам то, наверное, не знает с какого конца за топор браться, а живого зайца только по телевизору видел. Ну да интернет всегда спасет, в случае чего. А окажись простой студент в средневековом мире, то единственное, что его там ждет – либо костер инквизиторский, либо рабский ошейник.       - Суров, ты Гром, - вздохнул андроид. – Пессимист по жизни.       - Не пессимист, а реалист. Не путай Божий дар с яичницей…       В этот момент в лесу, недалеко от поляны раздался громкий треск, закончившийся внушительным звуком падения. Никто из присутствующих никак не прореагировал на событие.       - Что на этот раз? – поинтересовался Огнеслав, удивляясь собственному спокойствию. Наверное, начинал привыкать.       - Да, ерунда, - отмахнулся Дед Матвей. – Осень на носу. Вот деревья и начинают опадать.       - Может листья с деревьев? – переспросил тот.       - Это в нормальном мире листья опадают. А у нас целые деревья. Так что, осенью соваться в лес не советую.       Над поляной в обратном направлении промчалась знакомая тройка F16, преследуемая целым роем инопланетных истребителей. Вспышки лазерных трассеров на миг осветили ближайшие деревья. Затем снова все стихло.       - И для чего все это? – уныло произнес расстроенный Огнеслав. – В чем смысл?       - А нету, сынок, никакого смыслу. Ибо пишет народ, незнамо с какой целью, без смысла, без сюжета. Ни начала нет, ни конца. Кто свои мечты описывает, а кто нереализованные возможности, желая пусть в выдуманном мире, но стать сильным, удачливым и всеми любимым.       - Ну, мы будем пить, или как? – подал голос нетерпеливый андроид.       Хмур поддержал его, подняв над головой пакет с самогонкой.       - Давайте, - вдруг набравшись решимости, произнес Огнеслав. – У меня и тост, подходящий по случаю есть.       - Тост! – воскликнул Командор.       - Тост! – задорно вскинула кружку Сиэль, качнув грудью шестого размера.       Огнеслав встал в места, подняв старую, помятую кружку над головой, точно кубок на знатном пиру, торжественно произнес, глядя в лица товарищей по несчастью, в одночасье ставшие ему такими родными и близкими:       - Давайте выпьем за то, чтобы все авторы, создавшие этот мир, в одно прекрасное мгновенье перенеслись сюда живьем, дабы сполна насладиться плодами своих трудов!       - Однако! – крякнул Дед Матвей, вытирая грязным рукавом выступившую слезу.       - Справедливо! – хмуро согласился Лигрей, засунув руку в карман и поглаживая приклад винтовки.       - Поддерживаю, - прорычал орк, подтягивая ближе рукоять топора.       - За это стоит выпить, - злобно прищурила глазки Сиэль.       Они чокнулись кружками, и пили крепкий, вонючий самогон, до самого донышка.       А в ночном лесу продолжали опадать осенние деревья.