Кто мертвец?

Запах ничем не отбить. Рэйко выливает на себя едва ли не полфлакона духов, но все равно его чувствует, и когда идет на работу, неспешно бредя по бетонной набережной, и когда возвращается домой на автобусе. Запах сладковатый и едкий, противный. Сама ее кожа будто пропиталась им. Рэйко будто отравлена изнутри. Учебный год только начался, а она уже без сил. Днем еще как-то держится, храбрится, раздает улыбки направо и налево, но как только переступает порог родного дома, будто вся сдувается, тухнет. Лишь в голове бушует пожар, который не затушить, не зальешь - огненный, сверкающий вихрь мыслей, странных, несвязных, как будто чужих. Она пьет таблетки горстями, желтые, голубые, зеленые – под настроение, но это не помогает. Когда становится совсем плохо и ребра болят так, что нечем дышать, она звонит Сёдзи-сан и слушает долгие, тяжелые гудки в трубке, будто капли дождя, срывающиеся с неба и с шумом ухающие вниз на высохшую земную твердь. Она звонит, хоть и знает, что Кубодэра не ответит, что он занят, всегда занят, и в лучшем случае на том конце провода послышится сухой старушечий голос его смертельно больной матери. По большому счету Рэйко все равно, разговор ей не так уж и нужен. Она не смогла бы говорить с ним, даже если бы такая возможность однажды представилась: они не так уж близки и даже на работе перекидываются парой-тройкой фраз. Говорить им не о чем. Сёдзи-сан старше нее, умнее. Рядом с ним Рэйко чувствует себя маленькой глупой девочкой, почти ученицей. Она знает, что ничего у них не получится и все же звонит ему, когда все совсем плохо. Просто так. Рэйко думает о следующем звонке даже тогда, когда Сёдзи-сан стоит рядом с ней и они вместе, в оглушительной, звенящей тишине выбирают главу контрмер для нового состава класса 3-3 – бойкую девчушку с цепким взглядом и холодными глазами. Идзуми Акадзава, так ее зовут. Имя вызывает у Рэйко укол где-то под ложечкой, в мозгу вспыхивает отблеск воспоминания. Кто-то с таким именем уже учился в школе Ёмияма, она уверена. И этот кто-то сделал… Что же он сделал? Никак не вспомнить. Сёдзи-сан жмет Идзуми руку, задерживая ее ладонь в кольце своих чуточку дольше, чем позволяют приличия. Рэйко улыбается уголками губ, хотя внутри все пылает. Дома она в который раз ссорится с отцом, не желающим выкидывать похоронную рухлядь из дома. Ей не понятно, зачем делать из дома склеп, зачем убиваться по тому, кого уже не вернуть. Рицуко умерла так давно, что она, родная сестра, не может вспомнить ее лица, голоса, смеха. По правде сказать, даже не помнит, как та умерла. Воспоминания слиплись и потускнели, подернулись пеленой тумана. Еще недавно Рэйко казалось, что отец смирился и отпустил старшую дочь, но то было лишь иллюзией, самообманом. Словно безумный, он все сидел в своей комнате, в окружении фотографий и свечей, и говорил, говорил, говорил, без устали бормотал себе под нос. Жалел свою девочку, плакал по ней, временами даже гладил то, что осталось в доме от ее вещей. И все бы ничего, но Рэйко готова была поклясться, что некоторые из вещей принадлежали не Рицуко, а ей самой. Весь дом пропах поминальными благовониями и хризантемами, появлявшимися буквально из ниоткуда. Каждый день Рэйко находила новый букетик то на подоконнике, то в саду, то прямо под дверью собственной спальни. Все это ни на шутку пугало. Иногда начинало казаться, что и она сама давно уже умерла. Рэйко ругается особенно яростно, до хрипоты. Ей хочется доказать отцу, что все не должно быть так, что все должно наконец наладиться, но он, конечно, ее не слушает: словно паршивого котенка, легко и непринужденно, подхватывает под руки и выталкивает за дверь. Горе – дело одинокое. Рэйко рыдает, уткнувшись носом в подушку, совсем как в детстве. Когда вечером в доме раздается звонок ее зятя Ёсукэ, голос все еще звучит заплаканно, но Сакакибара, кажется, предпочитает этого не замечать. В своей привычной беззаботной манере он долго говорит ни о чем и лишь потом озвучивает просьбу: ненадолго оставить в доме Миками сына, ее племянника Коити. Рэйко искренне рада этому. Да, она договорится в больнице о его лечении перед началом обучения в средней школе Северная Ёмияма, ей совсем не трудно. После того как зять бросает трубку, Рэйко долго сидит не шевелясь, даже дыша урывками, и думает, думает, думает. Коити, конечно, определят в класс 3-3, ведь там недобор. Господи Боже. Словно раненый зверь, она носится по дому в поисках записной книжки. Она должна, обязана что-то предпринять. Хоть что-нибудь. Дрожащими пальцами, чувствуя, что боль в ребрах становится совсем нестерпимой, она набирает номер Идзуми Акадзава. Она должна выбрать «лишнего» ученика как можно скорее. В этом году никто не должен умереть. В классе светло и душно, окна закрыты. Рэйко лично проверяет все задвижки. Сегодня никто не должен услышать их, ни одна живая душа вне класса 3-3. Несуществующей ученицей выбрана Мисаки Мэй. На взгляд Рэйко, не самый лучший выбор. Есть во всем этом что-то неправильное, гадкое. Мисаки и так досталось, такого она не заслуживает. И ладно бы жребий… Но нет - единоличное, злое решение. Акадзава непреклонна, она все давно решила. Быть может, у нее зуб на Мисаки Мэй, быть может, она и правда верит, что та пресловутый мертвец. Сложно разобрать. Рэйко смотрит в ее глаза, глубокие и злые, и ей становится по-настоящему страшно. Таких глаз не бывает у живых людей, только у мертвецов, сильно обиженных при жизни. Если среди них и вправду мертвец, Рэйко скорее поставит на Идзуми, чем на Мэй. Дети расходятся, шумно переговариваясь между собой. Кто-то из них то и дело поглядывает на Мэй. Пожалуй, им понадобится какое-то время, прежде чем привыкнуть к тому, что ее нет. - Хорошие дети, - Сёдзи-сан снимает очки и устало потирает переносицу. – Жалко их. - В этом году никто не умрет. Ненавистный ей сладковатый запах, запах праха и тлена, смерти, вновь возвращается. Рэйко подходит к старой парте, отведенной для Мисаки Мэй. На ней аккуратным, будто бы девичьим почерком выведено «Кто мертвец?». Она и сама хотела бы это знать, ой как хотела. - Как Вы думаете, кто на этот раз, Рэйко-сан? Кто мертвец? Кончиками пальцев она касается надписи, но тут же одергивает руку, будто обжегшись. Защитное заклинание работает на славу. Ребра болят до одури, будто по ним и правда ударили ножом. Там, на мосту, который она так старательно обходит стороной. - Понятия не имею, Сёдзи-сан, - воспоминания гаснут, и взгляд Рэйко становится каким-то стеклянным, неживым. – Им может быть кто угодно.