Что такое Новый Год

Что такое Новый Год? Праздник, подарки, вкусная еда, салюты – ответите вы. Скука смертная – отвечу я. Все суетятся, покупают никому не нужный хлам в подарок, бегают за продуктами, украшают дома всяким мусором. Никогда не понимал, в чем радость отмечать этот нелепый праздник. Ах да, совсем забыл представиться. Я – дикий эспеон, который перебрался этой весной из леса в город. В лесу, конечно, хорошо, но я разругался почти со всеми, кто жил неподалеку от меня. Бежать в другую часть леса показалось мне позорным, и я сделал вид, что просто решил уйти в город в поисках лучшей жизни. Однако лучшая жизнь что-то не спешила наставать. До осени все было неплохо, но тут начались дожди, а потом ударили морозы. Холод, грязь, еды мало, приходится шляться – мать моя глейсеон! – по помойкам! Но в городе нашлись те, кому я пришелся по душе. Я начал бегать с небольшой стаей таких же бродяжек. В ней были несколько хаундоров, вечно где-то пропадавших вместе, маленький ловкий спинарак, который просил называть его Сеней, и умбреон, считавшийся в стае негласным вожаком. С хаундорами я предпочитал не связываться лишний раз, а вот с Сеней даже сдружился, и он быстро приноровился ездить у меня на голове во время разных вылазок. Умбреона я так толком и не узнал: он был скрытным и редко рассказывал о себе. Я уважал его за ум, хитрость и большую изобретательность по части разных каверз. Днями напролет мы со стаей занимались тем, что таскали еду из лавок и магазинов, громили мусорки, задирали проходящих мимо покемонов, которые шли вместе с тренерами. Короче говоря, развлекались. Однако зима давала о себе знать. Приближался конец декабря, конец года. Наступили холода, и мы все чаще проводили время в закутке между домами, где прямо над землей проходили теплые трубы. Вот и сейчас я вальяжно развалился на одной из них, лениво покачивая лапой. Рядом ежились от холода теплолюбивые хаундоры. – Есть охота-а-а... – протянул я под аккомпанемент желудка. – Как насчет найти чего-нибудь пожевать? – Иди и найди, раз такой умный, – протянул хаундор, которому очень не хотелось покидать теплую трубу. – Твоя очередь. – Эй, я вчера здоровенный кусок мяса из лавки увел! – возмутился я. – Ха, если бы не бро, куснувший мясника за зад, ты бы его не увел! – вступил в спор еще один хаундор. Началась перепалка. Привычное дело. Никто не хотел вставать с нагретого места, и поэтому все ограничивалось банальной руганью. Я переругивался вяло и лениво, очень уж есть хотелось. Хаундоры быстро завелись и, начав спорить со мной, постепенно отвлеклись на какие-то свои прошлые обиды и чуть не перегрызлись друг с другом. Ни Сеня, ни умбреон благоразумно не вмешивались. На середине чьей-то фразы я просто встал, спрыгнул с трубы и пошел в сторону магазинов. Черта с два я этим псинам что-то принесу. Внезапно на голову мне что-то свалилось. Что-то большое и многолапое. Я вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем от страха. Спинарак Сеня, кто же еще. Я давно привык к его манере путешествовать у меня на голове и сваливаться на нее прямо сверху. – На охоту с-с-собрался? – свистяще спросил он. – Кушать хочется... Поможешь, если что? – ответил я, плавно переходя на бег. – Конеш-ш-шно. Куда идем? – Давненько мы пиццы не ели, тебе не кажется? *** ТАК пиццу мы и правда давненько не ели... Сцена из голливудского фильма! Представьте: двери пиццерии распахиваются, из них буквально вылетает эспеон со спинараком на голове и солидным куском пиццы в зубах. За ними в дверях появляется шеф-повар пиццерии, здоровенный горячий итальянец с ножом в одной руке и скалкой в другой. На всю улицу звучат непереводимые итальянские ругательства. Прохожие на улицах удивленно оборачиваются и замирают с открытыми ртами. Добавьте по вкусу замедленную съемку на нужных местах и спецэффекты. Титры. Занавес. Как мы оттуда смылись, я не знаю. Шеф-повар пиццерии не на шутку разозлился и, видимо, решил во что бы то ни стало нас покарать. Я бежал, как только мог. К разгневанному итальянцу со свистом и улюлюканием присоединялись городские мальчишки. Сеня отстреливался паутиной. О Арзевс, всего-то полпиццы умыкнули... Ну, стол еще свернули... Случайно же! Ну, паутиной Сеня посетительнице прическу залепил... Наконец, кто-то устал, кому-то надоело, но в итоге все отстали. Мы свернули в ближайшую подворотню и упали там. Я тяжело дышал. Сеня, конечно же, не устал – вцепился в мою голову и сидел себе. Кусок пиццы, кстати, я из зубов так и не выпустил. Правда, почти вся начинка с нее попадала, но тесто и острый соус остались. Сеня вежливо отказался от своей половины (конечно, сам небось еще в пиццерии успел что-то паутиной заарканить и быстро сжевать), и я с удовольствием съел все. Мы потихоньку поплелись к своим. По дороге Сеня увлеченно вспоминал свои боевые заслуги недавней погони. Осторожно проходя мимо полицейского участка, я заметил на его пороге шеф-повара и женщину из пиццерии. Они что-то яростно пытались втолковать участковому. Я шикнул на спинарака и навострил уши. – ... никакого сладу! Их давно пора выдворить из города! Разгромили мне пиццерию! – Мы сделаем все возможное... – Пусть их отправят в приют! Или куда подальше! Нет, вы видели эту наглую морду эспеона?! На этой фразе я поспешно юркнул за угол. Сеня постучал мне лапками по голове. – Что делать с-с-собираешься? О нас-с-с речь. – Да ладно, правда что ли? – огрызнулся я. – Не знаю. А надо ли что-то делать? Столько раз на всех нас жаловались, и ничего. Полицейские даже не чесались. Мимо нас с самыми коварными выражениями лица прошли шеф-повар и его несчастная клиентка. Из полицейского участка послышался голос: – Вы, вы, и вы, возьмите люксреев и прочешите город! Сегодня же. На этих шавок слишком много жалоб. Вышвырните их из города, и дело с концом. Я еще секунду остолбенело стоял на месте, а потом развернулся, и припустил к трубам. Нужно было предупредить наших и валить отсюда поскорее. Не хочется мне почему-то встречаться с люксреями. Когда мы примчались к трубам, то нашли там только умбреона. – А где эти... – Куда-то умотали, как всегда. Сказали, завтра вернутся. А что? – удивился тот. – Черт! У нас нет столько времени... – и я кратко объяснил ситуацию. Умбреон слушал внимательно, не перебивая, и лишь изредка кивал. Видно было, что он удивлен, и очень неприятно удивлен. – М-да... Влипли мы, что и сказать. Что делать будем? – спросил умбреон, как только я закончил свой рассказ. – Ты вожак, тебе реш-ш-шать, – вставил свое слово Сеня. – Тогда я предлагаю сматывать удочки и чесать в сторону ближайшего города. Бр-р, не хотелось мне покидать это местечко до оттепели, но время поджимает. Как-то меня уже чуть не поймали люксреи из полицейского участка... – тут он поморщился. – Нет, больше не хочу в их лапы! Уходим сегодня же... – А как же... – начал я. – Перебьются как-нибудь. Не хочется их бросать, но у нас просто нет времени. Будем надеяться, что с ними все будет хорошо, – умбреон вздохнул и спрыгнул с трубы. – Кто-нибудь знает, в какую сторону двигаться? – спросил он. – Я знаю! – подумав, ответил я. – Выйдем из города через западные ворота, а там по дороге... Мы рванули в путь. Как повелось, Сеня сидел у меня на голове. В городе мы несколько раз чуть не наткнулись на патрульных, но всегда успевали юркнуть за угол. Каждый раз мне казалось, что биение наших сердец и дыхание слишком громкие и вот-вот выдадут нас с головой, но каждый раз все обходилось. Наконец, городские ворота миновали, и мы облегченно выдохнули. Перед нами раскинулся лес. Уже начало темнеть, так что зрелище было весьма красивое, хотя и мрачное: темные силуэты деревьев, ровным рядом возвышавшихся над полем, белые шапки снега, темно-синее безлунное небо. Мы сбавили темп, а потом и вовсе перешли на шаг. Ночной лес зимой был тише, чем летом, но все равно жил: ухали ноктоулы и хут-хуты, то и дело где-то раздавались еле слышные шорохи – и я увлеченно прислушивался, вспоминая свою лесную жизнь. Пока дорога была одна, все было хорошо, но через некоторое время мы остановились у развилки. Налево или направо? На меня дружно посмотрели как на знатока лесных дорог. Сеня даже поскреб мне голову лапой, чтобы лучше думалось. Кажется, я помню это место... По-моему, именно под этой елью мы с одной прелестной... Так, это к делу не относится! Раз так, то правая дорога правильная, но делает большой крюк. То есть, мы неплохо срежем, если пойдем напролом. Я озвучил свои мысли товарищам. Они согласились. А что им оставалось? В лесу они никогда не жили, поэтому здесь во всем полагаются на меня. Мы двинулись вперед. И тут же пожалели. Если тропа была более-менее расчищена от снега и утоптана, то вне ее снег никто убрать, конечно же, не удосужился, и мы то и дело увязали в нем по колено. Часто приходилось обходить колючие кусты. Умбреон оцарапал ухо о ветку. Еще и холодно. Очень. Не знаю как там Сеня и мой темный собрат, а я промерз. И есть хочется... М-да, беглецы из нас никакие – и это мягко говоря. О припасах не позаботились, о тепле тоже. Маршрут не продумали, с дороги сошли. Тут я вспомнил, что вообще-то та ель, под которой происходили столь... яркие события, была с другой стороны города. Черт, неужели мы заблудились? Я начал потихоньку сворачивать вправо, надеясь выйти к дороге и прийти хоть куда-нибудь. Затем плюнул, и просто повернул в ту сторону, где, по моему мнению, должна была быть дорога. Ни Сеня, ни умбреон не задавали вопросов и просто молча следовали за мной, за что я им был благодарен. А может, они просто не хотели тратить драгоценное тепло и сбивать дыхание? Уже совсем стемнело, когда впереди, между деревьями, забрезжил просвет. Мы, окрыленные, бросились туда с удвоенной силой, не замечая кочек и корней под лапами. Вот лес расступился, и... мы кубарем упали с берега прямо на лед. Просветом оказалась река. Вот черт! Я выругался сквозь зубы. Теперь уже было очевидно, что мы заблудились. Умбреон недоуменно переглядывался с Сеней, и уже открыл было рот, как вдруг меня осенило. – Сеня! Ты можешь влезть на дерево? – Обижаеш-ш-шь, по отвес-с-сным стенам лазал, – слегка недоуменно ответил он. – Отлично! Взберись, пожалуйста, вон на то высокое и посмотри: здесь где-то рядом должна быть дорога. Спинарак меня понял, и вскоре исчез между заснеженных веток деревьев. Мы напряженно ждали. Пару раз с дерева ссыпались шапки снега. Наконец Сеня вернулся и доложил: – Если сейчас-с-с двинутьс-с-ся направо и идти вдоль реки, то с-с-скоро будет дорога. Ш-ш-широкая, явно ведущая в какой-нибудь город. Там... Мы с воплями облегчения кинулись туда. Сеня вздохнул и привычно вскочил мне на голову. Ездовых эспеонов видели когда-нибудь? Дорога! Чистенькая! Аккуратненькая! Без кочек! Блаженство после лесных зарослей... Несмотря на это мы еле волочили лапы: есть очень хотелось, да и к дальним дорогом мы непривычные. И вот настал момент, когда я первый сдался под тяжестью Сенечки, и просто сел (а на самом деле почти упал) на землю. Умбреон сочувственно на меня посмотрел и сел рядом. – Все... дальше не пойду, – устало произнес я. – Посплю здесь до утра, а завтра... Пусть меня майтьены съедят, короче, но я не встану. – Дурак, замерзнуть хочешь?! – возмутился умбреон. – Дай. Мне. Отдохнуть, – раздельно произнес я и лег. Он глубоко вздохнул и лег рядом. Горе-путешественники, нечего сказать. Тут я навострил уши и затаил дыхание: мне послышался посторонний шум, явно не связанный с уханьем ноктоулов и нашим дыханием. Где-то сбоку от дороги явно слышались разговоры. Мы переглянулись, вскочили и ломанулись туда (и откуда только силы взялись?!). Идиоты, что сказать. Идти напролом через кусты, когда где-то рядом наверняка есть тропинка... Но мы слишком устали и были слишком голодны, чтобы соображать здраво. Отвык я от жизни в лесу, да. Перед нами оказалась небольшая поляна. В центре горел костер, вокруг него лежали бревна, на которых сидели покемоны. Фуррет свернулась кольцом вокруг слоукинга, тот жарил хлеб на костре, рядом сидели снизел с амфаросом, напротив них тогетик положил флаффи голову на плечо. Когда мы буквально вывалились из колючих кустов на поляну, все уже смотрели на нас. Внимательно и даже с укором, будто мы испортили им всю атмосферу. Небольшая немая сцена. Наконец, слоукинг нарушил молчание: – Чем обязаны, господа? Мы переглянулись. Я решил взять на себя переговоры и выступил вперед. – Извините, что нарушили ваше спокойствие, но мы сбились с пути и проголодались. Не могли бы вы... – Ни слова больше! – заявила фуррет, плавно соскользнув на землю. – В эту ночь никто не должен мерзнуть и голодать! Проходите к костру, дорогие. Места хватает, да и еда найдется. Нас рассадили у костра, вручили по ломтю хлеба и здоровенной горсти ягод. Все расслабились, вновь началась веселая болтовня. Нас расспрашивали, кто мы и откуда. Мы отвечали, но не слишком углублялись в подробности – стыдно было за свою бродяжью жизнь. Слоукинг рассказывал байки, амфарос травил анекдоты. Атмосфера была удивительно теплой и приятной. Обычно молчаливый умбреон неожиданно разговорился с тогетиком: выяснилось, что они из одного города, и даже были знакомы в детстве. Я же сидел рядом со слакингом и с интересом внимал его рассказам. Он казался мне эдаким добрым дедушкой, немного строгим, но очень мудрым. – Извините, – спросил я у него, когда была закончена очередная история. – А что сейчас за ночь такая особенная? Слакинг добродушно рассмеялся. – Новогодняя, молодой человек, новогодняя. Неужели вы забыли? Я слегка смутился. Для меня эта ночь никогда не имела особенного значения. – В эту ночь сбываются желания и совершаются чудеса, – нравоучительно пояснила фуррет. – И дарятся подарки! Вы вовремя пришли, Новый Год уже совсем скоро. Ами, сколько осталось? – спросила она у флаффи. Флаффи вытащила откуда-то маленькие часы на цепочке, внимательно посмотрела и ответила: – Полчаса! – Время дарить подарки! Все оживились и начали вытаскивать из закутков нехитрые маленькие подарки. Фуррет торжественно преподнесла слакингу теплые штаны (и где она их достала??), которые тот незамедлительно одел. Вдруг меня кто-то робко тронул за плечо. Я обернулся: ко мне незаметно подошла девочка-снизел, державшая что-то за спиной. – С Новым Годом! – поздравила она и намотала мне на шею длинный пушистый шарф. – С-спасибо, – я был так удивлен, что не нашелся что еще сказать, и просто широко улыбнулся. Снизелка звонко рассмеялась и убежала. Я сидел перед костром, улыбаясь во весь рот. Шарф приятно грел, и ночь не казалась уже такой мрачной и холодной. Все вокруг наполнялось каким-то особенным теплом. Мне ужасно захотелось что-то подарить взамен, отдать вместе с подарком частичку этого тепла, но подарить, увы, было нечего. Поэтому я просто встал, подошел к снизелке и от избытка чувств чмокнул ее в щеку. Она зарделась, спрятала глаза и убежала прятаться за слакинга. Я, улыбаясь, вернулся на свое место и повернулся к Сене, чтобы поделиться впечатлениями, но он уже спал, убаюканный треском костра и хорошим ужином. О Арзевс, какая же хорошая ночь...