Highway

Каждый новый день ничем не отличается от предыдущего. От рассвета до заката тренировки, а предсмертные вскрики пищи на разные лады и тайные прогулки в город при условии, что руки-ноги целы и способны выполнять механические движения - единственное развлечение в этой неумелой пародии на жизнь. Те существа, к коим, по словам учителя, я отношусь, кажутся такими счастливыми… Уголки губ, в попытке скопировать то, что они называют «улыбкой», изображают то, что можно назвать лишь «оскал», но я не сдамся. Раз за разом стираю его рукой, пуская по гладкой поверхности воды волны, и пробуй вновь эту нелегкую науку. Может быть, кому-то неподвластно это искусство? Может быть, я не рожден для этого? Может быть, я единственный такой недочеловек? В конце концов, я же не видел подобных себе хоть мы и постоянно переезжаем с места на место каждый сезон подобно гусям, что ели на обед… Быть может учитель и прав, что тени должны оставаться тенями и при малейшем намеке на контакт с кем бы то ни было должны скрываться, будто бы их и никогда и не существовало, а все, что ненароком лицезрели животные, лишь мираж, галлюцинации и не имеет ни малейшего отношения к реальности. Но кто ему сказал, что я этого хочу? Кто имел право решить это за меня? Возможно, те, кто называют себя «родителями». Ненавижу. Ненавижу эту гримасу боли и отчаяния, что пробивается на идеальной поверхности воды. Кулаки вновь и вновь отработанными движениями разрезают гладь водоема до тех пор, пока дыхание не собьется, а усталое тело не осядет и не поплывет по течению, что странным образом уносит не только его, но и «непотребные для убийцы драконов» мысли вдаль. Когда-нибудь я обязательно найду ответы на все свои вопросы, а если не смогу, то найду того, кто ответит.

***

- Роуг, все на сегодня тренировки окончены! Приготовишь ужин и можешь отдыхать, - его серая чешуя, переливаясь на солнце, приобретает фиолетовый оттенок. Одно мгновение и я зачарован, нет, скорее околдован настолько, что мир и это создание становятся едины сейчас и всегда. - Роуг, твою за ногу! Я кому сказал? Встал и пошел. Сейчас же. Я все также не могу отвести глаз. Куда, если мир - это он, а он – мир? Его чешуйки это то, что составляет мир. Вон та - это букашки, та, что левее, – могучие камни, а та, самая красивая, - бабочки… - Ах ты, никчемное создание! – миг и два когтя подцепляют ухо, приподнимая меня над землей и устанавливая на уровне голубых глаз, похожих на те речушки, что так и тянет полоснуть рукой, дабы не видеть того надменного презрения, которое плохо скрывается в них. – Пошевеливайся. Зачем я ему понадобился? Для каких целей меня обучает? Он же дракон – самодостаточное, могущественное создание. Если бы не он, то сейчас у меня могла бы быть семья, ну, или подобие семьи… и я умел бы улыбаться. Мышцы и суставы болят так, что передвигаешься лишь на четвереньках, да и то мелкими шажками. В паре метров до опушки леса можно себе позволить побурчать на ленивое создание, что при своих габаритах и наличии бездонной ямы, которую заполнить практически нереально в виду большого количества пустот и потаенных мест, где так любит прятаться новая-старая пища. Белка, заяц, олень, ястреб, окунь, щука – дааа, не ахти сегодня охота идет. Полчаса прошло, а сплошная мелочь. Похоже, скоро надо будет обживать другое место. Боевой клич разрезает тишину уже почти спящего леса. Любопытно. Тени сгущаются рядом с одним из деревьев, и я вижу последние мгновения жизни птицы-наседки, которая что есть сил тыкает клювом в лапу лисицы, отчаянно пытаясь перевести внимание с яйца на себя. Интересно, а Он бы меня защищал так? Не думая о себе, не сомневаясь и не медля… Едва ли. Способен ли я на подобное геройство? Чего во мне больше: того самого пресловутого человеческого или магии? Смогу ли когда-нибудь поступить так, как эта птица?

***

И все-таки странно, что яйцо в разы больше наседки. Как я его вижу, эта мысль начинает жужжать в голове и не дает сосредоточиться. Подпихнуть солому там, укрыть листьями здесь, приложиться ухом к скорлупе, обняв ее обеими руками, помедлить и начать рассказ о сегодняшнем дне. -… и вот, когда я его уже почти достал, он подсек меня своим хвостом. Почему у меня нет хвоста? Я бы ему… Треск. Что же делать? Неужели я так увлекся рассказом и не заметил, как повредил скорлупу? Может, получится как-то магией скрепить? Хруст и из образовавшегося отверстия тянется маленькая лапка такая мокрая и слабенькая… Хах, а я уже так перепугался… Надо помочь. Осторожно, стараясь не навредить существу, ломаю оболочку. Два больших слипшихся глаза, четыре лапы, хвост и крылья. Возможно, потому что я вмешался в процесс, получилась недоптица? - Смешно. Недочеловеку недоптицу. Два гадких лягушонка, что барахтаются в болоте, но по крайней мере теперь будем не одни, правда, Фрош*? - Роуг, где тебя носит? - Но не также буквально! Сиди тихо и жди здесь, я скоро вернусь, – впопыхах укутываю крошечное создание в свои поношенные лохмотья и почти кричу, – Бегу! – Аккуратно укладываю своего «друга» на самодельную кроватку и несусь на всех парах к учителю. Нельзя чтобы он злился. * Фрош (нем. Frosch) – лягушка. Знаю, что надо было переводить с японского, но там оно пишется катаканой (フロッシュ), а следовательно иностранного происхождения, а если иностранного, то почему бы не с немецкого, м?

С давно прошедшим тебя, любимая mars. Новых вершин и новых побед! Твой любящий и оч ленивый муж. Кстати, где там мое пиво?))