***
Во время одной из своих «прогулок» Спенсер находит весьма тяжелую трубу и начинает продумывать план побега. План, в который никак не вписывается еще один неучтенный участник и его собственное обезвоживание. Он собирается ударить похитителя по голове, забрать ключи от замка и бежать не раздумывая. Но когда на четвертый (или пятый?) день дверь открывается, похититель заталкивает в помещение еще кого-то, а затем заходит сам, и Шон замахивается трубой, когда чувствует головокружение и пошатнувшись, роняет трубу, выдавая себя. Похититель хрипло смеется, затем толкает Спенсера к стене и выхватывает пистолет. А затем раздается выстрел.***
— Спенсер, ты в порядке? – раздается где-то рядом знакомый голос детектива полиции Карлтона Ласситера. Шон точно не в порядке. Он сидит на полу в луже собственной крови. Хочется кричать, но что-то подсказывает ему, что так станет только хуже. Хорошо, что здесь темно. Шон зажимает рану на животе, едва сдерживая болезненный стон. — Ласси, – он выдавливает из себя смешок, — Как дела на свободе? — Все заняты твоими поисками. — Сколько прошло времени? — Ты не помнишь? — Я пробыл некоторое время в отключке, когда попал сюда... Он... Накачал меня чем-то. А ты... Ты видел его лицо? — Нет. Он ударил меня по голове. Я пришел в себя в машине, и у меня была повязка на глазах. — Может... Ты слышал что-нибудь? — Нет, он включил радио. — Какую волну? — Спенсер, сейчас не до твоих глупых штучек. Оба замолкают, и в комнате становится тихо. Лишь прерывистое дыхание Шона нарушает эту тишину. — Ты как-то странно дышишь. Ты в порядке? – интересуется Ласситер. — Просто обезвоживание. А ты? Он стрелял. Ты не ранен? – Шон спрашивает это специально, чтобы Карлтон не догадался, что ранен он. — Порядок.***
Ласситер нервно расхаживает по комнате, а Шон считает его шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. Несмотря на его усилия, кровь все еще вытекает из раны. Да и вряд ли такое кровотечение можно остановить, просто зажав ладонью. — Знаешь... Я придумал план... Чтобы сбежать. А теперь я думаю... Если бы у меня получилось, я бы не смог тебя оставить... Но как далеко бы мы ушли? И был ли ключ у него в кармане? — Ты хотел ударить его той трубой? Глупый был план. — Знаю. Ты в него совершенно не вход... Входил. Ласситер наконец успокаивается и останавливается где-то у стены. — Как ты думаешь, почему он до сих пор... Не убил меня? Я долго думал над этим... — Возможно, он не убийца? — Нет. Он убийца. Его рука не дрогнула, когда он спускал курок пистолета. — Ты это в своих «видениях» увидел? – Ласситер скептически хмыкает. — Ты никогда мне не верил... – Шон хватает ртом воздух. Его глаза слезятся. Неужели чертов конец так близко? — И никогда не поверю. — Да, все правильно. Уже слишком поздно. Можно?.. Можно я скажу это? – слезы все же текут по его щекам, и Шон прикрывает глаза. — Что скажешь? Слишком поздно? О чем ты, черт возьми?! – Карлтон начинает злиться. — Я не хочу так... Можно? Пожалуйста, можно я скажу? — Да говори уже, Спенсер! — Я не... Ты был прав. Все это время. Я солгал. Я запаниковал... Я не хотел быть собой. И ты бы не поверил мне, поэтому... Иногда... Притвориться идиотом проще. И это то, что я мог... – кажется, его речь переставала иметь какой-либо смысл. Наверное, пора замолчать, — притвориться. Ты был прав... — Что ты не ясновидец? Конечно, я был прав, Спенсер. Я только не могу понять, зачем ты это делаешь? — Это мой дар... Не ясновидение... А это... Замечать малейшие детали. Я хотел, чтобы он был нужным. И я смотрел телевизор. Восьмой канал. — Ты мог пойти работать в полицию. — Я не хотел быть как мой отец. У нас были... Скверные отношения. Ласситер вновь прохаживается по камере. — Если он, как ты предполагаешь, убийца, почему он до сих пор не избавился от тебя? — У меня был один вариант. Но он больше не подходит, — голос Шона звучит все тише. — И что за вариант такой? – спрашивает Ласси, но Шон молчит, — Спенсер? – кажется он подходит ближе, — Спенсер? – он опускается на колени рядом с Шоном и замирает, — Спенсер, почему здесь мокро? Что это? – судя по звукам, он нюхает найденную жидкость, — Кровь? Спенсер, откуда здесь кровь? — Извини... – голос Шона совсем тихий. — Спенсер, идиот! Почему ты молчал? — Ты... Все равно не поможешь мне. — Куда он ранил тебя? — Живот... Вот, почему я думаю, что он убийца. Он стрелял в меня. Ему было легко это сделать. — Не болтай, — Карлтон стягивает с себя пиджак и, свернув его, прикладывает к ране. А Шон не может сдержать болезненного стона. — Мне... Мне кажется, если я замолчу, то... Умру. Пожалуйста, не заставляй меня... — Хорошо, — Ласситер вздыхает и прижимает пиджак к ране сильнее, — При ранении в живот есть восемь-двенадцать часов на хирургическое вмешательство. Но чем быстрее, тем лучше, а время идет... — А ты умеешь утешать... – из горла Шона вырывается смешок, — Так вот... Моя теория, почему он не убил меня... Я думал, он собирается убить кого-то и подставить меня. Вы бы знали, что я этого не совершал, но доказать ничего нельзя. Я бы пропал на несколько дней и был пойман на месте преступления. Но теперь я думаю... Я думаю, он собирается сделать это с тобой. Это был твой пистолет, ведь так? Один из них... И на тебе будет моя кровь, а на пистолете твои отпечатки. И в этот раз меня не будет, чтобы доказать твою невиновность. Прости... — Ты не умрешь, Спенсер. Я не позволю тебе. — Ты милый... Для копа. — Заткнись, Спенсер, — смущенно бормочет Ласситер.***
— Знаешь, Ласси, я уже мысленно составил карту его дома... По звукам его шагов. Здесь отличная слышимость. У него две комнаты слева, в одной он спит, а в другую заходит иногда. В гостиной всегда работает телевизор. Пятый канал. Кухня направо, иногда слышно, как кипит чайник. Коридор и прихожая. Рядом с домом есть железнодорожная станция. Иногда можно услышать стук колес поезда. — Что? – Ласситер вздрагивает, — Что ты сказал? — Слышно, как ездят поезда. — Спенсер, это отлично. Это просто замечательно! Такой дом есть в списке. Мы с О’Харой собирались проверить его. — Думаешь, она наведается сюда? — Надеюсь, она догадается захватить подкрепление.***
— Ласси, обещай, что присмотришь за Гасом? У него аллергия на съедобную золотую пыль и еще у него иногда... — Спенсер! — ...иногда бывают кошмары. — Шон! — А? — Ты не умрешь, слышишь? — Ладно...***
— Мне холодно... – шепчет Шон. Ласси придвигается ближе и обнимает его, а Спенсер кладет голову на его плечо. — Держись, Спенсер... Полиция скоро будет. Вот увидишь. Все хорошо... Ничего не хорошо. Шон не чувствует ног. — Не надо меня успокаивать... Я давно уже понял, что умру. — Не говори глупостей. — Ты уютный... Никогда бы не подумал, что мы будем сидеть в объятиях друг друга, и ты не будешь вырываться, — Шон тихо смеется, но недолго. — А что, так хотелось пообниматься? — Иногда. Но ты всегда такой бука... — А ты ведешь себя как идиот. Никогда не поймешь, серьезно ты или нет. — Сейчас я серьезен как никогда... — Неудивительно.***
Ласситер чувствует, как тело Шона расслабляется в его руках, и голова сползает с его плеча на грудь. — Шон! – Ласситер легонько встряхивает Спенсера. — М, да? — Не засыпай. — Но я устал... — Еще немного, подожди еще немного. — Тогда... Пообещай мне еще кое-что? — Все что угодно, только не засыпай. — Если я выживу... — Когда, — поправляет Ласси. — Когда я выживу... – соглашается Спенсер, — Ты только сразу не отказывайся... – Шон усмехнулся, — Я знаю, я заноза в заднице, но... Сходишь со мной на свидание? — Шон Спенсер сменил ориентацию? – удивляется Ласситер. — Это все ты виноват. Ты даже не представляешь, насколько ты привлекателен. У тебя красивые глаза и ты всегда так соблазнительно облизываешь губы. И выглядишь сексуально с пистолетом. И эта кобура тебе безумно идет. И я нахожу милой твою любовь к сладкому. Ты все еще кладешь три порции сливок и сахара в кофе? — Поверь, я имею представление о своей привлекательности... – Ласси неловко улыбается, хотя в темноте этого, конечно, не видно. — Нет, не имеешь. Иначе ты бы не был свободен... Ты не уверен в себе. — В любом случае, почему ты думаешь, что меня могут интересовать отношения с мужчиной? — Ах, Ласси-Ласси, я же говорил тебе, что замечать любые, даже самые незначительные детали, это мой дар. А я был у тебя дома. Я все про тебя знаю. Тебе нравятся мужчины. Ну, некоторые. И женщины тоже. И бывает, тебя выдают некоторые повадки. Серьезно. Иногда, когда ты говоришь с Джулс, это становится так заметно. Ты как будто ее друг-гей. Ласситер не находит, что ответить на это, и лишь улыбается. — Так, что насчет свидания? — Только ты не засыпай, Шон.***
Они больше не разговаривают, и тишину прерывает лишь тяжелое дыхание Шона. И с каждым мгновением ему все больше хочется закрыть глаза, но он держится, не давая пустоте поглотить себя. Он должен продержаться. Хотя бы для того, чтобы Ласси не застали в обнимку с его остывающим трупом. Проходит еще где-то час, и сил держаться больше не остается, но прежде чем его глаза закрываются, Шон слышит как одна за другой в доме распахиваются двери, как шипит чья-то рация уже за дверью подвала. Так близко. Кто-то выбивает дверь, и чей-то голос последним звучит в его сознании: — Они здесь.***
Шон Спенсер не приходит в себя по дороге в больницу. Не приходит он в себя и после переливания крови и операции. Он не приходит в себя на следующий день и в последующие дни тоже. В его палате мерно попискивают приборы. Иногда в его палате кто-то бывает. Генри Спенсер, Бертон Гастер, Джулиетт О'Хара. Пару раз заходила шеф Карэн Вик. Не было здесь лишь одного человека. Карлтон Ласситер не был уверен, что готов увидеть свою занозу в заднице в таком скверном состоянии. А Шон продолжал спать. Шон Спенсер просто устал.***
Просыпается Шон только на пятый день. Его глаза медленно открываются, он несколько раз моргает, привыкая к яркому свету, и устремляет взгляд в белый потолок, глубоко вдыхая. После пяти дней взаперти он успел уже забыть, что может видеть. Кажется, в показаниях приборов что-то меняется, потому что через минуту в палату врывается несколько врачей и начинают задавать ему вопросы. Потом, уже парой часов позже, его навещает Гас. На следующий день приходит отец, приходит и Джулиетт вместе с шефом Вик. Лишь тот, с кем Шон провел пять часов в запертом помещении, истекая кровью, все не приходит. Хотя Шон Спенсер уверен, что он придет. Просто ему надо немного времени. Карлтон Ласситер переступает порог палаты, где лежит Шон Спенсер только на восьмой день. Шон смешно шевелит пальцами ног. Чувствительность понемногу возвращается. Увлеченный своим делом, он не сразу замечает вошедшего старшего детектива, и лишь тихий смешок заставляет его поднять голову и обнаружить прислонившегося к косяку двери Ласси. Он выглядит как обычно, на нем черный костюм, голубая рубашка, галстук и кобура. Его руки сложены за спиной, кажется, он что-то держит, и Шон заинтересованно смотрит на него и улыбается. Господи, как же он рад его видеть... А Ласситер улыбается ему в ответ, а затем достает что-то из-за спины: — Я слышал, ты любишь ананасы...